Мне это не удалось. Мы отправились в номер Стива в «Ритце», который он по-прежнему оставлял за собой, и, испытывая стыд за неудачу, я принялась за старое, мысленно переведя часы на 1929 год. Сначала я подумала, что это разочаровало Стива. Но он потом сказал мне:

— Я надеюсь на то, что наши отношения будут честными.

Я расплакалась. Он тут же прижал меня к себе так крепко, что у меня чуть не затрещали ребра.

— Я задушил бы его на месте! — прорычал он. Мне хотелось рассмеяться, но слезы не останавливались.

— Нет, я не хочу говорить о нем, Стив, я отказываюсь говорить о нем, эти разговоры создают впечатление, будто он жив, а ведь он умер уже больше семи лет назад.

— Верить в истинное бессмертие Пола! — Стив вздохнул, выпустил меня из своих рук и раскурил для нас обоих сигареты. — Существует всего один вид бессмертия — я не верю в весь этот бессмысленный вздор о загробной жизни. Кому, черт побери, захотелось бы бесцельно болтаться в вечности без выпивки, без секса и без всякого рода развлечений? Бессмертие Пола — не там, на небесах, а здесь, на земле. Он живет в памяти людей и влияет на их жизни. Но, черт возьми, я буду последним, кто посмеется над Полом Ван Зэйлом! Он может извлечь любую ноту из всей вашей проклятой клавиатуры, но никогда не сможет на тебе жениться!

Я рассмеялась и внезапно прониклась к нему такой любовью, что выскользнула из сумбура воспоминаний о Поле. Погасив обе наши сигареты, я выключила свет и порывисто притянула Стива к себе.

Развод он получил в марте. Мы сразу же назначили день свадьбы и двадцать пятого апреля 1934 года, через восемь лет после нашей первой встречи перед ночным клубом в Гринвич Виллидж, зарегистрировали свой брак в Кэкстон-Холле.

На мне было зеленое шелковое платье от Скиапарелли. Поскольку даже при самом буйном воображении я не могла считаться невестой-девственницей, я не позволяла себе рядиться в одежду пастельных тонов, а тем более в темно-синюю. Мне вполне подходила мода того времени. Квадратные плечи и рукава, пышные у плеча и узкие от локтя до запястья, каким-то волшебным образом придавали стройность моим бедрам, а поскольку юбки снова оканчивались всего на несколько дюймов выше лодыжек, эта удлиненность помогала мне выглядеть элегантно стройной. Я потратила два часа на макияж, используя не меньше пятнадцати своих собственных косметических средств, от лосьона для тела из лепестков родезийского померанца до совершенно новых духов «Цирцея-соблазнительница», представлявших собою хитроумную смесь ароматов жасмина, тубероз и герани. Когда я, наконец, вышла из салона, мои служащие устроили мне королевские проводы, а голова Стива так закружилась от восхищения, что с нее слетел цилиндр.

Я так волновалась, что с трудом устроилась в нашем новом «роллс-ройсе».

— Мне так страшно… — сказала я Стиву.

— Дорогая моя, я и сам не был в таком ужасе со дня отмены золотого стандарта в Англии.

На гражданской церемонии, проходившей в залитой солнцем и убранной цветами комнате, присутствовали только дети и наши ближайшие друзья. Миссис Окс выполняла обязанности матери невесты и плакала счастливыми слезами в свой лучший кружевной носовой платок, доводя исполнение этой роли до совершенства. Была там и Гэрриет, но, хотя я и приглашала Джеффри, он не пришел. Я жалела, что его не было, потому что Джеффри был одним из самых близких моих друзей, но, поскольку я под таким же предлогом не пошла на его свадьбу три года назад, у меня не было оснований на него сердиться. Я очень любила Джеффри и вполне могла выйти за него замуж в мрачные месяцы после отъезда Стива. Он как-то пригласил меня на обед, но, как оказалось, не для того, чтобы сделать мне предложение, а чтобы объявить о своем намерении жениться на другой. Это было мне на пользу. Я до того слишком часто его отвергала и нельзя было ожидать, чтобы здравомыслящий, симпатичный мужчина бесконечно оставался влюбленным в женщину, забеременевшую от другого. Стоически приняв действительность, я постаралась доброжелательно отнестись к его застенчивой, симпатичной жене, являвшей собою полную противоположность мне во всех отношениях. Но я сердилась на Джеффри за то, что он женился, особенно, когда дела мои шли из рук вон плохо, и я очень нуждалась в близком друге, который мог бы убедить меня в том, что все будет хорошо.

