С постели послышался слабый голос.

— Кто-то. Кто-то пришёл, — прохрипел Фи-лиус Эмбертин. — Дайте мне посмотреть на вас.

Квинт опустился на край кровати и обнял профессора за плечи, поразившись, до чего тот истощал. Профессор протянул руку и нащупал холодные доспехи.

— Скридиус? — прошептал он. — Скридиус, это ты?

Фин порылся в карманах плаща и протянул Квинту древний свиток.

— Мы. Мы отправились в открытое небо, — тихо проговорил Квинт. — Как когда-то отправился туда Гарлиниус Герникс. — Он помахал свитком пред слеповатыми глазами Эмбертина. — Мы взяли с собой грозофракс.

— О, Скридиус, Скридиус! — Лицо профессора просияло. — Скридиус, ты вернул грозофракс Небесам? Это сработало? — Голос декана задрожал. — Ты исцелил Небеса?

— Да, профессор, — ответил Квинт. — Мы вернули грозофракс, и зима прошла.

— Прошла? — повторил профессор, и счастливая улыбка озарила его лицо. — Благодаренье Небесам! Мой друг Линиус Паллитакс был бы очень счастлив. Счастлив, что злу, которое он сотворил, открыв Древнюю Лабораторию, пришёл конец. Но ты должен кое-что пообещать мне, Скридиус. Заклинаю тебя именем Линиуса Паллитакса!

Декан притянул Квинта поближе к себе и уставился на него невидящими глазами.

— Заклинаю именем самого великого, почётного и справедливого Высочайшего Академика Санктафракса.

Марис всхлипнула.

— Говорите, — прошептал Квинт. — Я всё сделаю.

— Ты не должен никому рассказывать о том, что произошло, — попросил декан. — Древняя Лаборатория закрыта, каменные соты запечатаны. Если в Санктафраксе узнают, что Линиус виновен в злой, бесконечной зиме, его ждёт бесчестие. Его статую сбросят со Ступеней Виадука, а имя опозорят в веках. Слуги Хакса били и пытали меня, но я не сказал ни слова о грозофраксе и старом свитке. И ты, Скридиус, вознаградил меня за страдания. Обещай же молчать!

— Обещаю, — ответил Квинт.

Филиус Эмбертин отпустил юношу и улыбнулся.

— Спасибо тебе, Скридиус Толлинкс, доблестный Рыцарь-Академик, — выдохнул он. — Теперь я могу спокойно улететь в открытое небо.

Договорив эти слова, Филиус Эмбертин закрыл глаза, вздохнул последний раз и ушёл навсегда с тихой улыбкой на губах.

Квинт поднялся с кровати и накрыл покрывалом тело старого декана.

— Теперь он на Небесах, — произнёс молодой воин-академик. — Никто его больше не обидит.

Он внимательно посмотрел на наследного рыцаря в блестящих новеньких латах, на красивого юношу в старых и потрёпанных рыцарских доспехах, оглядел серого гоблина, заплаканную девушку и воина-академика, в котором узнал ученика своего командира.

— Но о чём говорил перед смертью декан? — спросил он. — Грозофракс, Древняя Лаборатория, открытое небо.

Зимние Рыцари обменялись загадочными взглядами, и тот, который носил старые доспехи, ответил:

— Я и сам не понял.

И ласково улыбнулся девушке.

За последующие дни жизнь в Рыцарской Академии постепенно вошла в обычное русло. Следы кровавой бойни и холодной зимы стёрлись с лица Санктафракса.

По традиции тела убитых крох-гоблинов и городских гномов сожгли на больших кострах, чтобы души покинули мир живых и вместе с дымом улетели в открытое небо. Глыботроги были похоронены в Топях, а погибших вейфов унесла в украшенных цветами корзинах Река Края.

Филиуса Эмбертина и Фабиуса Дидекса проводили в путь в Каменных Садах. Эта была первая церемония такого размаха после похорон самого Линиуса Паллитакса.

Жизнь тем временем шла своим ходом. Огромные форсунки и гигантские колёса разобрали, а гигантские свиноморды по приказу Фенвила Вендикса были отпущены на свободу в Дремучие Леса. Зубоскалы вернулись на факультет Перистых Облаков. Пух занял место на центральном насесте рядом с рыцарскими зубоскалами. Избавившись от привратников, воины-академики стали единственным войском Рыцарской Академии.

