— Извини. Я не хотел, чтобы все выглядело так.

— Однако это выглядело так.

— Но, Ники...

Она отступила назад, в кухню.

— Не проси меня о том, что ты хочешь сейчас, — сказала Никола, — я не соглашусь. Я слишком сильно боюсь снова испытать боль.

— Ники, я обещаю...

— Да? — возбужденно произнесла она, выключая чайник. — Что ты обещаешь?

Но Эван заколебался. Момент показался ему неподходящим для предложения, к тому же он считал, что прежде должен обосноваться в Англии, уладить семейные проблемы, решить, чем будет заниматься.

— Хорошо, — он повернулся к входной двери. — Если ты так настроена.

— Да?

Он повернулся слишком быстро, выдав свое желание услышать, что она передумала.

— Ты не выпьешь кофе?

Он нервно провел руками по своим волосам.

— Нет. В другой раз... Слушай, Ники, я позвоню тебе на следующей неделе из Уэльса, когда обоснуюсь там — может быть, ты приедешь в Колвин на уикэнд...

— Хорошо, — сказала она. — Буду ждать твоего звонка.

Он открыл дверь; Никола шагнула к нему.

— Спасибо за обед. Ты можешь думать, что я дура — дело не в том, что я разлюбила тебя...

— Знаю, — страсть снова охватила его с такой силой, что он не решился даже на самый короткий поцелуй. — Береги себя, — пробормотал Эван. — Рад был увидеть тебя. Пока.

В следующий миг он уже бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, точно хотел с помощью физической нагрузки погасить неистовство своих чувств.

Поезд в Свонси уходил в три часа дня. Утро Эван провел в Гайдпарке, впитывая в себя виды и звуки Лондона. Вернувшись в гостиницу, он услышал телефонный звонок.

Никола была единственным человеком, знавшим о его возвращении. Он так быстро схватил трубку, что едва не уронил ее.

— Алло?

— Эван...

Ее голос звучал глухо, точно издалека. Эван едва узнал его.

— Ники? — неуверенно произнес он.

— О, Эван, я...

Он услышал, как она подавила всхлип.

— Что случилось? — тотчас спросил он. — В чем дело?

— Мне только что позвонили из Уэльса... Джейн... насчет моего отца... он попал в автокатастрофу... он мертв, Эван... это случилось на пустой дороге, он даже ни с кем не столкнулся — он врезался в каменную стену и мгновенно погиб...

— Я уже выхожу, — Эвана охватило желание быть рядом с Николой в тот момент, когда он нужен ей. — Через десять минут буду у тебя.

II

«Промышленник-миллионер погиб в автокатастрофе» — повторяли одна за другой газеты в понедельник, раздражая Бенедикта вульгарностью этого определения. «Загадочная смерть на пустой дороге в Уэльсе».

«Следствие признало автокатастрофу несчастным случаем» — сообщила пресса во вторник. «Коронер предупреждает об опасности быстрой езды».

Ни одно издание не сообщило время и место похорон по причине отсутствия этой информации. Помощники и секретари Мэтта прибыли в Колвин, посоветовались с Николой, приехавшей субботним вечером в сопровождении Эвана, и организовали тихие похороны в Суррее, где Мэтт жил после женитьбы на Лайзе. Подчиненные мистера Моррисона пытались обсудить предстоящие похороны с Лайзой, но женщина была так потрясена случившимся, что могла лишь отправить их к Николе.

— Бедная Лайза потеряла голову от горя, — сказал мисс Миллер обеспокоенной Уолтер. — Мне ее так жалко.

— Несчастная женщина, — сочувственно отозвалась Агнес. — Для нее это ужасный удар.

— Это подтверждает, — сказала Гвайнет, всегда восхищавшаяся внешностью Лайзы, — что все, кто говорил, будто она вышла замуж ради денег, глубоко заблуждались. Она действительно любила его.

Если бы только я любила его немножко больше, думала съедаемая чувством вины Лайза. Если бы только я могла испытывать боль, а не тайное облегчение по поводу того, что избежала неприятного развода. Если бы только я могла поделиться с кем-то моими истинными чувствами. Если бы только...

