Унтерштурмфюрер метнулся выполнять приказание.

Спустя несколько мгновений Виктор потер освобожденные запястья – в японском саду командир жандармов несколько перестарался, затягивая стальные браслеты.

– Я еще разберусь с ним! – прошипел Генрих.

– Не сто́ит, – хмыкнул Виктор. – Я там немного решил проверить на вшивость его молодцев одинаковых с лица. Так что его можно понять.

– Ты имеешь в виду гемодов?

– Кого?

– А, так ты же ничего не знаешь, – спохватился Генрих. – Пойдем, дружище, нам надо о многом поговорить.

– Я тогда даже не успел тебя поблагодарить. Если б не ты, эти японские отморозки как пить дать отрубили бы мне голову как какой-нибудь курице!

– Не стоит благодарностей, – сказал Виктор. – Я просто сделал то, что считал нужным сделать.

– Возможно, и мне когда-нибудь представится случай отплатить тебе той же монетой.

– Возможно. Жизнь, знаешь, такая штука, спиралью заворачивается. Как-нибудь на новом витке пересечемся – рассчитаешься.

– И то правда, – сказал штурмбаннфюрер, вставая со стула. – А теперь извини, официальная часть беседы. Если позволишь, Фердинанд закрепит на тебе несколько датчиков.

– А у меня есть выбор? – поинтересовался Виктор.

– Признаться, нет, – вздохнул Генрих.

Они находились в комнате с зеркальными стенами. Зеркала были непроницаемо черными, но в них удивительным образом отражалась обстановка комнаты. То ли это было сделано для того, чтобы допрашиваемый не видел тех, кто за ним наблюдает, стоя за этими стенами, то ли в удобных зеркалах можно было с разных ракурсов наблюдать за процессом допроса… А может, с таких стен просто удобнее было смывать кровь – на идеально гладких поверхностях в случае неважной помывки разводов не видно. В углу комнаты столбом застыл провинившийся унтерштурмфюрер, который, повинуясь кивку Генриха, метнулся к Виктору и принялся закреплять на нем многочисленные датчики.

Между Виктором и Генрихом находился стол. На столе стоял плоский прибор серебристого цвета.

– Детектор лжи? – осведомился Виктор.

– Он самый, – кивнул Генрих. – Без него мне бы не разрешили беседовать с тобой. Хоть он и совмещен с диктофоном, пусть тебя это не смущает – запись будет слушать лишь несколько человек.

– Тоже гестаповцев?

Генрих, подкручивающий верньеры настройки прибора, замер на мгновение.

– Это прозвучало как упрек, – медленно произнес он. – Пойми – наши деды основали Новую Швабию, и у них была не самая худшая структура государственного управления. Потому мы и не стали ее менять, хотя цели у нас совершенно другие.

– А какие, можно узнать?

Закрепив последний датчик, Фердинанд вернулся на свое место и замер столбом в углу. Генрих еще некоторое время всматривался в показания детектора, регулируя настройки, после чего откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, украшенной Железным крестом первой степени.

– Такие же, как и у других стран, – жестко сказал он. – Соблюдение суверенитета, торговля, обеспечение нужд населения нашей страны. Кстати, с последним мы в настоящее время справляемся лучше многих других государств.

– Охотно верю, – кивнул Виктор. – Кстати, хотел поинтересоваться чисто для информации – члены «Красной капеллы» были гражданами Новой Швабии?

Благодушное лицо Генриха стало жестким.

– Члены «Красной капеллы» были военными преступниками, – процедил он. – И уничтожены как военные преступники.

– Так же, как и их предшественники в Третьем Рейхе? – хмыкнул Виктор.

– В сорок шестом году конституцией Новой Швабии многие направления идеологической и политической деятельности Третьего Рейха запрещены законодательно, – отчеканил Генрих. – А вооруженные формирования государственных преступников уничтожали и будут уничтожать все государства мира.

– Чем же они провинились? – спросил Виктор, внимательно глядя в глаза собеседника.