Его жена была так же мила со мной, как я с нею, и даже связала курточки для моих близнецов. Когда она погибла в автомобильной катастрофе, я искренне соболезновала Джеффри, а когда он подробно рассказал мне о том, как все произошло, я, в свою очередь, во всех деталях описала ему убийство Пола. Этот обмен трагическими воспоминаниями сблизил нас снова, и мы оставались близкими друзьями даже после того, как в мою жизнь вернулся Стив.

— Это просто удивительно, как вы привержены американцам, — заметил Джеффри, проявляя тот же стоицизм, который помог мне свыкнуться с его женитьбой. Но он так дружелюбно относился к Стиву, что даже как-то сказал, что предпочитал его Полу. Учитывая, что Пола он не переносил, мне было трудно принять его замечание как комплимент, но этого было достаточно, чтобы послать ему приглашение на свадьбу.

Я была огорчена его отсутствием в Кэкстон-Холле.

Элан был одет в свой лучший серый фланелевый костюм с форменным галстуком своей новой школы. На Элдриде был матросский костюм, а на Элфриде ее любимое синее вечернее платье с розовой отделкой и с лентой. Нэнни была в черном, с молитвенником в руках. В спокойной, возвышенной атмосфере, заставившей молчать даже моих говорливых близнецов, таращивших свои округлившиеся от любопытства глаза, я перестала быть мисс Дайаной Слейд и стала четвертой миссис Стивен Салливэн.

— Свершилось! — потрясенная, сказала я Стиву в ответ на его поцелуй. — Я действительно стала твоей женой! — Золотого кольца на моем безымянном пальце было почти не видно под громадным бриллиантом, подаренным мне Стивом в день нашей помолвки. — Я замужем… у меня есть муж… — бормотала я, глядя на него так, словно хотела убедиться в том, что он был рядом.

— Видишь, как просто все оказалось? — смеясь, заметил Стив.

Не находя слов от счастья, я вцепилась в его руку, глупо улыбаясь фотографам, ожидавшим нас у подъезда. Истории известного романа, завершившегося вполне респектабельно, явно было суждено стать достоянием популярных ежедневных газет, и я уже представляла себе сенсационные сообщения, занимавшие то целые полосы в «Ньюс оф уорлд», то один абзац в «Дейли мэйл». Возможно, в день моей смерти я могла бы даже удостоиться некролога в «Таймс».

Следующим этапом был наш прием на триста человек в гостинице высшего класса, «Клариджез». Поначалу мы планировали небольшой вечер, но, когда стали составлять список клиентов, которых собирались пригласить, он очень быстро разбух до огромных размеров. Я опасалась, как бы торжество нашей скромной свадьбы не вышло за рамки строгого вкуса, но Стив отмел мои сомнения, настояв на том, что мы заслужили право на большой прием.

Я согласилась с ним, но, когда мы прибыли в «Клариджез», перетрусила перед предстоявшим испытанием, и единственным моим желанием было немедленно отправиться в свадебное путешествие.

После двух бокалов шампанского я уже так веселилась, что даже забыла о детях. Элан уехал со своей гувернанткой в Британский Музей, а поскольку у Нэнни были после церемонии «свои дела», для тщетной борьбы с проделками близнецов оставалась одна няня Клара. Элдрид и Элфрида прекрасно провели время, набивая свои желудки колбасой, запихивая друг другу за воротник икру и бесцеремонно бахвалясь перед каждым, кто опрометчиво восхищался ими. Но, опустошив третий бокал, я смотрела на их проделки уже совершенно спокойно.

Прием был в полном разгаре, когда в мой рукав вцепилась маленькая, липкая ручонка.

— Мамочка, — сказала Элфрида, — там, за портьерой, Элдрид, ему плохо.

Мы отыскали Элдрида и вытерли ему слезы.

— Мамочка, я хочу домой.

— И я тоже, мамочка.

— Хорошо, дорогие мои. Сейчас отыщем Клару и усадим вас в такси.