Рассеянно взирая на залитую лунным светом долину, я внезапно подметил весьма странную с точки зрения топографии особенность местности. Я имею ввиду расположение вышеупомянутых холмиков, а также их природу. Не обладая специальными знаниями в области геологии, я тем не менее сразу же заинтересовался происхождением этих загадочных бугорков, в изобилии разбросанных вокруг. Я успел заметить, что особенно много их было у самой вершины Темпест-Маунтин и несколько меньше у подножия горы. Я принимал их за результат сопротивления почвы наступавшим на нее миллионы лет тому назад ледникам. Сопротивление это, вполне естественно, оказалось гораздо слабее на вершине горы. Однако теперь, при свете луны, низко повисшей на ночном небосводе и делавшей тени предметов особенно длинными и таинственными, мне вдруг пришло в голову, что между странными холмиками и громадой Темпест-Маунтин существует некая еще не понятая до конца и в то же время строгая система пространственных отношений. Вершина горы была, вне всякого сомнения, центром, от которого неравномерно разбросанными лучами отходили ряды холмиков, как если бы зловещий дом Мартенсов был спрутом, раскинувшим щупальца Страха в ожидании появления очередной жертвы. Этот фантастический образ внушил мне необъяснимый трепет, и я решил проанализировать причины, по которым ранее счел эти холмики результатом деятельности ледника.
Еще раз обдумав все самым тщательным образом, я отбросил ледниковую гипотезу, после чего опять одолели гротескные, ужасные в своей смысловой направленности аналогии, основанные не только на моем вчерашнем посещении подземного логова, но и на доскональном знании рельефа и прочих особенностей местности. Еще не придя к какому-либо определенному заключению, я, как полоумный, безостановочно бормотал одни и те же обрывки фраз: Боже мой!.. Кротовины... проклятое место наверняка изрыто норами... сколько же их... в ту ночь в особняке... они схватили сначала Тоби и Беннета... по обе стороны от меня... Затем в каком-то исступлении я принялся раскапывать ближайший ко мне холмик; руки мои отчаянно дрожали, но вместе с тем меня не покидало состояние непонятого веселого возбуждения. Неожиданно из моей груди вырвался крик изумления я наткнулся на точно такой же туннель, что и тот, по которому я пробирался в кошмарную предыдущую ночь.
Что было потом? Я помню свой бешеный бег по залитым лунным светом лугам и по жуткому черному лесу, покрывавшему склон горы. Зажав в руке лопату, совершая огромные прыжки и крича во всю глотку что-то нечленораздельное, я бежал к особняку Мартенсов. Я помню, как очутился в подвале, который оказался буквально по крышу заполонен зарослями вереска; помню несколько безуспешных попыток откопать сердцевину губительного подземного мира, из которого исходили зловещие приземистые холмики. Еще помню свой идиотский смех, когда мде наконец удалось наткнуться на подземный проход в основании каминной трубы там рос могучий бурьян, отбрасывавший причудливые тени в мерцающем свете свечи, случайно оказавшейся у меня под рукой. В тот миг я не знал еще, что именно обитало в этих адских подземных сотах, и дожидался раскатов гома, которые пробудили бы их обитателей. Здесь погибли два моих друга; и, может быть, причиной их смерти были существа, населявшие эти адовы глубины. Ни на секунду не оставляло меня фанатичное желание, которым я был одержим вот уже столько дней желание узнать тайну Затаившегося Страха, который я некогда классифицировал как материальный и органический. Мои размышления по поводу того, осматривать ли проход в одиночку прямо сейчас (у меня был при себе карманный фонарик) или попытаться позвать на помощь поселян, были прерваны внезапным порывом ветра, ворвавшегося в подвал снаружи и задувшего мою свечу. Я оказался в полной темноте. Луна больше не светила сквозь щели и отверстия в крыше подвала, и, чувствуя, как меня охватывает безумная тревога, я услыхал в отдалении зловещее ворчание приближавшейся грозы. В моем мозгу пронеслась череда причудливо сплетенных между собою образов и ассоциаций, побудивших меня забиться в самый дальний угол подвала. И все же, несмотря на сковывавшее меня оцепенение, я не спускал глаз с кошмарного отверстия в основании
камина. В слабом мерцании молний, пробивавшемся сквозь щели в стенах, моему взору представали то груды раскрошившихся кирпичей, то заросли отвратительного бурьяна. Каждое новое мгновение наполняло меня страхом и в то же время возбуждало жуткое любопытство. Кого вызывала буря из этого убежища? Да и было ли кого вызывать отсюда? В ярком свете, отбрасываемом молниями, я выбрал себе укрытие позади густой поросли бурьяна и затаился там. Надо признать, это был благоразумный шаг из своей засады я мог следить за отверстием в трубе, не опасаясь, что сам окажусь замеченным.