Зимние Рыцари вернулись к своим повседневным делам и обязанностям: Стоуп — в кузницу, Фин — в бараки, Раффикс и Квинт — в Верхние Палаты. Квинт уступил свою комнату Марис и на время перебрался к Раффиксу. Но оба понимали, что долго это продолжаться не может.

— Ты должна попросить аудиенции у Высочайших Академиков сразу после окончания следствия, — сказал девушке Квинт. — А я пошлю Острокрыла с письмом к отцу, возможно, он что-нибудь придумает.

— А что будет с Вилниксом Подлиниусом? — спросила Марис.

— Оставь это мне, — уверенно ответил Квинт. — Он где-то прячется, но нельзя прятаться вечно. От меня он не скроется.

Он сжал рукоятку меча и больше ничего не сказал.

На следующий день профессора Света и Тьмы собрали большой совет, на котором сообщили о смерти Хакса Востилликса. Со всех концов Санктафракса в Лекционный Зал факультета Всех Облаков с самого утра шли учёные.

На кафедре уже ждали Высочайшие Академики — один в новенькой чёрной, другой в белой мантии. Пока профессора, их помощники и ученики занимали места на летучих скамейках и высоких балконах, Высочайшие Академики хранили молчание. И только когда наступила полная тишина, профессор Тьмы поднялся со скамьи.

По Лекционному Залу пробежал шёпот, но профессор Света поднял посох, и все угомонились.

— Мы, Высочайшие Академики Санктафракса, — заговорил профессор Света, — с прискорбием сообщаем общественности о безвременной кончине декана факультета Всех Облаков Хакса Востилликса.

— Мы провели расследование, изучили все показания и улики, — продолжил профессор Тьмы, — и пришли к заключению.

— Что Хакс Востилликс был убит! — закончил профессор Света.

В Лекционном Зале стояла мёртвая тишина. Все уже знали, что Хакс Востилликс умер насильственной смертью, и у каждого на этот счёт была своя теория. На Ступенях Виадука и в трапезной Восьми Дверей только об этом и говорили. Но традиция требовала, чтобы последнее слово было за Высочайшими Академиками.

— У многих были причины ненавидеть декана факультета Всех Облаков, — прогудел профессор Тьмы. — Например, у деканов, снятых Хаксом Востилликсом с занимаемых ими постов.

— Фенвила Вендикса, Арборетума Сиклбау и покойного Филиуса Эмбертина. — вставил профессор Света.

— Мы признали их невиновными по всем статьям! — заключил профессор Тьмы.

— В вечер перед убийством Хакса Востилликса один воспитанник нёс в покои декана факультета Всех Облаков ужин, но перед дверью его остановил глава привратников Дексиель Ксексис, — сообщил профессор Света.

— Воспитанник утверждает, что Ксексис забрал у него поднос и поставил на него вазочку со сластями, прежде чем лично внести ужин в покои, — прогремел профессор Тьмы.

— В вазочке лежали яйца дремучих ос в меду и ягодном сахаре, напоминающие по вкусу конфеты, — провозгласил профессор Света.

— Ночью осы вылупились из яиц и набросились на желудок несчастного, пока не съели его изнутри! — заключил профессор Тьмы.

Лекционный Зал зашёлся криками, академики неистовствовали, такого поворота событий никто не ожидал. Профессор Света снова поднял вверх свой посох, призывая к тишине.

— Мы постановили, что глава привратников Дексиель Ксексис, опасаясь вспыльчивого нрава своего господина, пошёл на жестокое и хладнокровное преступление! — хором произнесли Высочайшие Академики. — Сейчас в Рыцарскую Академию вернулся мир и порядок, а жуткая зима прошла, да будут благословенны Небеса!

Зал вторил академикам радостными криками.

— Забудем же распри, как дурной стон, — призвал профессор Света.

— И вернёмся к нашим наукам, — поддержал его профессор Тьмы.

По сигналу профессора Света летучая кафедра опустилась вниз, Высочайшие Академики вылезли на причал и прошествовали к выходу, где их поджидал худощавый старшекурсник с быстрыми бегающими глазками. Юноша затравленно озирался по сторонам и изо всех сил старался стать незаметным.