– Очень редкая вещь, – покачав головой, проговорил Хаджи.

– Мой секретарь относится к весьма редкому виду юных леди, – полушутя, полусерьезно ответил лорд Эргли.

Взгляд его посуровел. – И если здесь замешан Джайлс, я просто убью его завтра утром. А пока я все-таки хотел бы разобраться, что за эффект мы наблюдаем.

– Я могу помочь? – спокойно спросил Хаджи.

– Нет, спасибо, я справлюсь сам. Доброй ночи.

Хаджи встал, издали попрощался с Хлоей легким поклоном и вышел. Лорд Эргли закрыл за ним дверь, вернулся и подошел к девушке.

– Я уж думала, он никогда не уйдет, – сказал Хлоя.

Ее слова прозвучали настолько естественно, что на миг Верховный судья почувствовал себя обезоруженным, но тут же встряхнулся. Хлоя никогда бы не позволила себе такое замечание о посетителе, да еще в присутствии самого судьи. Слова были грубыми, бестактными. Да, конечно, между судьей и его секретаршей постепенно установились дружеские отношения, но Хлоя никогда не переходила грань, разделявшую работу и личное общение. Ее замечание было невозможно со всех позиций, и лорд Эргли понял это, еще не успев подойти к девушке. Он улыбнулся и спросил:

– Вы очень устали?

– Это был ад какой-то, а не поездка, – резко ответила Хлоя. – Но если я нужна, я вполне могу работать, – тут же добавила она.

– Не хотите немножко позаниматься «Природой Закона?» – спросил судья, внимательно наблюдая за реакцией Хлои.

Несколько мгновений Хлоя непонимающе смотрела на него.

– А-а! – воскликнула она наконец.

Но судья, перебивая ее, уже продолжал:

– Мне бы хотелось, чтобы вы поразмышляли над самим понятием Закона в связи с нашими вчерашними решениями. Понимаете? Я хочу, чтобы вы подумали! – на последнем слове в его голосе прозвучали повелительные нотки.

Хлоя легко коснулась его руки.

– Я, конечно, устала, – чуть напряженным голосом произнесла она, – но если это так необходимо… – ее ладонь скользнула дальше и задержалась в его руке.

Судья накрыл ее пальцы своей ладонью.

– Да, необходимо, – твердо сказал он. – Вы должны подумать, подумать сами!

На лице Хлои появилось совершенно несвойственное ей обиженное выражение.

– Да о чем там думать? – капризно сказала она. – Неужели других занятий нет? Это вам надо думать, а не мне.

– Господи! – воскликнул судья, чувствуя поднимающееся изнутри раздражение. – Почему вы так грубо говорите, дитя мое?

– Дитя? Вы так думаете? – в глазах Хлои мелькнула гневная искра и тут же сменилась хитростью.

Словно в нерешительности, она помедлила. Казалось, она не знает, как пользоваться незнакомым инструментом, неожиданно попавшим ей в руки. Рука ее неуверено шевельнулась, но не двинулась с места, тело слегка качнулось вперед, но было ли это движение вызвано раздражением или желанием, судья не мог определить.

Он молчал и не сводил с нее глаз, пока не восстановил в памяти образ той, другой Хлои, которую он так хорошо знал.

Нет, никакие смены настроений и близко не могли объяснить происшедшую с ней метаморфозу. На миг судья усомнился, правильно ли поступил, отказавшись в такой критическим момент от помощи камня. Если уж он воспользовался им, чтобы освободить Пондона, то сейчас причина еще серьезнее.

Наверное, разумнее взять камень… Может быть, и разумнее» но он не станет этого делать. Взять камень – признать поражение. Они оба, и он, и Хлоя – это они, и никто другой. Такими они и должны остаться. Он произнес, подчеркнуто медленно выговаривая слова:

– Дитя мое, я хочу, чтобы вы подумали над нашим выбором.

– Не хочу я думать о том, что было? – упрямо ответила Хлоя.

– Зато я хочу, и ты это сделаешь! – властно сказал судья.

Хлоя едва заметно покачала головой, не желая принимать груз, который он пытался взвалить ей на плечи. Не глядя судье в глаза, она прошептала вдруг охрипшим голосом:

– Сначала давай подумаем о другом…

– Дитя мое, – настаивал он, – ты не будешь думать о том, чего нет. Ты будешь думать только о том, что мы делали вместе, только о нашем решении верить в Бога!