Если небеса окажутся милосердными, то когда-нибудь они сотрут из моей памяти увиденное мною и дадут мне прожить остаток дней моих в состоянии относительного душевного покоя. Я до сих пор не могу спать по ночам, а во время грозы вынужден прибегать к помощи опиума. Представшая моему взору картина открылась мне внезапно, без какого-либо предупреждения. Я увидел стремительный демонический поток, что струился подобно полчищам выбегающих из норы крыс; поток, вырвавшийся из каких-то невообразимых глубин и сопровождавшийся тяжелым дьявольским дыханием и сдавленным ворчанием словно какая-то неведомая бомба разорвалась под землей, изрыгнув из преисподней на поверхность неисчислимое множество смертельно ядовитых осколков. Это была омерзительная пляска дьявольской ночи, нескончаемое движение полуразложившихся органических тел, вид которых был настолько жутким и чудовищным, что перед ними бледнело отвращение, вызываемое искусственными созданиями черной магии. Бурлящий, вздымающийся и пенящийся, подобный переплетению змеиных тел, поток вырывался из отверстого зева у основания камина, подобного ядовитой заразе растекался по подвалу, сквозь щели и дыры, выскальзывал из него наружу и там разбивался на множество мелких потоков, которые, растекаясь во все стороны, исчезали во тьме проклятого леса, неся страх, безумие и смерть.
Бог знает, сколько их там было должно быть, тысячи. Вид этого страшного потока в слабых отблесках молний, время от времени озарявших местность, потряс меня до глубины души. Когда же наконец он стал иссякать и распался на отдельные особи, мне впервые удалось разглядеть их это были карликовые, уродливые, густо поросшие волосяным покровом обезьяно-подобные существа, некие чудовищные, демонические карикатуры на род людской. Все это время они оставались совершенно безмолвными я не услышал даже слабого писка, когда одна из проносившихся мимо тварей отработанным движением вцепилась в своего более слабого собрата и принялась пожирать его. На помощь каннибалу поспешили другие и с тошнотворным наслаждением доели то, что осталось от жертвы. Усилием воли я стряхнул с себя вызванное страхом и отвращением оцепенение мое болезненное любопытство все же побороло царивший в душе ужас и в тот момент, когда последнее из чудовищ покидало свое адское пристанище, я достал пистолет и с наслаждением всадил в него пулю.
Потом были визжащие, скользящие, стремительные тени багрового безумия, обгонявшие друг друга в бешеном полете по бесконечным коридорам сверкающего молниями кроваво-красного неба; бесформенные фантомы и калейдоскопические образы дьявольского пейзажа, навеки запечатлевшегося в моей памяти; чащи чудовищных переросших дубов со змеевидными корнями, высасывающими мертвенные соки из почвы, кишащей миллионами дьяволов-каннибалов; ряды жутких приземистых холмиков-полипов, омерзительными щупальцами заброшенных во внешний мир из центров подземной перверсии; смертоносные молнии, чей блеск озарял увитые плющом стены и затянутые бурно разросшейся плесенью демонические аркады... Мне остается только благодарить Всевышнего за ниспосланное на меня интуитивное озарение, которое научило меня спасти свою жизнь, укрывшись в обитаемых людьми местах, ибо вряд ли мой смятенный рассудок смог бы самостоятельно привести меня в деревню, мирно спавшую под ясным звездным небом.
