— Прекрасно. — Майлс нажал на камень под другой статуей.

— Черт! — завопила Сара.

Рука второй статуи тоже повернулась, и нам молча предложили идти в другую дверь.

— Отлично! Что теперь скажешь, гений?

— Майлс, не нажимай куда попало и начинай думать, попросил я. — Конечно, они будут показывать по-разному, раз одному положено лгать, а другому — нет.

— Я в курсе, — обиженно сказал он. — Что-то от тебя тоже не поступает гениальных идей.

— Дай мне подумать.

— Пожалуйста. Можешь не спешить, мне здесь нравится, — сообщил Майлс.

Я закрыл глаза. Задача чисто логическая. А логика — это математика.

С математикой я ладил с детства.

Предположим, что истина равна +1, а ложь -1. Спросим брата-лжеца, получим отрицательный ответ. Спросим правдивого брата, получим положительный ответ.

Но мы не знаем, кто из них кто.

«Думай, думай».

Фокус какой-то: нужно превратить ложь в правду. Другими словами, как отрицательное число становится положительным?

Путем умножения на другое отрицательное! Два минуса дают плюс!

Итак, если спросить лжеца, получаем -1. Как получить второе отрицательное число? Выслушать его совет и поступить наоборот. Если он говорит «идти влево», идем направо. Минус один умножить на -1 равно +1.

Но как узнать, что говоришь с лжецом?

Ведь если спросить правдивого брата, тогда умножение -1 на +1 даст отрицательное число. Ответ будет неправильным.

Черт!

Итак, вопрос: как убедиться, что в уравнении есть второе отрицательное?

«Ну, давай же!»

Я буквально почувствовал, как мозг со стоном напрягся.

Вот, вот сейчас…

— Понял! — воскликнул я.

Майлс и Сара посмотрели на меня.

— Мы спрашиваем каждую статую, что сказал бы ее брат, а потом поступаем наоборот.

— Что?

— Как?

— Соображайте. Мы не знаем, кто из них кто. Если спросить лжеца, что сказал бы его брат, который всегда вынужден говорить правду, лжец ответит, что брат солжет. Поэтому мы поступаем наоборот!

+ 1 × -1 × — 1 = + 1

— Или, допустим, мы зададим вопрос правдивому брату. Его брат всегда лжет, а спрошенный честно покажет, какой путь посоветовал бы братец. Поэтому мы снова делаем противоположное.

-1 × +1 × -1 = +1

Некоторое время они напряженно размышляли, заведя глаза к потолку, как в мультфильме. Сара поняла первая.

— Точно! — Она улыбнулась. — Как ты так быстро додумался?

— Простая логика, — ответил я.

— Гениально, — сказала она, смутив меня.

— Да, неплохо, — отозвался Майлс. — Кроме одного: перед нами статуи! У них ничего не спросишь. Можно только нажать кнопку, и они придут в движение. Господи Иисусе, и это при том, что я профессиональный академик!

Я почувствовал себя воздушным шариком, из которого выходит воздух. Конечно, Майлс прав. Я так обрадовался решению логического примера, что забыл о реальных условиях. Ответ казался таким умным, таким четким, таким… V&D-шным. Он должен оказаться истинным. Я не видел другого решения.

Кнопка. Зубчатые колеса и цепи внутри. Начинка статуи — зубчатые колеса и цепи, а не кровь и требуха. Сустав в локте, спрятанный в складках одежды…

Я шагнул к статуе слева и схватил ее за голову. Я провел пальцем по линии между шеей и складками одежды. Не может быть!

Мы проделали такой путь не затем, чтобы сдаться или повернуть назад.

Я закрыл глаза и попробовал повернуть каменную голову. Сначала ничего не случилось, а потом раздался скрежет, и голова неохотно подалась, как жерновом, размельчая забившую щель слежавшуюся пыль. Голова короля повернулась вправо под механические щелчки и постукиванье внутри статуи. Я открыл глаза и посмотрел. Губы короля-рыцаря оказались как раз напротив уха его брата.

Посмотрев на Майлса и Сару, я не сдержал улыбки.

— Видите? — спросил я тоном обрадованного идиота. Но это было потрясающе!

