– Молитв ради, – дружно подхватили отроки, а чуть позже и Илья с Егором, – Пречистой Твоей Матери и всех святых, помилуй нас.
Семен Дырка сначала изумленно выпучил глаза, потом спохватился, но присоединиться успел только к заключительным словам:
– Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Треска в то время, пока остальные молились и осеняли себя крестным знамением, сидел неподвижно, с каменным лицом, словно вокруг него не происходило вообще ничего. Только рука его дернулась к висящему на поясе мешочку (видимо, внутри был какой-то оберег), но дреговический старейшина сдержался. Так и сидел истуканом, игнорируя недоуменные, а то и враждебные взгляды отроков. Роськин-то взгляд уж точно был враждебным.
«Ну-ну, любезнейший, почувствовал, что значит быть чужим? Еще и не раз почувствуешь, коли за нами в поход увязался, а уж я-то постараюсь, чтобы тебе очень и очень захотелось стать своим! Во время суда над Спирькой ты рядом со мной на крыльце стоял, и приговор на подпись тебе дали. Когда в рыбачьей веси дед задачи нам всем ставил, он несколько раз твою ватагу лесовиков дружиной назвал. Не боярской, но все-таки дружиной, а лорд Корней ничего случайно не делает и не говорит, тем более в подобной ситуации. Ну, ты и надулся – как же, за ровню держат! И тут тебе облом – пока ты язычник, по-настоящему своим тебе не быть! Возрасту твоему ребята почтение выказали, а насчет чего-то большего – извини, подвинься.
И это еще не все! Мы тебе, бог… гм, даст, еще не раз покажем, как неудобно и невыгодно быть в нашей компании язычником, и придется тебе это проглотить, никуда не денешься, а когда впоследствии ты узнаешь, что Егора в воеводские бояре поверстали… Вот тут-то ты и задумаешься. Ну, и аз, многогрешный, тоже на нужные мысли тебя навести попытается…»
– Итак, господа Совет, – Мишка взглядом «собрал внимание» сидящих вокруг костра, – сейчас нам надлежит осмыслить сведения, полученные от пленников, и принять решение о наших дальнейших действиях. Да, приказ воеводы погорынского остается в силе, но он, отдавая его, еще не знал того, что мы узнали при допросах пленных, а потому и решение о том, как нам наилучшим образом исполнить свои обязанности, мы примем самостоятельно. Для того же, чтобы по молодости лет нам чего-то не упустить, не понять превратно и не поступить опрометчиво, на наш Совет приглашены умудренные жизненным и воинским опытом мужи… – Мишка отвесил легкий поклон в сторону сидящих на бревне. – Мнения их и советы нам надлежит выслушать со вниманием и благодарностью…
– А чего тут рассуждать-то? – перебил Мишку Семен Дырка. – Переть на полоцкое войско нам нельзя, а вот засесть туточки да ладьи их перехватывать – в самый раз будет! И ворогу ущерб, и нам прибыток! И немаленький прибыток-то!
– Благодарствую! – Мишка дополнил словесную благодарность вежливым склонением головы в сторону «адмирала Дрейка». – Итак, господа Совет, честной муж Семен Дырка из Огнева мнит целью нашего пребывания здесь добывание прибытка себе и нанесение ущерба полоцкому войску. Правда, полочане об этом ущербе узнают еще не скоро…
– Да нам-то что с того? – снова перебил Мишку Дырка. – Пускай хоть и вовсе не узнают…
– Не перебивать боярича! – злобно оскалившись, рявкнул Демьян.
– Чего ты сказал, цыпленок? Ты как со старшими…
Договорить Дырке не дали. Во всей красе проявились в ребятах последствия обучения у Андрея Немого – научились они выражать свои чувства и намерения не только голосом или выражением лица! Лица господ советников мгновенно окаменели, по ушам присутствующих скребанул звук кольчужных рукавов, проехавшихся по подолам кольчуг, руки отроков легли на рукояти оружия, а тела подались вперед, готовые мгновенно распрямиться во весь рост. Вся эта пантомима была исполнена так слаженно и красноречиво, словно ребята долго и тщательно ее репетировали.
Подействовало! Зрачки глаз Семена Дырки суматошно метнулись туда-сюда, тело дернулось, зацепив локтем сидящего рядом Егора, рот приоткрылся… да так и остался открытым, не выпустив из себя ни звука. На командира огневской дружины глянула Смерть. Именно так – с заглавной буквы! Причем глянула сразу со всех сторон, разве что не сзади!