– Послушай, нам не о чем больше поговорить, кроме как о кучке бандитов?! – взорвался штурмбаннфюрер.

– Ну почему же? – сказал Виктор. – Например, ты мне можешь рассказать, что ты делал в Японии, случайно ли оказался в одном со мной самолете. И почему у белого самурая, который пытался меня убить, под мышкой была такая же наколка, как у тебя.

Генрих усмехнулся.

– Можно подумать, что это не я веду допрос, а ты.

– А это допрос?

– Конечно нет, – рассмеялся Генрих. – Сам понимаешь, допросы в учреждениях тайной государственной полиции ведутся несколько в ином ключе. Скорее, это встреча двух хороших друзей, в рамках которой я имею полномочия сделать тебе предложение, которое может тебя заинтересовать. Хотя, наверно, сначала разумнее будет рассказать о том, ку-ды ты попал, а после ответить на твои вопросы.

Генрих поудобнее расположился на своем стуле. Виктор про себя отметил, что движения его собеседника четкие, экономичные и одновременно плавные, словно тело эсэсовца не двигалось, а перетекало из одного положения в другое. Похожим движениям учил его сихан в японской школе ниндзюцу.

«Такое впечатление, что у нас был один учитель, – подумал Виктор. – Хотя подождем с выводами. Всегда лучше слушать, чем говорить. Тем более когда к тебе подсоединен детектор лжи».

– Итак, Черный Орден СС был вновь создан при образовании государства Новая Швабия из бойцов элитного формирования Абвера – соединения «Бранденбург-800», – начал Генрих. – Благодаря им, собственно, это государство и было образовано, когда они после окончания Второй мировой войны захватили власть на «Базе двести одиннадцать». Сейчас разведывательно-диверсионная сеть «Черного Ордена» опутывает весь земной шар, тайно или явно влияя на политику большинства государств в пользу Новой Швабии.

Генрих едва заметно улыбнулся краем рта.

– Естественно, что мое появление на одном с тобой самолете было не случайным. Как и то, что вместо одной школы ниндзюцу ты попал в другую.

– А смысл? – спросил Виктор.

– С момента изобретения ядерного оружия «Черный Орден» следит за соблюдением равновесия сил на планете.

Прочтя немой вопрос в глазах Виктора, Генрих пояснил:

– Согласись, глупо было бы курице, высиживающей золотое яйцо, позволить, чтобы оно само себя взорвало изнутри, прихлопнув при этом саму курицу.

– Интересная трактовка международного положения, – хмыкнул Виктор.

– Тем не менее она соответствует истине, – вполне серьезно сказал Генрих.

– И что потом вы намереваетесь делать? В смысле, когда яйцо дозреет до нужной кондиции.

– Яйцо практически дозрело. И когда оно окажется в полной власти «Черного Ордена» – лишь вопрос ближайшего времени.

В голосе Генриха звучала суровая убежденность.

– Как только мы узнали, что в России нашелся человек, владеющий совершенным ки-ай, получив его посредством прямой передачи, мы немедленно предприняли необходимые действия для того, чтобы ты попал в школу якудзы, сотрудничающую с «Черным Орденом». Но агенту самурайского клана Сагара удалось нас опередить.

– Так, насколько я помню, клан Сагара тоже следит за равновесием?

Генрих поморщился.

– У самураев этого клана несколько иные понятия о равновесии, хотя и мы, и они исповедуем кодекс бусидо[23], который намного разумнее и продуктивнее нацизма, имеющего в своей основе не заветы воинов прошлого, а бредни госпожи Блаватской. Но не будем об этом. И нам, и клану Сагара был важен результат. А овладение секретом прямой передачи может существенно сместить чашу весов в сторону той стороны, которая им владеет.

– А как же тогда равновесие? – хмыкнул Виктор. – Со смещенными-то весами?

– Равновесие сил возможно лишь тогда, когда в нем заинтересован более сильный из противников.

– Если только в один прекрасный момент более сильный не решит прижать к ногтю того, кто слабее.

Генрих, ничего не ответив, озабоченно постучал ногтем по детектору лжи.