– Давайте я буду лучше верить в вас, – неожиданно предложила Хлоя и шагнула к нему вплотную.

Эти слова и эта близость едва не поколебали решимость лорда Эргли довести дело до конца. Нет, его сбило не плотское желание. Сильнее оказалось искушение согласиться на предложенную замену, принять на себя роль божества для этой молодой очаровательной девушки. В этом определенно что-то было, острый кончик такой идеи всегда покалывал его… Да, так было. Судья улыбнулся в душе, и ощущение укола исчезло. Да, пока еще его вера в Бога слаба, неизмеримо сильнее вера в Божественный Закон и неприязнь к любому человеческому существу, посмевшему поставить себя над этим Законом. Искушение лишь на короткий миг захватило судью и тут же ушло, растаяло, сожженное огнем собственной нелепости. И все же…

Хлоя взглянула на него сверху вниз, с призывной улыбкой. Судья твердо взял ее за плечо.

– Нет, ты будешь верить не в меня, а в того, кому ты служишь, – с расстановкой произнес он. – Отвечай, кто это?

Она попыталась высвободиться.

– Это совсем вас не касается… если только вы не станете делать так… как я захочу.

Судья неожиданно широко улыбнулся.

– Ну вот, – сказал он, обращаясь скорее к самому себе, а может быть – к чему-то внутри нее, – теперь я знаю, каким путем надо идти. Потому что нам нельзя идти порознь, – добавил он уже только для нее.

– Вы! – неприязненно воскликнула Хлоя. – Вы собираетесь управлять мной с помощью этого грязного обломка?

– Он мне не нужен, – все еще улыбаясь, ответил судья. – У нас и так есть все, что скрыто в камне, а может, и больше. И поэтому ты ответишь мне без всякого камня. Назови того, кому ты служишь! – приказал он.

Хлоя отпрянула.

– Уберите ваши мерзкие лапы! – визгливо крикнула она. – Это – мое дело. Я сама собой распоряжаюсь.

– Может быть, так и будет… завтра, – сказал судья. – Но сейчас этого нет. – Голос его стал суровым и властным. – Отвечай! Ну, долго мне ждать? Отвечай, кому ты служишь?

Хлоя отступила еще на шаг. Судья протянул руку, поймал ее запястье и резко притянул к себе. Глядя ей прямо в глаза, он медленно произнес:

– Дитя, ты меня знаешь, и я узнаю тебя под любой личиной. Поэтому ты скажешь мне, что это такое. Чему ты служишь?

Хлоя сдавленно вскрикнула и прижалась к его груди.

– Я знаю, – дрожащим слабым голосом сказала она. – Я знаю, только держи меня крепче.

Спустя некоторое время она выпрямилась, поправила волосы и, беспомощно улыбнувшись, взглянула на судью.

– Я действительно знаю, – кивнула она.

– Тогда ты знаешь больше, чем я. Так вполне может быть..

– Я… говорила какую-нибудь чушь? – спросила Хлоя, роясь в сумочке в поисках пудреницы.

Верховный судья внимательно смотрел на нее.

– Как вы себя чувствуете? – заботливо спросил он. – Вы в силах поговорить о том, что с вами произошло?

– Вполне. – Хлоя села. – Это было очень противно?

– Вы не помните? Если не трудно, расскажите сами, что с вами произошло.

– Я не очень уверена, произошло ли, – задумчиво сказала Хлоя. – Просто в какой-то момент я начала думать… по-другому.

– Совсем по-другому? – спросил лорд Эргли. – Так, как не думали никогда раньше?

Хлоя стремительно покраснела, но не отвела глаз.

– Наверное, не совсем. Но я никогда раньше ничего не рассчитывала, а здесь только этим и занималась. Я вообще не, расчетлива, особенно когда чувствую… – она смутилась, но все же закончила, –..когда чувствую желание.

Верховный судья задумался. Он помнил ее прощание с Донкастером, он помнил ее оценивающий взгляд, скользивший от предмета к предмету, от картины к картине, помнил холодное, настороженное внимание, когда они остались одни'.

Да, желание и расчет – это разные вещи, но что вызвало их?

Только внешняя причина.

– Это произошло неожиданно? – спросил он.

– Неожиданно и незаметно, – ответила Хлоя. – Как будто я шла по одной дороге, а потом вдруг оказалось, что я иду совсем по другой. Поэтому, наверное, нельзя сказать «произошло». Оно было во мне.