Сначала он крупно нарубил овощи, потом нарезал ломтиками и стал пригоршнями бросать крошево в котелок: корни и клубни, лесные луковицы и сосновый чеснок, тонко измельчённые черенки дубовых побегов, кору и зелень, дольки сочной болотной крыжалицы, которая росла по топким берегам Краевой Реки. Затем он разделал тушки трёх зверьков: снежарика, скалистой ящерицы и ещё кого-то, подозрительно напоминавшего пёструю крысу, – и, опалив мясо над огнём, бросил его в кипящий отвар, для густоты добавив горстку овса.

– И напоследок самое главное, – пробормотал Феликс себе под нос, отвязывая от пояса ещё один мешочек. – Капельку приправы. – Он развязал верёвку, стягивающую горловину мешочка, и запустил внутрь пятерню. – Чуточку лесного перца, несколько штучек сушёной колоколицы, щепотка пушистой полыни и… – он задумался, – молотые бродячие водоросли на кончике ножа…

– Нет, только не бродячие водоросли, – запротестовал Плут. – Ты же знаешь, я их ненавижу. Что сушёные, что солёные, что маринованные…

Феликс расхохотался:

– А мне они всегда нравились. Ну, если не хочешь, не надо.

Он выложил приправы – семена, листочки и горошинки – на камень и, растерев их рукоятью кинжала, опустил пахучую смесь в наваристый бульон. Дразнящий, пьянящий аромат немедленно распространился по залу, и у Плута, голодного и продрогшего, потекли слюнки.

Сосредоточенно хмурясь, Феликс ощупал свой пояс ещё раз, открывая и завязывая мешочки. Плут заинтригованно смотрел на него.

– Куда же я его подевал? – пробормотал Феликс. – А-а-а, вот он где. – И, с торжеством вытащив штопор с костяной ручкой, Феликс потряс им в воздухе. – Давай, Плут, выпьем по бокалу доброго старого дубовина за нашу встречу!

Он выхватил бутыль из плетёной корзины, кое-как смастерённой из прутьев летучего дерева, вытащил пробку и наполнил бокалы тягучим янтарным напитком.

– На, попробуй, – предложил он Плуту.

Плут поднёс кубок к губам, глотнул и расплылся в блаженной улыбке. Сладкий фруктовый нектар обволок ему нёбо, смочил пересохшую глотку. Живое тепло разлилось по всему телу. Плут снова глотнул, закрыв глаза от удовольствия.

– Чудесное вино! Никогда в жизни ничего подобного не пробовал!

– Ещё бы! – усмехнулся Феликс. – Оно предназначалось для генерала Титтага. – Феликс хохотнул. Неделю назад на складах партия, готовая к отправке в Ульеподобные Башни, странным образом бесследно исчезла… – За Духов Тайнограда!

– За Духов Тайнограда! – подхватил Плут, залпом осушив бокал.

Было так здорово снова увидеть своего старого друга! У юноши кольнуло в груди при воспоминании о Церемонии Провозглашения, когда Феликсу дали понять, что ему никогда не суждено стать Библиотечным Рыцарем, в отличие от самого Плута. Он исчез сразу же, никому не сказав ни слова.

– Ты знаешь, они все скучают по тебе, – тихо проговорил Плут.

– Скучают по мне? – переспросил Феликс, уставясь в кубок.

– И отец, и твоя сестра Варис, – сказал Плут. – А ты никогда не думал вернуться обратно? Или хотя бы сообщить им, что ты жив?

Феликс помрачнел, лицо у него стало как грозовая туча.

– Конечно думал, Плут. Я часто думал о возвращении в канализацию, но… – Голос у него задрожал, и он с трудом сглотнул слюну. – Ты должен меня понять. Я сын Верховного Библиотекаря, и меня обошли! Меня никто не поддержал, и я не был избран Библиотечным Рыцарем! Я всех подвёл! И отца, и Варис! И моих учителей! Даже тебя, Плут!

– Нет, – запротестовал Плут. – Меня ты никогда не подводил, Феликс!

– Ты всегда был мне хорошим другом, – сказал Феликс. – Ты всегда помогал мне сдавать экзамены, ты сидел со мной дни и ночи напролёт. Но ты же знаешь, что я плохо разбираюсь в манускриптах, берестяных свитках и диссертациях. Я не гожусь в Библиотечные Рыцари. Мне было стыдно признаться в этом, и я позорно бежал. Теперь это пятно будет лежать на моей совести всю жизнь. – Он пожал плечами. – Кроме того, мне здесь нравится. Для такой жизни я, наверное, и был рождён, а не для того, чтобы гнить в промозглом книгохранилище в окружении нудных, покрытых плесенью фолиантов и ещё более нудных, заплесневелых профессоров!

