Когда Денис вышел в коридор, Лиза вскочила с кресла.

– Ну, что? – с воодушевлением спросила она. – Куда теперь?

– Черт, – тихо пробормотал Люблинский, разглядывая ее лицо. – Вас и впрямь не отличить.

Лиза кокетливо поправила рукою прядь волос и повторила свой вопрос:

– Так куда теперь?

– Теперь? В постель и спать до утра.

– А может, покатаемся по ночной Москве?

Денис удивленно поднял брови и поправил пальцем очки.

– Лиза, завтра будет тяжелый день, и вам надо выспаться, – назидательно проговорил он.

– Да, я знаю. Но я никогда раньше не была в Москве. Хотя бы часик, а?

– У нас только на дорогу уйдет час – мы ведь живем за городом.

– Час на дорогу, час – в Москве. К двум часам ночи будем дома.

Люблинский колебался. Тогда Лиза сложила ладони лодочкой и трогательно проворковала, глядя ему в глаза:

– Ну, пожалуйста!

Он вздохнул:

– Ладно. Но мы просто прокатимся по Москве, и все. Никаких клубов-ресторанов.

– Конечно!

Лиза быстро подошла к Денису вплотную, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он смущенно кашлянул и глухо проговорил:

– Я попрошу водителя подать машину к крыльцу.

Прогулка по ночной Москве, как и обещал Денис, оказалась недолгой. Но и этого хватило, чтобы Лиза пришла в полный восторг. Сам Люблинский говорил мало и все время о чем-то напряженно размышлял, время от времени бросая на Лизу задумчивые взгляды. Было видно, что ему до сих пор немного не по себе от поразительного сходства сестер – Ольги и Лизы. В этом было что-то сюрреалистичное. Похожим было все – манера держаться, улыбка, движения бровей и губ.

Денис не хотел выходить из машины, но для Красной площади (по настоятельной просьбе Лизы) сделал исключение.

– Значит, это и есть Кремль? – сказала Лиза, стоя возле Лобного места и с восторгом рассматривая Спасскую башню.

– Да.

– Красивый! – Она обернулась. – А это что за дом?

– Это ГУМ. Главный универмаг страны.

– Похож на сказочный дворец.

Денис посмотрел на украшенный неоновыми узорами фасад здания и согласился:

– Да, есть немного. – Затем посмотрел на лицо Лизы. Девушка выглядела уставшей. – У тебя под глазами тени, – сказал Люблинский, неожиданно переходя на «ты». – Пойдем в машину?

– Пошли, – кивнула Лиза.

Едва машина тронулась с места, как Лиза блаженно откинулась на спинку сиденья и проговорила:

– Уф-ф… Находилась, аж ноги гудят. А ваши?

– Что? Ноги? Нет, ноги не гудят. Голова немного побаливает.

Денис достал из кармана пластиковую баночку с аспирином.

– Вы что, будете их пить?

– Конечно.

– Это же яд!

Денис слабо улыбнулся:

– Это аспирин. Лекарство.

– Я и говорю – химия. Есть же куча народных средств!

Люблинский вздохнул:

– Боюсь, у меня нет возможности искать народные средства. На дворе ночь.

Лиза на несколько секунд задумалась, а затем сказала:

– Снимите пиджак.

– Что?

– Пиджак свой снимите!

– Зачем?

– Боже, сколько вопросов! Вы можете просто снять пиджак?

Денис пожал плечами и стянул пиджак.

– А теперь повернитесь ко мне спиной, – потребовала Лиза.

Люблинский подчинился. Она положила руки ему на плечи.

– Главное, не пугайтесь – сначала будет немного больно, а потом пройдет.

Лиза стала осторожно массировать ему плечи, позвоночник и шею.

– Ну? – спросила она через минуту. – Как голова? Проходит?

– Пока нет, – честно признался Денис. – Может, я лучше выпью пару таблеток аспирина?

– Нет. Таблетки – это яд.

– Лиза, я пью их почти каждый день, и…

– Такими темпами к сорока годам от вашего желудка останется решето. Знаете что… дайте-ка сюда ваши таблетки!

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ох, мужчины, вечно вас приходится уговаривать! Давайте их сюда, говорю!

