– Чем дальше, тем интереснее… Только, Андрюша, я хотела бы все-таки уточнить насчет внука, того, который неродной. Так что, этот счастливчик имеет материальную возможность нанять частного сыщика и платить мне мою ставку – двести долларов в день? И чего он вообще хочет? Просто обелить свое честное благородное имя или найти убийцу любимой и безвременно ушедшей бабушки?

– Нет, Тань, тут дело обстоит совсем наоборот. Этот самый внучатый племянничек или племянничный внук – я уж не знаю, как правильно назвать, – так вот он подозревается в убийстве этой бабули, потому что наследство ее переходит именно к нему, а сам он – человек до жути бедный, безработный, практически бомж.

– Бомж?!! Хорошенькое дельце! Мельников, ты это что сейчас, пошутил? Значит, по-твоему, этот внучатый бомж будет оплачивать мое расследование? Из каких таких доходов, позвольте спросить? Бутылок побольше соберет на своей помойке?

– Да ты дослушай, Тань. Во-первых, он не совсем бомж: у него все-таки есть жилье, хотя давно нет работы. Во-вторых, платить будет не он, а его жена, хотя и бывшая. Она меня уверила, что деньги у нее есть, даже мне предлагала, чтобы я ее бывшего оправдал… А в-третьих, если тебе действительно все это интересно и ты берешься за расследование, давай-ка приезжай завтра ко мне в отделение часикам этак к двум. Завтра у нас суббота, я работаю до обеда… максимум до трех. Ну, может, до полчетвертого…

– А если точнее, до четырех? Или до пяти? И это при условии, что тебя не вызовут на очередное убийство…

– Накаркай мне еще! Нет, Тань, давай приезжай к трем, думаю, к этому времени я точно освобожусь, да и мои все тут разойдутся. Нам никто не будет мешать, и я тебе расскажу все подробно…

– Ладно, Андрюша, как скажешь, ровно в три я у тебя! – с готовностью согласилась я, положила трубку и посмотрела на часы. Черт! Светка меня уже наверняка ждет, сейчас позвонит и начнет выговаривать. Я бросилась к шифоньеру…

На другой день ровно в три я входила в кабинет моего друга. Он сидел за столом и говорил с кем-то по телефону. Кивнув мне, мол, располагайся и чувствуй себя как дома, Андрей продолжил препирательства со своим собеседником. Я опустилась на стул, что стоял напротив его стола, достала из пакета, принесенного с собой, купленные по дороге пирожки и пачку пакетированного чая и положила все это перед Андреем. Надо же покормить трудягу, а то за весь день небось и чайку здесь не попил, а заодно и отблагодарить его за подкинутую мне работенку. Наконец мой друг нервно бросил трубку на аппарат и устало посмотрел на меня:

– Веришь, Тань, просто башка кругом! Своих дел полно, так тут еще этот придурок прицепился…

Внезапно Мельникова как будто осенило:

– Слушай, а что, если я тебя с ним познакомлю?

– С кем? – насторожилась я, беря с подоконника чайник. – С каким-то придурком?

– Да он, в общем-то, и не придурок, – поспешно поправился Андрей.

Ах, уже и не придурок! Мельников встал, взял из моих рук чайник и, заглянув в него и сочтя количество воды в нем достаточным, включил его в розетку.

– Это родственник нашего начальника, писатель, между прочим, детективы пишет…

Последнюю фразу он сказал как-то уж чересчур поспешно.

– И зачем мне писатель?

Мельников пожал плечами.

– Может, он и о тебе книгу напишет.

– Обо мне? Ну, уж нет, спасибо! Знаю я, как они пишут… Лучше уж я сама о себе напишу, как-нибудь потом, когда свободного времени будет больше. Давай наконец поговорим о нашем внуке-племяннике погибшей. Что там за непонятная история? – Я взяла со стола Андрея его огромный бокал, больше похожий на пивную кружку, и поставила перед собой.

– А с племянником такая история. – Андрей освободил на своем столе место под пакет с пирожками, взял с подоконника еще один бокал, потом чайник, к этому времени уже закипевший, и налил нам обоим воду. – За пирожки спасибо, с утра ничего не ел… М-м! С капустой! И с мясом?! Большое вам русское мерси!.. Значит, мать, история такая. Расскажу все с самого начала, подробно, а то ты запутаешься в этих родственниках. Итак. Жила-была бабушка, звали ее Ягудина Ахолия Ивановна…

– Ка-ак???

