Ответом ему была мертвая тишина.

— Выходить по одному! — На такую фразу его английского уже не хватало. Голос его предательски перешел на октаву выше. Сотников оглянулся на матросов, но и их лица горячей любви к приключениям явно не выражали.

— Товарищ командир, может, подождем спасателей? — с надеждой спросил Жуков. Если б не спросил, то в следующую же секунду Сотников и сам бы это предложил, но теперь, с усилием возродив милый образ любующейся им Гали, Сотников начал медленно спускаться по трапу. Слева по ходу он нащупал выключатель. Вдоль коридора, обшитого панелями какого-то невероятно красивого дерева, разлился мягкий дневной свет. Справа в метре от трала была видна прикрытая наполовину дверь с ярко начищенной медной ручкой. Рванув дверь на себя, Сотников еще раз крикнул:

— Рашен гардз! Лейтенант Сотников! — Но явно никто не заинтересовался ни его фамилией, ни званием, ни даже служебным положением.

Каюта капитана, а это была явно она, поражала не столько роскошью отделки, сколько тем, что напоминала компьютерный центр штаба базы, только размером поменьше. Она была вся просто битком набита компьютерами (экран одного еще мерцал белыми звездочками), факсовыми аппаратами и, еще хрен знает чем. Похоже, что отсюда можно было связаться с любой точкой не только нашего мира, но и с седьмым, допустим, кольцом Сатурна. Здесь не было только людей, хотя следы их явно недавнего пребывания виднелись повсюду. На столе аккуратно были сложены бумаги, раскрытая ручка с желтым (скорее всего, золотым) пером лежала на чистом листе, будто человек отвлекся на минутку.

Каюта экипажа в конце коридора была попроще, но даже в ней стоял телевизор «Сони» с метровым экраном. На столе в кают-компании остались неубранными три прибора с остатками еды. С одной из тарелок к Сотникову хищно тянулась клешня огромного океанского краба. С любопытством заглянув в бар, Сотников взял первую попавшуюся бутылку — раздалась громкая бодрая музыка. Бутылку он тут же поставил назад. Музыка смолкла.

— Уж и посмотреть нельзя, — процедил он сквозь зубы.

Осмотрев оставшиеся помещения, он окончательно убедился, что яхта необитаема и что здесь произошло или убийство, или побоище. Видимо, все происходило на палубе, так как следов крови во внутренних помещениях не было. Вот тут-то он по- настоящему испугался. Но даже не столько от количества предполагаемых трупов (ведь экипаж такой яхты должен состоять минимум человек из пяти), сколько от осознания того, что он влез туда, куда первыми должны влезать особисты. Медаль за это геройство ему на грудь уж точно не пришпилят.

— Никого!— крикнул он матросам и стал подниматься вверх по трапу.

— В общем, все умерли, — мрачно процитировал из какого-то кинофильма обычно молчаливый и вдумчивый Енгизаров.

Помрачневший Сотников с поникшим чубом и обалдевшие матросы вернулись на катер.

— Ну че там? — спросил Петренко. Улыбка медленно сползла с его лица, когда он увидел стеклянные глаза Сотникова.

— Радиограмму отправили?

— Само собой, командир. Спасатель подойдет минут через тридцать. Служба безопасности Украины, похоже, подвалит раньше — они теперь все больше на вертолете летают.

Экипаж Р-275 молча ждал.

Через несколько минут в блеклом июльском небе и вправду зажужжал вертолет. Разгоняя волну, он завис над катером. Открылся люк, из него выбросили веревочную лестницу, конец которой тут же подхватил Енгизаров и уже хотел подцепить ее к фальшборту.

Перекрывая шум. Жуков прокричал ему в ухо:

— Ты что, долбанулся? Так он и нас в небо утянет. Как оттуда грабанемся...

— Да ну тебя, — отмахнулся Енгизаров, но все- таки улыбнулся.

На палубу, словно спелые груши, посыпались украинские гэбэшники во главе с рыжим полковником, узкоплечим и толстозадым, и впрямь похожим на грушу. Его сопровождали два длинных лейтенанта.

— Полковник Иванов. Доложите обстановку.

Сотникову меньше всего хотелось докладывать украинскому — хоть и с фамилией «Иванов» — полковнику о происшествии, но деваться было некуда, разве что прыгать в воду так и не поделенного с доблестными хохлами моря или сховаться в роскошных апартаментах мертвой яхты. «Вечно-то наши опаздывают», — зло подумал он. Словно в ответ на его обидные мысли показался второй вертолет. Пока принимали на борт его пассажиров, особистов родной базы, показался и спасатель. Так что Сотникову, к великому облегчению (если хоть что- то могло облегчить его состояние), пришлось докладывать сразу двоим: украинскому полковнику-груше по фамилии Иванов и российскому майору с сакраментальной фамилией Непейвода. Следует заметить, что он явно оправдывал свою фамилию, потому как по многочисленным внешним признакам внимательному наблюдателю не составило бы труда определить, что всем иным напиткам Непейвода предпочитает горячительные.

Как и положено по уставу, за самодеятельность Сотникова обматерили оба, но именно поэтому чуб его несколько воспрянул и даже закурчавился. Сотников понял, что слишком больно бить его не будут. Понял он и то, что особисты озабочены чем- то очень серьезным.

Перебравшись на борт яхты, майор с полковником спустились в трюм. Майор предварительно распорядился на борт больше никого не пускать.

Тройка аквалангистов со спасателя осмотрела днище «Глории». По правому борту был обнаружен запутавшийся в сети труп пожилого человека в шортах и тенниске.

— Рыбку, блин, ловили, — выругался один из спасателей.

Труп, зацепив лебедкой, подняли на борт. Больше ничего не обнаружили.

— Пойдем покружим по окрестностям. Может, еще какую амфибию выловим, — деловито сказал командир спасателя, жизнерадостный капитан третьего ранга Сухомлинский. Спасатель неторопливо отвалил.

Наконец из трюма яхты, надувшиеся и краснолицые, словно два принца, не поделившие наследства, вылезли на свет божий украинский Иванов и российский Непейвода. Непейвода прижимал к груди пухлый бумажный пакет, а полковник осторожно, словно чужого ребенка, нес на вытянутых руках прозрачную пластиковую коробку с компьютерными дискетами. Между собой братья по профессии, но не по гражданству, вяло переругивались, видимо исчерпав запал еще в недрах «Глории», где наедине, не стесняясь в выражениях, могли вволю использовать все мыслимые богатства родного обоим русского языка. Расположившись в кубрике, они начали разбирать и пытаться делить свою добычу.

— Товарища майор, — вынужден был прервать их строгие мужские игры Сотников, — спасатели на связи!

Майор поднялся в рубку, полковник Иванов, которого не звали, поплелся вслед за ним.

— Так... Так... Понял... Так... Не понял, повтори... Как, как говоришь? Кларк? Как? Норман Кларк?! Да... Да... Что-что? Громче! Так... Да... Жив?.. Что?.. Сейчас вызовем! Что? Военный?.. Так... Так... Ждите! Все, конец связи!..

На лицо украинского полковника, которого обошли минимум на полкорпуса, было больно смотреть. Сотников понял, что нажил себе большого врага.