Александр Борисович вышел в коридор, точно опозоренный мальчишка из женского отделения бани, где его просто откровенно высмеяли.
Следующим (будто для контраста) был рентгеновский кабинет, где «важняка» неохотно взяла в оборот сонная медсестра, унылая и плоская, как сушеная вобла, которая вместо эрекции способна была вызвать у него разве что изжогу. Затем последовала целая череда кабинетов, где Турецкого также всесторонне осматривали, прослушивали, ощупывали, подключали к различным медицинским приборам и заглянули повсюду, куда только можно было заглянуть.
К счастью, это хождение по мукам продолжалось недолго. И спустя час с небольшим Турецкий уже сидел в кабинете своего знакомого врача, который, тщательно изучив еще влажные рентгеновские снимки и заключения своих коллег, наконец выдал ему авторитетное заключение о том, что и. о. прокурора следственной части Генеральной прокуратуры по надзору за органами ГУВД Москвы и физически, и душевно абсолютно здоров. И это заключение можно было теперь с легким сердцем вручить Косте Меркулову.
Покинув клинику, Турецкий с облегчением поспешил к станции метро, на ходу размышляя о том, что он намеревался сегодня предпринять. И тут произошло одно неожиданное и настораживающее событие. В одном из переходов между станциями, плывя по течению подземной людской реки, Александр Борисович вдруг интуитивно ощутил за собой слежку! Именно ощутил, потому что немедленно распознать соглядатая в этой многоликой толпе было все равно что искать иголку в стоге сена.
Вначале Турецкий подумал, что это ему померещилось. Но профессиональное чутье опытного сыщика настойчиво предупреждало об опасности. Тогда Александр Борисович слегка замедлил шаг и начал водить соглядатая, за нос. Постоял у лотка с газетами. Примерил у другого лотка темные очки. Полюбезничал с молоденькой цветочницей, скучавшей в окружении роскошных букетов. При этом незаметно искоса поглядывал по сторонам. И скоро, как и следовало ожидать, добился своего. «Хвостом» оказался вполне заурядный с виду человек, похожий на обычного приезжего. Дилетантом он явно не был. Но, увязавшись за Турецким, почти буквально повторял все его маленькие хитрости и тем самым выдал себя. Неужели этот соглядатай и вчерашняя авария были звеньями одной цепи?!
Немного потолкавшись по переходам, Александр Борисович в конце концов ловко от него оторвался и перед самым закрытием дверей неожиданно вскочил в ближайший вагон метро. Оглянувшись, он успел заметить, как незадачливый топтун, работая локтями, отчаянно рванулся следом, но опоздал. Потом грохочущий состав подземки ворвался в мрачный тоннель, оставив Турецкого наедине с его не менее мрачными мыслями…
В коридоре следственной части Генпрокуратуры Александр Борисович тотчас столкнулся с Лилей Федотовой, новоиспеченным следователем по особо важным делам и членом его следственной бригады. Разумеется, она, как всегда, была во всеоружии своего неотразимого обаяния и красоты, которую отнюдь не портил строгий форменный мундир с погонами юриста первого класса. Надо было отдать ей должное: не каждой из вчерашних выпускниц юрфака удавалось сразу после практики бросить якорь в Генпрокуратуре. Лиле это удалось. И в немалой степени благодаря Турецкому.
— Здравствуйте, Александр Борисович, — приветливо улыбнулась девушка. Но тотчас, понизив голос, озабоченно спросила: — Что случилось, Саша? У тебя такое лицо, будто ты лягушку проглотил.
— Жабу суринамскую, — ответил тот. — Ядовитая, сволочь, оказалась.
— Я слышала, ты попал в аварию? — озабоченно спросила Лиля. И тут же с лукавой усмешкой поинтересовалась: — Надеюсь, не очень сильно пострадал?
Турецкий выразительно глянул на девушку. И на мгновение, будто в рентгеновских лучах, снова увидел ее без этого мундира, как и вообще без всего.
— Нет, солнышко. Можешь не беспокоиться… А теперь пойдем со мной. У меня есть для тебя одно срочное дело.
