— Сроки?
— Значит, согласны?
— В принципе, да.
— К сентябрю нужно сдать рукопись.
— Оплата?
— Сто долларов за печатный лист. Устроит?
— Ну, не слишком много, но…
— За книгу получается тысяча долларов, а работы не так уж много. Так устроит?
— Вполне.
— Договор заключим послезавтра.
Андрей встал и прошелся по комнате из угла в угол. Потом остановился прямо перед девушкой и в упор взглянул на нее:
— Простите, Нелли, один вопрос: вы кто?
Она подняла брови:
— В смысле?
— Литературный агент, работник банка «Народный кредит», доверенное лицо Проценко? Кто?
Она внезапно улыбнулась, и от улыбки словно расцвела. Не пантера, а милая домашняя кошечка на солнце!
— А я все жду, когда вы спросите! Ведь с этого мне бы и следовало начать! Я в этом деле вообще краями. Дело в том, что у меня есть друг… Очень хороший друг, которому, собственно, и светит эта работа. Он тоже журналист, но, так сказать, начинающий, а на обложке такой книги должно стоять довольно известное имя. Вы с ним вместе делаете эту книгу ко взаимному удовольствию: вы получаете большие деньги, он — поменьше, но зато кое-какую известность.
— Это меняет дело. — Андрей смял давно догоревшую сигарету в пепельнице. — Я не могу работать в паре с незнакомым человеком. А он один не может за это взяться? Он что, писать не умеет?
— Пишет он не хуже вас. Я же вам объяснила, таковы условия игры.
— Почему он сам мне не позвонил, а прислал вас?
— Он не присылал. Я сама решила, что так будет лучше. Все-таки мы с вами хоть шапочно, но знакомы. Ну, теперь, когда вы все знаете, как — беретесь?
— Надо подумать. Я ничего не могу ответить, пока не познакомлюсь с этим человеком. Кстати, как его зовут?
— Дмитрий Ракитин.
— Ракитин? Не слышал.
— Он недавно в журналистике.
— Где он работает? — Нигде. Вольный художник, публикуется в «Собеседнике», «Комсомольской правде», пару раз в «Литературке».
— М-да…
— Ему нужно побыстрее сделать себе имя. Поверьте, пишет он действительно здорово. Я вас познакомлю.
— Когда?
— Хоть сегодня.
— Сегодня не могу, дела. Завтра!
— Когда и где?
— Здесь же. Приходите в редакцию к трем. Устроит?
— Великолепно. Значит, к трем. — Нелли поднялась. — Договорились. До завтра, и спасибо вам большое.
— Пока рано говорить спасибо, я еще не согласился.
Она ушла, оставив за собой еле уловимый запах горьковатой свежести. «Интересно, какие у нее духи?» — вдруг подумал Андрей.
Нелли захлопнула за собой тяжелую дверь и на секунду остановилась на ступеньках, подставив лицо выглянувшему солнцу. Потом легко сбежала вниз, прошла по улице и завернула в ближайший переулок. Там у газетного киоска ее ждал Митя Ракитин.
— Ну как?
— По-моему, отлично.
— Он согласился?
— Сказал, что подумает, но, кажется, согласится.
— Ты гений!
— Я просто твой старый друг.
— Все равно гений!
— Я заслужила поощрение?
— Разумеется! Все, что захочешь! Пойдем в ресторан?
— Ты что, разбогател?
— Нет, но ради такого случая…
Нелли рассмеялась:
— Нет-нет, я не такая кровожадная. Но удовлетвори мое любопытство: почему ты так вцепился именно в эту кандидатуру? Арсеньев не самый подходящий вариант, слишком самонадеян, по-моему. С Вольским дело иметь приятнее, да и пишет Вольский лучше Арсеньева. Помяни мое слово, ты еще с ним наплачешься.
— Ну и пусть!
— Ого! Ну-ка давай, раскалывайся!
— Понимаешь, я случайно познакомился с одной женщиной…
— А, так дело в женщине? Я же говорила, что ты скрытый бабник!
— Не перебивай, а то ничего не расскажу!
— Молчу, молчу!
— Ну так вот… Познакомился случайно, в самолете. Она… В общем, я ничего про нее не знаю, кроме того, что Арсеньев муж ее сестры. И когда мне вчера в банке Сташевский предложил на выбор три кандидатуры в соавторы, и среди них этого Арсеньева, я подумал — судьба. А когда выяснилось, что ты с ним знакома…
— Шапочно…
— Все равно!
— Ты, Митька, неисправимый романтик. На жизнь надо смотреть трезво.
— Как ты?
— Как я, — спокойно согласилась Нелли. — Я, например, не верю в судьбоносные совпадения, в роковые встречи и тому подобную белиберду. Надо смотреть, что лучше для дела, и выбирать партнеров по деловым качествам, а не по тому, что он родственник неизвестной красавицы. Знала бы заранее, не пошла бы на эту встречу.
— Поэтому я ничего тебе заранее и не рассказал.
— Это нечестно! Я же о тебе хлопочу! С Вольским ты бы сработался, а с этим спесивым фиником? Не знаю, не знаю…
— Он тебе не понравился?
— Да уж не слишком! Ладно, чего там, дело сделано, завтра в три идем с ним знакомиться. Сам все увидишь!
— «Ты все поймешь и все увидишь сам», — пропел Митя припев популярной некогда водевильной песенки, схватил Нелли в охапку и закружил по тротуару.
5
Занавески явно были длинноваты. Отойдя в противоположный угол комнаты, Женя с отчаянием посмотрела на дело рук своих. Уже в третий раз она пыталась подогнуть эти чертовы занавески, и в третий раз не угадывала длину. «Ну, не дано мне! — раздраженно подумала она. — Не умею я шить, и все тут! И не требуйте!» Хотя на самом деле никто и не требовал.
Вообще-то она сильно преувеличивала собственную бестолковость. За время своего замужества Женя ухитрилась превратить холостяцкую берлогу во вполне уютный семейный ковчег. Для начала она ограничилась покупкой книжных полок: книги у Андрея валялись где попало, больше всего их лежало в стопках по углам. Потом купила покрывала в тон паласу и нормальный письменный стол взамен сильно обшарпанного еще Андреева школьного. Ну, а перед рождением Саньки Женя уговорила мужа сделать полный ремонт. Теперь они жили в очень светлой и ставшей как будто больше от светло-зеленых обоев комнате. Поверх книжных полок, расставленных вдоль стены, вился плющ, на окне цвели фиалки, а у противоположной от окна стены стояли горшки с аралией и дифимбахиями. «Просто зимний сад Версаля», — шутил в первое время Андрей. В нише устроили Санькин уголок, тоже отгороженный полкой с цветами.