Наверное, у меня был очень удивленный вид. Я даже не донесла до рта свой пирожок. Андрюша бодро откусил добрую половину от своего и посмотрел на меня снисходительно:

– Ты не ослышалась, именно так: Ахолия Ивановна, – сказал он, несмотря на набитый рот.

– А что, разве есть такое имя? – засомневалась я, опуская пакетик чая в свой бокал.

– Есть. Я даже в словаре специально посмотрел. Ахолия – греческое имя, означает «злая, жестокая».

Я чуть пирожком не поперхнулась:

– Какому же идиоту пришло в голову назвать так ребенка, да еще девочку?!

– В этом ты права: папаша нашей бабы Яги, как ты вчера изволила выразиться, был большим оригиналом. Он и вторую дочь назвал не лучше: Аэлла, что в переводе с того же греческого значит «буря».

– О как! Нет, бывают же такие родители, а! Хорошо, Андрюша, что нас с тобой назвали как нормальных людей, не «злыднями» и не «ураганами»… И что же дальше было с нашей бабушкой? Кстати, как, говоришь, ее фамилия?

– Ягудина.

– Тоже не подарок.

– Ага. И как родилась она с такой фамилией, так и осталась с ней до самой кончины. Ее сестра хоть замуж вышла и стала Белохвостиковой. Имя, кстати, тоже сменила. Была Аэллой, стала просто Эллой.

– И то лучше. Но давай вернемся к нашей Ягудиной… А вот интересно, как ее звали родители ласково? Холя? Холка? Холюся?

– Тань, ну какое это теперь имеет значение?

– Так, интересно…

– Ахолия Ивановна наша, как я уже говорил, характер имела крайне тяжелый: даже с родной сестрой не ладила с самого детства, а когда та вышла замуж, пыталась поссорить ее с мужем, оболгать парня… Позже, когда у них родился сын, и про него говорила всякие гадости, жаловалась родителям на мальчишку почем зря и таким образом окончательно разругалась с сестрой.

– Это тебе сама сестра рассказала, вот эта самая Аэлла Ивановна?

– Элла Ивановна. Да, сама сестра и рассказала. Вот, кстати, ее адресок, поедешь, сама с ней переговоришь. Интересная, доложу я вам, дамочка: закончила какой-то там институт искусств, искусствовед, интеллигентная такая фифа, что называется, тонкая штучка. Несмотря на довольно преклонный возраст – а ей уже стукнуло семьдесят, – выглядит на пятьдесят… Ну, может, на пятьдесят пять… И подозреваемая номер один, во всяком случае, лично я так считаю.

– Сестра – номер один?!

– А что, именно близкие родственники и бывают порой самыми ненавистными. По словам Эллы Ивановны, они с сестрой последние лет пятнадцать вообще не общались, даже по телефону, настолько у них были враждебные отношения. Но это, сама понимаешь, надо проверить… А что ты так удивляешься, Тань? Да, эта самая сестра, я считаю, – подозреваемая номер один: они всю жизнь друг друга ненавидели. Люто. А ненависть, сама знаешь: зреет, зреет, а потом в один прекрасный момент ка-ак…

– Так. С сестрой более или менее понятно. Будем работать. Кто у тебя еще в подозреваемых?

Я отпила немного из своего бокала, взяла со стола Андрея чистый лист бумаги, карандаш и написала: «№ 1. Белохвостикова Элла Ивановна. Сестра. Адрес…» Раз подозреваемых несколько, чтобы потом не запутаться в них, буду делать записи.

– Кто? Да тут куча народа. – Андрей откусил от нового пирожка, вытер руки носовым платком, выуженным из кармана брюк, начал листать какие-то бумаги на своем столе. – Да вот хотя бы этот – муж сестры, Белохвостиков Валерий Палыч. Тоже ненавидел свояченицу и совсем не скрывает этого: она его, как я уже говорил, называла весьма нелестными прозвищами, такими как «дебил», «недоумок», «бездарь», «водила-мудила»… Пардон, конечно, но это – со слов самого Белохвостикова и его супруги.

– И за что она о нем так нелестно?

– А у него, видишь ли, нет высшего образования, не сподобился, так сказать…