Мишка уже набрал в грудь воздуха, чтобы крикнуть «отставить!», но Илья успел раньше:
– Хе-хе, Семен, а я ить тебя упреждал: «Хочешь на Совете Академии быть – не рушь наш уряд!» Ежели отроки вежество блюдут, это и не значит вовсе, что они… как ты сказал? Цыплята? Хе-хе, а цыплятки-то эти уже под две сотни ляхов уложили, да и до того… тоже всякого попробовали – не впервой им, не впервой. И сам боярич Михайла Фролыч… ты ж видал, как он суд и расправу чинит? Видал-видал… и стоял молча. Ведь молча же? Про цыплят-то и не вспоминал?
Илья выдержал паузу, расправил усы и, вдруг сменив тон с издевательски-ласкового на угрожающий, скомандовал:
– Вот и сейчас не вспоминай! А коли невтерпеж, ступай от греха… к своим, пока куда подальше не послали!
– Кхгрым… – прокашлялся Егор прямо Семену в ухо, хоть и невнятно, но весьма красноречиво поддержав высказывание Ильи.
Единственное действие, которое смог воспроизвести в ответ «адмирал Дрейк», – захлопнуть раскрытый рот.
«Ох, бли-ин! Они что же, и вправду себя такими крутыми воображают? Мы же их этому не учили! А что вас удивляет, сэр? Зубки щенки испытали в деле, кровушки попробовали, силу стаи своей ощутили, а битыми… по-настоящему битыми не были еще ни разу! Чего ж им не воображать-то? Мужи воинские, хозяева жизни и смерти! И никак не меньше… пока из них это приятное заблуждение какой-нибудь добрый дядя не вышибет вместе с зубками… а то и вместе с мозгами! На скользкую тропку вы своих пацанчиков завели, сэр Майкл, на очень скользкую! Хреново кончиться может… и для них, и для вас, досточтимый сэр!»
– Поручик Демьян! – Мишка постарался обозначить голосом максимальную строгость. – Ты что себе позволяешь? Хочешь, чтобы честные мужи наше вежество притворным посчитали? Самому не совестно, так хоть о господине воеводе подумай: что люди скажут? Что Корней Агеич внуков невежами воспитывает?
– Виноват, господин сотник! – отреагировал на выговор Демьян, всем своим видом демонстрируя, что виноватым себя не считает.
– То-то, что виноват! Ты еще и старейшине нашему сгрубил – высунулся поперек него! Или тебе неведомо, что только ему по возрасту возможно зрелым мужам указывать? Или ты себя умнее Ильи Фомича почитаешь?
– Виноват, господин сотник, не подумал, дурака свалял! – Демьян, хоть и не считал Илью светочем мудрости, но, кажется, понял, что при посторонних этого показывать нельзя. – Винюсь!
– Не держи зла, дядька Семен! – Мишка, в очередной раз склонил голову в сторону «адмирала Дрейка». – Ребята молоды еще, горячатся не в меру.
«Задолбал, угребище речное, кланяюсь тебе, как болванчик! На хрен Илья тебя на Совет притащил?»
– Это… да… – Дырка потрогал распухший нос. – Понятно, в общем. Учить вас еще – не переучить! Ладно… прощаю.
– Продолжаем, господа Совет…
Мишка запнулся, наткнувшись на оценивающий взгляд Трески. Похоже, дреговический старейшина прекрасно понял смысл разыгранной Мишкой сцены.
«И этот еще пялится… психоаналитик хренов! Ну, Илья, туды тебя поперек, устроил нам заседание Совета… Вместо того, чтобы делом заниматься, политесы разводим… как в Версале».
– Одно мнение у нас уже есть! Честной муж из Огнева предлагает остаться здесь и перехватывать полоцкие ладьи. Другие мнения есть?
– Приказ был идти к Пинску! – подал голос Дмитрий. – Значит, туда и надо идти, а уж там искать, как и чем ворогам навредить! О прибытках же думать… не на торг приехали, сие воинам невместно!
«Еще один идеалист… или притворяется? Э-э, сэр Майкл, а заместитель-то ваш не прост! Похоже, он вознамерился уравнять огневцев с погостными ратниками – не воины, а торгаши!»
