Слева расположились три тысячи грондарских лучников, непревзойденных стрелков. «Грондарцы должны начать битву», — подумал Кулл.

По традиции, у каждой палатки выставлялись мишени, на которых упражнялись накануне. Было видно, что все стрелы, за редким исключением, попали в нарисованный круг.

Внезапно внимание варвара привлекла странная мишень: один след был значительно ниже других. Присмотревшись повнимательнее, он сообразил, как образовалось это более крупное отверстие: стреляли из арбалета.

— Они начали осваивать арбалеты, — задумчиво протянул Кулл.

— Мой король, разреши говорить, — обратился к нему телохранитель.

— Говори.

— Вчера Иссария упражнялась в стрельбе. Это ее единственный промах.

— Хорошо, — кивнул Кулл.

Телохранитель поклонился и отошел назад.

Далее стояли палатки таваронской пехоты, отличавшейся особым упорством и выучкой.

Атланту припомнилось, как по его знаку блистательная фаланга таваронцев шла в бой, не нарушая строя, — замечательное зрелище, вселявшее во врагов ужас.

Лучшие семьи Тавароны, независимой западной провинции Валузии, откликнулись на зов короля, прислав десять тысяч пехотинцев.

За ними расположились двадцать тысяч воинов валузийской пехоты.

Куллу стоило больших усилий создать из этих увальней войско, но бесконечная муштра сделала свое дело: пехота стала грозным оружием в умелых руках военачальника, ничуть не хуже таваронцев.

А вот и валузийская конница — краса и гордость армии. Несокрушимой лавиной закованные в броню воины сметали все на своем пути. Тринадцать тысяч закаленных в битвах ветеранов рвались в бой.

Конницу сменил камелийский отряд. В этом походе Камелия, отчасти и благодаря посредничеству Рамдана, выступила союзником Валузии, предоставив десять тысяч пехотинцев и три тысячи конников, прекрасно вооруженных и обученных. «Клянусь Валкой, Камелия не поскупилась, чтобы досадить соседу. Но нам это только на руку. Они славные воины», — подумал Кулл.

Поблизости выстроились палатки семитысячного отряда наемников, отчаянных рубак.

Костяк его составляли комморийцы, были также наемники из завоеванных стран. Поначалу Кулл не слишком жаловал чужаков, но, увидев воинов и деле, решил взять их в поход, назначив, однако, сотниками своих, преданных ему людей.

В лагере также находился особый отряд: триста человек, которые управляли осадными машинами. В пустыне трудно найти необходимые для постройки катапульт, баллист и таранов материалы, потому машины пришлось брать с собой.

Много места занимал обоз. Он обременял армию, задерживал движение, но без собственных запасов большому войску не обойтись.

Военное дело было сложной наукой, даже скорее искусством, но за долгие годы, проведенные в походах, атлант освоил его в совершенстве. Теперь мало кто в мире мог бы сравниться с королем Валузии в ратных умениях.

Хотя, как и прежде, гораздо большее удовольствие ему доставляло самому взять в руки боевой топор и своими руками крушить врагов, наслаждаясь яростью битвы.

Звук трубы, игравшей зарю, застал Кулла в середине обоза, и варвар поспешил назад, к своему шатру.

Поднимаясь на холм, он окинул взглядом палатки, в которых расположились жрецы Валки и Хотата, палатку Рамдана, который также отправился с ними в этот поход, а также шатры магов и чародеев, призванных охранять и беречь армию от злого кхешийского колдовства. Кое-где еще горели светильники.

С вершины холма Кулл посмотрел вниз и мысленно замкнул круг, который только что прошел: обоз соседствовал с палатками зальгарцев. Он улыбнулся и скрылся в шатре. Два телохранителя встали у входа. Над лагерем поднимались аппетитные запахи готовящегося завтрака.

В поход под предводительством Кулла выступило Пятьдесят тысяч бойцов пехоты и двадцать три тысячи — конницы. Прекрасно вооруженное и обученное войско стояло на границе Камелии и Кхешии, у подножия безымянного холма.