– А как можно любить Тайноград? – изумился Плут. – Здесь же кишмя кишат гнилососы, камнееды и прочая нечисть. – Он содрогнулся. – И кое-кто похуже…

– Похуже? – Феликс поднял глаза.

– Хуже некуда, – подтвердил Плут. – Я потерпел аварию к северу отсюда и потревожил обитающих там чудищ. Я даже не видел их, но они так топали, что показались мне великанами. Скрежет огромных когтей, хлопанье гигантских чешуйчатых крыльев…

– Ну-ну… – протянул Феликс. – Это тот каньон под скалой, откуда Стражи Ночи сбрасывают вниз клети с заключёнными?

Плут кивнул.

– Дурное место… – произнёс Феликс. – Я обычно обхожу его, но чудовища, о которых ты рассказываешь, меня заинтересовали. Я подумаю о новых трофеях для украшения этого зала.

Лицо Плута озарилось улыбкой.

– Ты неисправим, Феликс.

– Зато мне никогда не бывает скучно… Хватит говорить обо мне. Давай-ка посмотрим, не готова ли наша похлёбка. А пока расскажи мне о себе. Я хочу знать обо всём. Как, например, наш юный Библиотечный Рыцарь попал сюда, в Тайноград, и его чуть не сожрал местный камнеед.

Феликс помешивал булькающий наваристый суп, а Плут опять пригубил дубовино. В задумчивости он покачал головой. Как попал сюда?

– Было раннее утро, и я патрулировал местность. Я уже облетел Тайноград и направлялся к Каменным Садам, как вдруг что-то ударило по «Буревестнику», моему небоходу.

Феликс оторвал взгляд от кипящего котелка.

– Может быть, гарпун Стражей? – предположил он.

– Я не подлетал близко к Башне Ночи, – ответил Плут. – Это «что-то» было посильнее гарпуна. Я плыл по воздуху на раздутых парусах, с опущенными противовесами, а в следующую секунду…

В глазах Феликса мелькнула острая зависть: он сам до смерти хотел бы летать…

– А в следующую секунду, – мрачно продолжал Плут, – я услышал грохот. Оглушительный грохот. И – вспышка. И запах горящего паучьего шёлка. Меня потащило по небу. Я потерял управление. Судорожно вцепился в шею моего «Буревестника», пытаясь удержать его в воздухе… – Он посмотрел на Феликса, и глаза его наполнились слезами. – Мы кувырком полетели вниз. «Буревестник» разбился насмерть. Ах, Феликс, я сам выточил его из куска отстойного дерева. Мы с ним…

Феликс отошёл от огня и положил руку на плечо Плута.

– Ну что поделаешь, дружок. Я тебя понимаю… Ты получил бесценный дар – умение летать. А потом у тебя его отобрали. Это сродни тому, что я чувствовал на Церемонии Провозглашения когда-то.

В этот момент раздалось громкое карканье и хлопанье крыльев: с верхней площадки, сверкая глазами, слетела белая птица с искалеченной лапой и уселась на плечо Феликса. Она с подозрением оглядела Плута.

– Белый ворон? – с изумлением воскликнул Плут. – А я думал, что они навсегда покинули Каменные Сады.

– Все улетели, кроме Гаарна, – ответил Феликс, почёсывая грудку птицы со страшным острым клювом. – Когда его стая покидала родные края, с ним случилось несчастье. Я нашёл его на земле полумёртвым неоперившимся птенцом. Немногочисленные перья у него были подпалены, лапа раздавлена тяжёлым камнем. Я выходил его, и с тех пор мы с ним не расстаёмся, правда, Гаарн?

– Карр! – подтвердил ворон. – Феликс – Гаарн – дружба.

– Он умеет говорить! – попятившись, обалдело воскликнул Плут.

– Я его научил, – ответил Феликс. – Может, я не умею летать, как ты, Плут, но Гаарн умеет. И он – мои глаза. По правде говоря, своим спасением ты обязан не мне, а ему. Он первым заметил тебя, пробирающегося по Тайнограду, и доложил мне.

Феликс вернулся к огню и помешал клокочущее варево солидной деревянной ложкой. Выловив кусочек мяса, он откусил половину, пожевал и протянул вторую половину ворону.