Войдя в свой новый кабинет, Александр Борисович с тоской вдохнул стойкий и унылый казенный запах, присущий большинству нежилых помещений, запах рутины и напрасно загубленной жизни, и машинально закурил, хотя Лиля всякий раз напоминала ему, что не выносит табачного дыма. Вот и сейчас, остановившись в дверях, она брезгливо поморщилась, однако ничего не сказала.
— Значит, так, — начал Турецкий. — Слушай меня внимательно, солнышко…
Поручение, которое он дал Лиле, заключалось в следующем: при своем более чем разностороннем опыте следственной работы Александр Борисович еще не сталкивался с делами о незаконной торговле человеческими органами и для начала должен был изучить все последние публикации на эту тему. Срочным подбором этих материалов и должна была заняться девушка.
— А для чего тебе это? — удивленно спросила она. — Или ты собираешься писать бульварный роман?
— Пожалуйста, солнышко, не задавай лишних вопросов… Эти материалы нужны мне сегодня. Тебе все ясно? — официальным тоном спросил Турецкий.
— Ясно, господин надзирающий прокурор, — так же официально ответила Лиля. И обиженно заметила: — Может, ты мне все-таки скажешь, что случилось? Или это опять не женского ума дело?
Вместо ответа Турецкий подошел к ней, мягко обнял и нежно поцеловал в губы.
— Прости, солнышко, больше ничего рассказать не могу. И нечего на меня дуться… Все, иди. Мне подумать надо.
Поправив волосы, девушка собралась уходить, но в дверях неожиданно сказала:
— Кстати, чуть не забыла: тебе мужчина какой-то звонил. Говорит, старый знакомый…
Александр Борисович недоуменно повел бровью.
— Как фамилия?
— Не знаю. Он не представился.
— По общегородскому звонил?
— Нет, по внутреннему… Я спросила: что передать? А он: «Спасибо, я еще перезвоню».
— Ладно, разберемся, — кивнул Турецкий и задумчиво уселся за стол.
Среди его многочисленных и разнообразных знакомых было не так уж много людей, которые могли запросто позвонить сюда по внутреннему телефону Генпрокуратуры. Кто же это мог быть? Какой такой старый знакомый? Может, кто-нибудь из давно уволившихся «важняков»? Впрочем, скоро это выяснится…
Тут Александр Борисович неожиданно вспомнил, что, спеша на медосмотр, он сегодня некоторым образом еще не завтракал. А думать на голодный желудок было форменным преступлением против собственного здоровья. Покосившись на телефон, который с его появлением замолчал, как отрезанный, он резонно заключил, что звонивший при желании непременно позвонит еще. Затем встал. Создал на столе видимость своего присутствия на рабочем месте. И выйдя на улицу, зашагал в сторону ближайшего кафе.
Цены его, как всегда, «приятно» удивили. Расплачиваясь за более чем скромный завтрак, Турецкий вновь с горечью подумал, что в стране, где жить на зарплату могут либо полные дураки, либо самоубийцы, не воровать и не брать взяток было своего рода подвигом. Особенно для работника юстиции. Но радости от такого идейного подвижничества он, увы, не испытывал.
— Вы позволите? — деликатно осведомился, пристраиваясь к его столику, худощавый скромный мужчина лет сорока, в таком же скромном костюме без галстука. Судя по всему, это был товарищ по несчастью, живущий на зарплату и не умеющий брать взяток.
— Пожалуйста, — занятый своими мыслями, ответил Турецкий.
Покончив с едой, он неторопливо вытер губы необычной салфеткой, которые, очевидно в целях экономии, были нарезаны из рулона туалетной бумаги, и уже собирался уходить, когда мужчина напротив, не поднимая глаз от тарелки, негромко произнес:
— Одну минуту, Александр Борисович… Турецкий бросил на него удивленный взгляд.
— Я звонил вам сегодня утром, — тихо продолжал мужчина. — Уверен, вам уже передали… Мне необходимо с вами поговорить. Это очень важно. Пожалуйста, уделите мне немного времени.
Начало было совершенно неожиданное и весьма интригующее. Как говорится, в лучших шпионских традициях.
— Я вас слушаю, — смерив незнакомца пристальным взглядом, настороженно произнес Турецкий.