очью верховный жрец главного храма Сатха в городе Ханнуре Сатхамус не ложился спать. Первые лучи солнца осветили просторную комнату с распи санными фресками стенами и застланным циновками полом. Возле длинных резных полок с пергаментными и папирусными свитками стоял столик, за которым, скрестив ноги, сидел на полу Сатхамус. Рядом устроился писец, под диктовку выводивший на папирусе иероглифы.

Жрец был адептом Черного Логова, одним из сильнейших магов Кхешии. Человек, впервые видевший его, вряд ли распознал бы в нем мага: он обладал располагающей внешностью кхешийца, которому не чуждо ничто земное.

Коварство и недюжинный ум в сочетании с глубоким знанием магии позволили ему достичь больших высот. Само Черное Логово с Тха-Таурагом во главе ценило его способности и сделало фактическим правителем Кхешии — ибо Сенахт, светский правитель страны являлся, в общем-то, лишь подставной фигурой, никому не нужной и не интересной.

Не обладая реальной властью, он восседал на троне лишь для того, чтобы успокоить народ, не дать кхешийцам повода роптать, будто прислужники змееголовых захватили и поработили всю страну.

А так приличия были соблюдены, формально Кхешией правил наследник древней династии. И кому какое дело до того, кто, в действительности, принимает все решения!

Жрецы знали правду, знали, что Сенахт терпит их лишь потому, что на него и на всю страну Змеем и его слугами было наложено заклятие, и потому своим истинным владыкой они считали именно Сатхамуса.

Однако, занимая такое высокое положение, будучи жрецом богатейшего храма, тот жил очень скромно и внешне никак не проявлял своей огромной власти…

— Напиши, что отряд наемников из Малых княжеств должен был прибыть в Ханнур еще вчера, нам непонятны причины промедления, за нерасторопность можно встретиться со священными крокодилами. Жду вас завтра к утренней молитве. Днем армия выступает из Ханнура.

Едва писец закончил свою работу, Сатхамус взял в руки папирус, быстро пробежал его глазами и, удовлетворенный, поставил свою печать.

— Подготовь письмо для владыки Сенахта, — обратился жрец к писцу.

Писец взял папирус с заранее заготовленным текстом, восхваляющим повелителя, и приготовился.

— Направляю к тебе северного воина, — начал диктовать Сатхамус, — и прошу принять его. Не смотри, что это варвар и у него дурные манеры, — па поле боя он многого стоит. Кроме того, звезды говорят, что у него ярко выражен талант полководца. Нижайше прошу тебя поставить его во главе твоих непобедимых войск. «А то и ты тоже встретишься со священными крокодилами», — презрительно подумал жрец — Закончи письмо, — велел он вслух.

Прочитав написанное и поставив печать, он надолго задумался.

Ему осталось продиктовать несколько писем управляющим имениями храма, но это могло подождать.

Правильно ли он сделал, велев Сенахту, чтобы тот поставил северянина во главе армии? Это был рискованный ход, и многие возразили бы против такого хода, вздумай верховный жрец изложить им свои резоны.

По счастью, положение его было достаточно высоким, чтобы не отчитываться ни перед кем. Исключение составлял лишь один человек но Сатхамус уже знал, что скажет ему.

И все же — почему именно северянин? Тот, бесспорно, лучший воин, какого только доводилось встречать кхешийцу на своем жизненном пути. Южане-военачальники не годились неукротимому дикарю и в подметки! Но он опасен. Так может быть опасен лишь дикий зверь, хищник, способный лишь на время притвориться смирным, но которого нельзя приручить ни страхом, ни лаской.

Не окажется ли Халег таким хищником, не попытается ли укусить руку, которая его кормит?

Сатхамусу оставалось лишь надеяться, что он не ошибся в выборе. Неправильное решение будет стоить им слишком дорого

Для Кхешии настали трудные времена, армия непобедимого варвара стояла на границе, готовая перейти ее и обрушиться на кхешийские города и храмы, грабя и превращая в пустыню цветущий край.

Лазутчики сообщали, что Кулл собрал большую силу: семьдесят тысяч закаленных бойцов стоят под его началом. Армией командуют опытные воины, перед которыми не устояли ни Коммория, ни Зарфхаана, ни Фарсун.