Лиза, проявив недюжинную силу при хрупкой комплекции, вырвала из пальцев Люблинского баночку, открыла окно машины и выбросила таблетки прямо на дорогу.

– Вот так, – удовлетворенно сказала она. – Теперь продолжим. А чтобы было не скучно, давайте о чем-нибудь поговорим.

– Ладно, – смирился Денис. – Как вам Москва? Как первое впечатление?

– Очень красивый город, – объявила Лиза, массируя Денису плечи. – Только слишком шумный.

– Многие приезжие чувствуют себя не в своей тарелке.

– Правда? Почему?

– Не знаю. Наверное, не выдерживают темпа здешней жизни.

– Вот этого я понять не могу, – сказала Лиза. – По всей Москве машины стоят в пробках, а все говорят о каком-то «темпе». В центре города, на Манежке, слоняется куча бездельников. Кафе и рестораны забиты до отказа. Все пьют и едят круглыми сутками. А те, кто не сидит в кафе и не бьет баклуши, стоят в пробках. И где же этот ваш хваленый «темп»?

Денис озадаченно нахмурился. Пока он подыскивал ответ, Лиза продолжила:

– Я за день успеваю в трех местах поработать, покормить больную соседку да еще посидеть с ее внуками, сказки им порассказывать. Так ведь и о себе не забываю. И гулять хожу, и с подругами встречаюсь. И мужчины в моей жизни бывают. Но мне и в голову не придет болтать о каком-то там «темпе».

– Вероятно, вы – уникум.

– Кто?

– Уникальная личность.

– Глупости! И все у нас так живут! – Лиза сдвинула брови. – Я вам так скажу: главное – никуда не спешить. И тогда все успеется. И работа сработается, и личная жизнь сложится.

– Но у вас она не сложилась, – напомнил Денис. – Вашу личную жизнь не назовешь счастливой.

– Мне просто не повезло.

Некоторое время они молчали.

– Как голова? – спросила вдруг Лиза.

– Что? – не понял Денис.

– Голова все еще болит?

Люблинский прислушался к себе и с удивлением проговорил:

– Нет. Прошла.

– Вот и отлично. – Лиза убрала руки с его плеч и устало перевела дух. – Видите, – с улыбкой сказала она, – и никакая химия не понадобилась.

– Вы просто волшебница, – искренне восхитился Денис.

Лиза протянула ему пиджак и сдержанно проговорила:

– Завтрашний день покажет. – Она вздохнула и добавила: – Я немного боюсь возвращаться в дом. Даже не представляю, как я буду жить в таких хоромах.

– Вы быстро привыкнете. Примете ванну с морской солью. Выспитесь как следует. Завтра вам предстоит быть хозяйкой благотворительного бала.

– Я боюсь до чертиков!

– Ничего. Вы справитесь!

Громоздкий серый трехэтажный дом, стоявший на границе леса и обширных лугов, был огорожен четырехметровым бетонным забором. Двор – от кирпичных стен до забора – был ярко освещен прожекторами.

На неприметной серой табличке, привинченной к воротам, значилось:

ЧАСТНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДУБРАВА»

На третьем этаже здания, в особом «отсеке», куда не было хода ни пациентам, ни рядовым врачам, располагалась просторная палата, отгороженная от коридора белой стальной решеткой. В палате обитал всего один постоялец (ибо назвать его «пациентом» как-то не поворачивался язык).

В то время когда Лиза и Денис катались по Москве, постоялец эксклюзивной палаты стоял перед мольбертом с кистью в руке и заканчивал пейзаж, который он рисовал, что называется, «из головы». Это был невысокий, грузный, стареющий человек. Седые волосы его были коротко острижены. Гладко выбритое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами.

Рядом с пожилым художником стоял белый журнальный столик, а на нем – раскрытый компьютер-ноутбук и шахматная доска с расставленными фигурами.

В нескольких метрах от столика стояла большая кровать, а над ней висел, пришпиленный к стене обыкновенными кнопками, старый, пожелтевший от времени детский рисунок. На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека, похожего на черного ферзя, и кричала от ужаса, потому что человек этот тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева, руки. Из груди человека торчала пика, торс был измазан бурой кровью.