Нет, что-то тут не сходилось…
За шесть месяцев господин Нэйви помог секте осуществить десять челночных рейсов между Татарским проливом и Казахстаном, и за каждый перелет перевозил около десяти человек.
Горский не стал бы работать с тем, что приносит низкий доход. Между тем у Романенко была пока информация только об одном человеке — Мари Зорн, а ведь Горский говорил об одной-двух операциях в месяц.
Может быть, Горский параллельно использует другие каналы перевозок?
Такая схема выглядела слишком сложной и неудобной для контроля. Она не имела ничего общего с рациональными высокотехнологичными методами, которыми тот обычно пользовался.
Нет, за всем этим скрывалось что-то другое, что-то гораздо более чудовищное.
Споткнувшись на последней, мучительной загадке, Романенко заснул.
На следующее утро он поставил перед своей компьютерной поисковой системой задачу собрать всю возможную информацию о Космической Церкви Нового Воскрешения. Полковник велел также отыскать в архивах этой секты любые следы Мари Зорн, или Марион Руссель.
Поисковая система выдала Романенко тонны информации и о Ноэлитской церкви и ее гуру, и о секте розенкрейцеров, из которой она образовалась. Эти сведения были собраны с вебсайтов, посвященных эзотерике, с сайтов Ноэлитской церкви, а также из электронных версий ее журналов и газет или из программ цифрового спутникового телеканала, которым она только что обзавелась.
Романенко абсолютно не интересовала идеологическая мешанина, которую секта выдавала за вероучение. Он хотел только составить общее представление об организации и хоть немного понять психологию этой группы сумасшедших.
Поисковая система регулярно выводила на экран маленькое окошко, где снова и снова появлялось сообщение:
«УПОМИНАНИЙ О МАРИ ЗОРН В ЭТОМ ФАЙЛЕ НЕ ОБНАРУЖЕНО»
К середине дня информация о секте почти заполнила гигадиск, но никаких следов девушки обнаружено не было.
Электронная ищейка наконец добралась до гиперзащищенной внутренней сети Ноэлитской церкви и предупредила Романенко, что система безопасности не поддается взлому. Проникнуть внутрь можно, лишь оставив подлинный адрес электронного порта, с которого произведена хакерская атака, — заметный, как отпечаток гусеницы танка посреди развороченной гостиной.
Если полковник хочет узнать, принадлежит Мари Зорн к членам секты или нет, ему придется пренебречь элементарными правилами осторожности.
Однако Романенко не захотел так рисковать.
Тут нужно было действовать иначе. Использовать подручные средства.
Прибегнуть к услугам Торопа.
19
Она нырнула в прозрачные воды озера. Бросилась вниз с деревянного пирса, изобразив изящную запятую. Увидела, как ей навстречу рванулась водная гладь, по которой ветерок гнал легкую рябь, — зеркало, скрывавшее в своих недрах мир цвета ржавой проволочной мочалки.
Громкий всплеск, взлетели брызги. Тело погрузилось в бодрящую прохладу. Девушка проникла в глубины зеркала и увидела там множество камешков с острыми гранями, окрашенными в оттенки подводной осени.
Мари плавала уже больше часа. Снова и снова ныряла к обширной каменистой пустыне на дне, распугивая стайки рыб, которые вились вокруг свай причала.
На краю причала появились Ребекка и Тороп. Переоделись, чтобы искупаться. Ребекка не была суперкрасавицей, но умела скрывать изъяны и подчеркивать достоинства. Она обладала невероятно атлетическим телосложением.
Ребекка и Тороп прыгнули в воду почти одновременно. Вынырнув, они засмеялись над какой-то глупостью, которую сказал Тороп. Они едва обращали внимание на Мари, и та на мгновение почувствовала себя исключенной из их счастливого круга. Недостаток внимания иногда может оказаться худшей из пыток.
Она снова нырнула к скоплению подвижных рыбок, пролетавших мимо нее подобно искоркам подводной пиротехники — странным огонькам, вечно ускользающим от глаз.
