— Ты собираешься поговорить со мной сейчас? — спустя минуту спросила внучку Эспер. — Или мы начнем ужинать? Дяди Уолта нет дома Я надеялась, что он принесет омаров, но теперь думаю, что мы их не дождемся.

Карла сделала рассеянный жест рукой.

— Нет, присядь, Марни, пожалуйста, — она указала на кресло-качалку, и Эспер подчинилась. Карла бросила свою шляпку на скамью-ларь, вытащила трехногую табуретку из-за очага и, сев рядом с бабушкой, прислонилась к ее колену. — Я удрала, — сказала она, уставившись на огонь. — Мама думает, что я поехала в гости к Бетти Уолтон в Хинген. Но я должна была приехать сюда, к тебе и к этому дому. Здесь все выглядит яснее, и, кроме того... я знаю, существует честь, и самоуважение, и все это... Но ты должна понять меня, Марни...

Эспер положила свои руки на мягкие волосы девушки.

— Я определенно ничего не понимаю! О чем ты говоришь?

Карла выпрямилась и, повернув голову, взглянула в ласковые глаза своей бабушки.

— Я говорю о Тони.

Эспер окаменела, и улыбка исчезла с ее лица; она почувствовала страх из-за того тона, которым Карла сказала об этом. Тон был резким и непримиримым.

— А что Тони? Он ведь в колледже, на Западе.

— Нет, — сказала Карла. — Он уже вернулся в Марблхед.

— Значит, ты получила от него сообщение? Он нарушил свое обещание!

— Обещание! — горько усмехнулась Карла. — Ему не нужно было никаких обещаний, он не хотел больше видеть меня после той ночи. Какой стыд! Мама и папа говорили ужасные вещи. Говорили ему, что он охотится за моими проклятыми деньгами. Они думали, что он такой, и ты, Марни, стала с моими родителями заодно. Это ужасно обидело меня. Мы ничего не делали в ту ночь в Касл-Роке, когда мама нашла нас. Мы даже не целовались. Тони не позволил бы себе этого. Он любил меня. А они действовали, как если бы он...

— О, моя дорогая девочка! — воскликнула Эспер, задохнувшись от сострадания к этому юному существу, — они все думали, что Карла была слишком молода, чтобы что-нибудь понимать. — Поверь мне, никто не хотел причинить тебе зла... Ты должна быть справедливой, милая. Ты была маленькой четырнадцатилетней девочкой, а Тони — двадцатилетним парнем. Твои родители намеревались защитить тебя, к тому же они обнаружили, что ты встречаешься с ним тайком.

— Но мне это было необходимо. Тони не знал о том, как они к нему относятся. Тем не менее он достойно выдержал это испытание. Мама и папа вели себя отвратительно. Ужасно. А я была так напугана и сбита с толку в ту ночь, что я согласилась с ними. Когда я пыталась найти его на следующий день, он уже уехал.

— Ты больше его не видела?

Карла покачала головой:

— Я написала ему одно письмо. Я пыталась выразить, как люблю его, и если бы он только подождал, когда я стану старше! О, это ужасно, быть такой молодой! Ни один из вас не поверил бы в мои чувства. И Тони не поверил. Он так и не ответил на это письмо. Я ждала и молилась, и снова ждала неделями, месяцами.

Поднявшись с табуретки, Карла прошла назад, к очагу. Она взяла кочергу и поправила прогоревшие поленья. Во всех ее действиях чувствовалась уверенность взрослого человека.

— Откуда ты знаешь, что сейчас он в Марблхеде? — мягко спросила Эспер.

— В субботу в Йеле я встретила Сэма Джерри и спросила его, слышал ли он что-нибудь о Тони. Он сказал, что Тони недавно вернулся после окончания технического колледжа в Калифорнии и этой осенью собирается поступить в технологический институт в Массачусетсе.

Эспер слышала, что Тони поступил в колледж на Западе, чтобы выучиться на инженера. Хотя он и так зарабатывал хорошие деньги, помогая своему отцу на авиазаводе в Берджесе в течение нескольких лет после окончания средней школы. Эта неприятность с Карлой, возможно, пошла парню на пользу, побудив его сделать все необходимое, чтобы занять свое место в жизни, подумала Эспер. Этот молодой человек всегда нравился ей. Но сейчас она боялась услышать ответ, который могла бы дать Карла на ее следующий вопрос.

