Тем временем ров почти доверху заполнили снопами, и воины пошли на приступ. Север приказал обстреливать другой участок, чтобы не задеть своих, и тут же на стены высыпали кхешийцы. На атакующих полетели камни, полился кипяток, опрокидывались котлы с расплавленной смолой.

С помощью шестов осажденные опрокинули большинство лестниц, и цеплявшиеся за них люди попадали в ров. Кхешийцы ликовали, но кое-где нападавшим все-таки удалось подняться на стены. В этих местах началась рукопашная схватка.

Удары мечей заглушали стоны раненых и умирающих. Воины Сатха, пользуясь численным превосходством, теснили врагов и сбрасывали вниз.

Только в одном месте валузийцам удалось зацепиться, и они просто чудом удерживали небольшой участок стены. К ним присоединился Келкор, и, если б не он, его собратьям по оружию было бы несдобровать.

Опытный и умелый воин, Келкор крушил врагов обоюдоострой секирой. Сила его удара была такова, что лезвие одновременно разносило и щиты, и тех, кто пытался за ними укрыться.

Келкор понимал: чем дольше они сумеют удержать стену, тем больше воинов подоспеет к ним на помощь, поэтому без устали рубил врагов, защищая лестницу.

В какой-то момент боя, почувствовав недоброе, он обернулся и с ужасом увидел, как лестница со стоящим на самом верху воином переломилась. Он отчетливо услышал треск и тут же сообразил, что произошло: кхешийцы не сидели сложа руки — со стены бросили аркан, который захлестнул плечи готового перелезть на стену воина, и тот, чтобы не упасть, судорожно вцепился в лестницу. Воины Сатха легко опрокинули ее, дружно натянув аркан. У Келкора не осталось никаких сомнений: приступ захлебнулся, надо уносить ноги. Он стал отступать, оглядываясь по сторонам.

Штурм продолжался. Валузийцам не удалось достигнуть видимых успехов нигде, кроме участка, удерживаемого Келкором. Они начали откатываться назад.

Сам Келкор еле спасся, когда напиравшие кхешийцы сбросили их. Он вовремя заметил веревку, спускавшуюся со стены, и успел уцепиться за нее.

Первый бой валуэийцы проиграли. Со стен неслись ликующие крики, но защитники города не воспользовались своей победой, не решились на вылазку: слишком велик был отряд валузийцев, стоявших перед воротами, по которым непрерывно бил таран.

Снова катапульты обстреливали стены у восточных ворот. Грондарцы, пользуясь передышкой, пополняли запасы стрел. Воины Келкора перевязывали раны и готовились к новому штурму.

Брул отправил посыльного к южным воротам с приказом немедленно начать ложную атаку и тут же получил сообщение, что в восточных воротах наконец удалось пробить дыру и скоро собьют засов.

— Келкор и Тальмеш, приготовьтесь! Валузийцы берут на себя левую часть стены от ворот, камелийцы — правую. Как только ворота падут, я начинаю приступ. Эрадаи и Энкеши, подтягивайте сюда конницу! Вы ворветесь в город следом за пехотой.

Командиры бросились выполнять приказания.

Из первых воинов, проникших через дыру в воротах, не уцелел никто: все были ранены или убиты, но им удалось справиться с засовом. Валуэийцы оттащили таран и распахнули ворота. В проем ворвались первые воины. Прикрываемые товарищами, которые метали во врагов дротики, они кинулись разбирать баррикаду, наспех возведенную кхешийцами.

Как только Брулу донесли об этом, он объявил начало штурма.

Валуэийцы и камелийцы под прикрытием грон-дарцев бесстрашно карабкались на стены несмотря на яростный отпор кхешийцев. Защитники сбрасывали лестницы, поражали атакующих стрелами и копьями, но ничто не могло остановить нападавших.

Ведя за собой отборных бойцов из своего отряда, на стену поднялся Тальмеш. Как только нога одного из лучших фехтовальщиков Камелии коснулась древней кладки, на него со всех сторон набросились противники.

Первый же воин Сатха, едва успев поднять меч для удара, рухнул с пронзенной насквозь грудью. Но радоваться было рано: на Тальмеша уже наседали еще двое кхешийцев. Одному камелиец проткнул клинком живот, а второго успел толкнуть щитом, да так, что, падая, тот напоролся на копье своего же товарища.