Мари медленно отплыла подальше от берега, продолжая нырять, опускаться к самому дну. С каждым новым погружением в ее памяти оживали воспоминания.
Всегда теплые воды лагуны на острове доктора Винклера. Пестрая живность, населявшая заросшие кораллами глубины или джунгли на суше. Дельфины, обезьяны, другие зверушки, прирученные командами ученых. Все это вносило серьезный, хоть и не поддающийся точному измерению вклад в продвижение пациентов к душевному равновесию. Доктор Винклер и его помощники называли себя мастерами на все руки.
— Мы готовы испробовать любое средство, чтобы достичь новых состояний сознания, ведь шизофреники представляют собой мост к неизведанным территориям. Это шерпы, первооткрыватели, разведчики, а нам предстоит разбить на открытых ими землях передовые посты. Мы используем все, что есть под рукой, — работы Фрейда, Юнга, Лэинга, Делёза и Гаттари, открытия наук, изучающих нейроны, достижения молекулярной биологии, квантовой механики, лингвистики или философии суфистов. Прошу простить меня за выражение, но, если карликовый шимпанзе может обучить нас куче трюков, связанных с переходом сознания на высшие уровни сложности, если дельфин или искусственный интеллект могут помочь довести развитие шизофренического психоза до его завершения, нужно быть полным кретинам, чтобы не пойти на соответствующий риск, — как-то сказал один из ассистентов доктора Винклера, выступая перед большой группой журналистов, пишущих на научные темы.
Какой-то репортер намекнул на угрозу запрета, которая нависла над определенными сферами деятельности исследовательского центра.
— Говорят, Международное объединение ассоциаций защитников животных в ближайшее время начнет против вас судебный процесс. Они утверждают, что животные здесь подвергаются «неадекватному и унизительному» обращению.
Винклер раздраженно отмел проблему одним взмахом руки:
— Брижит Бардо или любая из ее силиконовых подражательниц не помешают грядущей антропологической революции.
Мари присутствовала на этой пресс-конференции, которая проходила на белом песке маленького западного пляжа в час, когда солнце уже опустилось достаточно низко и жара спала. Дневной свет стал золотистым, а тени — густыми и плотными. Мари попала в число нескольких пациентов, которых команда Винклера очень хотела показать журналистам.
Винклер сумел произвести впечатление на репортеров. Он предоставил видеозапись, сделанную в то время, когда Мари первые несколько раз попадала в психиатрическую больницу. Ролик начинался с изображения Мари и даты в углу экрана: 18 февраля 2000 года. Мари не выходила из кататонического ступора на протяжении этих кадров — бесконечных и почти немых, если не считать звуков ее дыхания. Время от времени на экране появлялись биографические сведения: Мари Зорн, родилась в Римуски, Квебек, 28 июня 1986 года, в первый раз помещена в больницу Лафонтен в Монреале 16 декабря 1998 года. Отделение доктора Манделькорна. Диагноз: острый шизофренический психоз.
Через пять минут Мари вдруг издала жуткий, нечеловеческий вопль — настоящий выплеск децибелов, с которым микрофон видеокамеры не справился.
В этот вопль она вложила всю силу, всю энергию своей души — от него лопались барабанные перепонки. Лицевые мускулы натянулись, будто провода под напряжением сто тысяч вольт, глаза вылезли из орбит, слюнявый рот распахнулся. Это было больше чем истерика — ужас в чистом виде, причем заразный.
Затем на экране появилось лицо Мари — глаза, в экстазе обращенные куда-то вверх, к Деве Марии шизофреников, невидимой простым смертным. Рот, бормочущий слова, понятные ей одной. Потом было слышно, как она вопит где-то в глубине коридора. Следующий кадр: Мари рыдает в постели, завернувшись в простыни. Вот она, оглушенная лекарствами, обмякла на стуле между двумя другими шизофрениками, изрыгающими проклятия в пустоту. Так продолжалось до сентября 2003 года — до начала программы «Шизотроп Экспресс» в Монреальском университете.