— И что же ты собираешься делать, Карла?

Девушка прислонила кочергу к кирпичам внутри очага; она с достоинством повернулась, и только ее рука, крепко зажавшая складку на юбке, выдавала ее волнение:

— Я хочу увидеться с ним снова. О, я знаю, что могу теперь ничего не значить для него! Но я хочу увидеться с ним, и тогда мне все станет ясно. Я хочу, чтобы ты пригласила его сюда, Марни. Не говори ему, зачем — ведь у меня тоже есть гордость. Если мы встретимся здесь, в этом не будет ничего особенного — это могло бы показаться случайной встречей.

— Но, моя дорогая, ты уверена, что хочешь встретиться с ним снова? Ты прекрасно обходилась без него. То, что ты затеваешь, похоже на большую глупость.

Самообладание Карлы иссякло. Ее лицо исказилось, и в синих глазах, обращенных к Эспер, появились слезы.

— Я не могла обходиться без него! О, я была на стольких вечеринках! Я веселилась с другими молодыми людьми, но мне всегда хотелось, чтобы рядом был Тони! За эти два года не было ни одной ночи и ни одного дня, когда бы я не думала о нем.

«Боже! — подумала Эспер. — Это настоящее».

Когда-то давно в этой самой комнате она обрела такую же уверенность в своих чувствах. Но теперь она была старой и уставшей от улаживания проблем, связанных с душевными переживаниями других людей. Слишком уставшей, чтобы видеть Надрывающие сердце переживания Карлы.

«Я сама испытывала их на протяжении своей жизни, почему я должна разделять переживания этого ребенка?» — с болью в сердце думала Эспер.

— Марни, — нежно прошептала девушка, — прости. Не смотри на меня так. Я смогу выдержать это, ты знаешь. У меня есть сила и мужество.

Эспер вздрогнула, внимательно посмотрев на лицо внучки, приблизившееся к ее лицу. Оно утратило детскую наивность и доверчивость. Это было лицо женщины, переживающей душевную муку.

Губы Эспер тронула грустная улыбка. Она встала с кресла-качалки и прошла к телефону. Пусть Бог простит меня, старую дуру, вмешивающуюся не в свои дела, подумала она в то время, пока вертела ручку и просила центральную станцию соединить ее с Гатчеллами. Бог и Элеонора тоже, добавила Эспер с усмешкой.

Тони снял трубку сам. Он был удивлен, услышав голос миссис Портермэн, но сказал, что придет сразу после ужина. В его ожидании женщины выпили кофе, затем Карла поднялась в свою комнату и вновь спустилась вниз в простом сером шерстяном платье; Эспер увидела, что она сняла с себя жемчуг. Девушка была очень бледной, и ее синие глаза смотрели напряженно. Но вот они услышали шаги, приближающиеся по дорожке к дому, и лицо девушки внезапно постарело и осунулось.

— Встреть его, пожалуйста, — попросила Карла Эспер и отошла к очагу. Присев на скамью, она оказалась в тени.

Эспер открыла дверь.

— Добрый вечер, Тони, — поприветствовала она молодого человека. — С твоей стороны очень любезно, что ты пришел, — и она пристально посмотрела на него.

Тони был хорош собой — стройный, с вьющимися светло-каштановыми волосами, узким, загорелым лицом и серыми глазами. Его волевой подбородок и гордая посадка головы свидетельствовали о наличии чувства собственного достоинства.

— Рад, что вы пригласили меня, — невозмутимо произнес он. — Я не ожидал радушного приема в доме Портермэнов. Отец передает вам свой привет.

Сердце Эспер упало. Сквозь вежливый тон молодого человека угадывалась затаенная обида: «Что понадобилось от меня вашим родственникам? Давайте сразу приступим к делу».

Эспер молча провела его в большую кухню. Она отступила в сторону, и Тони, нахмурившись, оглядел слабо освещенное помещение. Наконец он увидел Карлу, сидящую на скамье.

— Привет, — сказала девушка нарочито небрежным тоном. Она слегка подалась вперед — Привет, Тони.

Эспер не могла видеть лица молодого человека. Она лишь увидела, как окаменела его спина. Тони стоял, не двигаясь, пристально глядя на Карлу.

Эспер задержала дыхание. Комната, казалось, начала сжиматься в повисшем напряженном безмолвии вокруг тихо гудящего огня в большом очаге.