Пока он с изумлением смотрел на торчавшее из его груди окровавленное древко, Тальмеш положил еще троих противников. Выхватив из ослабевших рук врага второй меч, камелиец яростно бросился в новый бой.

Завороженные невероятным искусством неприятеля, кхешийцы замешкались и позволили взобраться на стену еще нескольким камелийцам. Битва закипела с новой силой.

Когда плечом к плечу с Тальмешем сражались уже два десятка его воинов, он решил, что пора переходить в наступление. Сметая все на своем пути, камелийцы освободили проходы еще к трем лестницам, и вскоре их соратников по оружию стало уже не меньше сотни. Противник дрогнул и начал поспешно отступать.

Победу, однако, нельзя было назвать полной: кхешийцы закрылись в башнях и оттуда обстреливали камелийцев сверху, нанося значительный урон.

Тальмеш пожалел, что, преследуя врага, не сделал последний рывок и дверь башни захлопнулась у него перед носом. Он приказал рубить ее.

Камелийцы втянули лестницы наверх, опустили по другую сторону стены и стали спускаться в город.

Воинов возглавил тысячник, которому Тальмеш приказал открыть восточные ворота. Внизу на выручку своим спешили кхешийцы. Начался бой, но хорошо вооруженные камелийцы быстро взяли верх и рассеяли противника. Дорога к восточным воротам была открыта.

Скорым маршем камелийский отряд прибыл к воротам. Там шла страшная битва. Тысячник, не раздумывая, ударил с тыла по воинам Сатха. Зажатые между двумя отрядами, кхешийцы начали отступать, растекаясь по прилегающим улицам и оставляя врагу восточные ворота.

К этому времени камелийцы прорубили дверь в башню. Там было тесно, воины не могли как следует развернуться, и короткие кхешийские мечи то и дело находили свою цель. Но что-то сломалось в кхешийцах, они потеряли волю к победе, и потому проиграли схватку.

Захватив башню, камелийцы вернулись на стену, где по-прежнему шел бой, и ударили во фланг кхешийцам.

Воины Сатха не ожидали нападения, и это их погубило: камелийцы объединились с атакующими валузийцами, очистили стену и на плечах отступающего противника стремительно ворвались в следующую башню.

Тальмеш взглянул на город: над Тшепи, как остров в море, возвышалась цитадель. Там сейчас находился король Валузии, ожидавший свои войска. В вышине кружил гриф.

Пора было спускаться и возглавить отряды Камелии.

Внизу воины растащили баррикаду и открыли ворота. В проем устремились валуэийцы и грондар-ские лучники, двумя колоннами двигаясь к центру города и к южным воротам.

Камелийский отряд направился в гавань.

По дороге воинам то и дело преграждали путь баррикады, с крыш домов на них сбрасывали черепицу, но меткие стрелы грондарцев быстро разогнали всех, кто пытался сопротивляться.

У южных ворот собралось несколько тысяч кхешийцев, предупрежденных о приближающемся противнике. Они заняли круговую оборону, перекрыли несколько улочек наспех возведенными баррикадами и укрепились в ближайших к воротам домах.

Началась упорная битва, воины Сатха сражались за каждый дом. Валуэийцы не могли как следует развернуться на узких улочках, и, чтобы взять баррикады, приходилось выбивать противника из домов.

Обе стороны несли большие потери. Воины Сатха уступали выучкой и вооружением противнику, но они доблестно сражались, стараясь прихватить с собой в царство мертвых побольше врагов.

Но, видно, чем-то они прогневили своего злого бога, и Сатх отвернулся от них. Не успело солнце проделать и трети своего дневного пути, как южные ворота оказались в руках валузийцев, и после этого кхешийцы сдались.

На улицах, правда, то и дело вспыхивали мелкие стычки, но воины короля Кулла безжалостно добивали поверженного врага.

Город пал к ногам победителя, и только цитадель продолжала сопротивляться. Но перед главным входом в нее уже стоял семитысячный отряд валузийцев, и Брул, возглавлявший его, ждал лишь сигнала от короля, чтобы пойти на приступ.