Я сделал шаг к другому рыцарю, который получал сейчас инструкции из уст своего брата прямо на ухо.

— Спроси, что скажет его брат, — прошептала Сара.

Она подошла и положила руку поверх моей. Вместе мы нажали кнопку у ног второй статуи. После нашей первой попытки каменная рука уже указывала на правую дверь. Раздался щелчок — на этот раз тоньше прежнего, — и рука передвинулась к левой двери.

— Йес! — заорал Майлс и замолотил руками в знак победы. — Ты сделал это, ей-богу, Джереми! — Он кинулся к левой двери и схватился за ручку.

— Майлс! — заорали мы хором. — Майлс, нет!

Неужели от смерти нас отделяют секунды? Как же мы умрем? Наполнится ли комната газом, или, наоборот, отсюда выкачают воздух и несколько мгновений мы будем корчиться на полу в ожидании наказующего огня?

Это будет быстро? Хоть бы безболезненно!

Майлс с широкой ухмылкой обернулся.

— Да я пошутил! — сказал он. — Спроси одну статую, что скажет ее брат, и сделай наоборот, — подмигнул он нам.

Широкими шагами он перешел к правой двери и, не оглядываясь на нас, повернул ручку.

Послышалось короткое шипение, как при открывании вакуумной упаковки, и дверь распахнулась к нам, в комнату.

Глава 34

Войдя туда, мы оказались в библиотеке, декорированной в морском стиле. Повсюду висели картины с маяками и шхунами в волнах. В одном углу глобус, в другом — астролябия. Потолок был раскрашен под ночное небо: звезды и луна.

В этой комнате привлекала внимание широкая щель, делившая ее строго надвое: и толстую стену, и картину, и зеленый ковер, даже стул, попавшийся на пути. Стул был обит шелком — зеленовато-синим с золотом; две его половины стояли по разные стороны расселины. Виднелось его желтое нутро, но разрез был идеальным: набивка не выпирала и не вываливалась из половинок.

В дальней стене виднелась дверная ниша с бруском-засовом поперек двери. Майлс подошел к ней и попробовал плечом.

— Заперта.

Я встал на колени и осторожно нагнулся над щелью. Края были острыми. Я попытался заглянуть в щель. Далеко внизу, на дне, мне почудилось движение.

Сара достала монету и бросила в щель.

Несколько секунд спустя до нас донесся слабый всплеск.

— Там вода, — констатировала она.

Упершись руками в оба края, она нагнулась. Ее голова исчезла в щели.

— Осторожнее!

Сара будто не слышала.

— По-моему, проточная.

Верно. Приглядевшись, я увидел, что ручей течет к дальней стене.

Справа висело огромное зеркало в золотой раме. Под ним на столике стояла стеклянная ваза, наполненная маленькими деревянными плашками.

— Очень мило, — сказал Майлс.

Он вдруг оказался рядом со мной, самодовольно ухмыльнулся и подался вперед, взявшись за спинку половинки стула.

— Что?

— Вверху луна, внизу вода. Классическая триада. Они практически сунули это нам под нос.

— Что?

Майлс терпеливо покачал головой.

— Луна. Вода. Какой предмет символизирует обе эти стихии почти в каждой культуре? — Он вдруг поднял стул в воздух, восторженно заорав: — Зеркало!

И с силой ударил половинкой стула в огромное зеркало на стене.

Грохот походил на взрыв. Полетели осколки.

— А-га! — ликуя, вопил Майлс, держа то, что осталось от стула.

За зеркалом оказалась стена.

На пол со звоном осыпались последние осколки.

— О-о! — вырвалось у Майлса. Он посмотрел на нас: — Упс!

Мы с Сарой переглянулись.

— Упс?

— Упс.

— Ты уничтожил зеркало.

— Я же сказал — упс!

— Классическая триада, — сказала Сара менторским тоном, подняв воображаемые очки на переносицу.

— Отвали, — буркнул Майлс.

Мы с Сарой переглянулись и захохотали.

— Все равно это было круто. — Майлс покраснел. — Да хватит! А если бы за зеркалом оказался тоннель или еще что? Вы же все равно ни хрена не знаете. Думаете, вы гении, раз удачно поиграли в куклы в первой комнате…