Если бы только Тристан Пуул не уехал по каким-то таинственным делам на неделю в Лондон.

Она не смела пытаться увидеть его в первые два дня после смерти Мэтта, но во время следствия Лайза поговорила с Агнес Миллер, которая сообщила ей об отсутствии Пуула. Лайза хотела узнать у Агнес номер его лондонского телефона, но не решилась сделать это. Она даже побоялась спросить, когда он вернется, однако Агнес сама сообщила ей, что они ждут его через неделю. Лайза изо всех сил старалась не думать о Пууле, но чем больше ей хотелось довериться кому-то, тем сильнее становилось ее желание увидеть Тристана. Наконец, не в силах нести бремя своей вины в одиночку, она обратилась к сестре.

— Мне так плохо, Джейн, — сказала она вечером по завершении следствия. Они находились в кухне; Джейн готовила обед, и Лайза не была уверена в том, что сестра слушает ее внимательно; однако ее желание излить кому-то душу было таким сильным, что она решила не замечать рассеянного вида Джейн. — Если бы только мы с Мэттом не поссорились так сильно перед его смертью...

— Да, знаю, — сказала Джейн. — Это, конечно, ужасно. Но мы все знаем, как вы любили друг друга, несмотря на ваши разногласия. Не думай, будто мы не понимаем этого.

— Но я не любила его! — выпалила Лайза. — Я рада, что он умер!

— О, Лайза, ты просто потеряла голову и не соображаешь, что говоришь...

Говорить с Джейн было бессмысленно. Лайза сдалась. На следующий день, в четверг, они все покинули коттедж и отправились в Суррей на похороны, которые должны были состояться в пятницу.

Разбитый «роллс-ройс» Мэтта по-прежнему находился в большом гараже в Свонси, поэтому Бенедикт повез Лайзу и Уолтера в Суррей на своем «остине»; за ними ехал Эван в более вместительном «бентли», принадлежавшем Уолтеру; он вез Николу, Джейн и близнецов. Никола словно пребывала в забытьи эти пять дней в Колвине, она едва замечала доброту Уолтера, сочувствие Джейн, сдержанную предупредительность Эвана. Она не обращала внимания на общество, возглавляемое Пуулом. Эван раз или два сказал ей о своем намерении поговорить начистоту с отцом, когда жизнь вернется в нормальное русло, но девушка не поняла, что он имел в виду. Она почти не общалась с Лайзой, Молодая женщина при первой встрече с Николой расплакалась, после чего девушка избегала ее, боясь, что шумное проявление горя окажется заразным, и потом она тоже не сможет держать себя в руках.

— Тебе надо поплакать, — сказал Эван. — Это естественно. Хотя мне известно, — он вспомнил книгу по психологии, — что люди по-разному переживают беду.

Не стоило пробуждать в ней чувство вины по поводу того, что она не способна лить слезы.

— Я плакала, — сказала Никола, — но я не хочу, как Лайза, проливать слезы на каждом доступном мне плече.

— Боюсь, Лайза ничего не может с собой поделать.

— Она просто лицемерка. Она вышла за папу ради его денег.

— Я не думаю, что Лайза такая плохая, — не успев одернуть себя, сказал Эван. Он слишком поздно понял, что совершил ошибку.

— Все мужчины так говорят, — сказала Никола и ушла гулять без него.

Эвану тотчас захотелось рассердиться на нее, но ему удалось сдержать свое раздражение. Он сказал себе, что не следует ждать от Николы нормального поведения до похорон, пока ее потрясение еще не ослабло. Желая прогнать из головы мысли о Николе, он решил уделить внимание другим. Но Эван мало что мог сделать. Джейн и Бенедикт были потрясены, но сохраняли спокойствие. У Лайзы не просыхали глаза, но она постепенно приходила в себя. Близнецы держались на удивление флегматично.

— Все люди умирают, когда становятся старыми, — спокойно сказала Люси. — Обидно, что произошел несчастный случай. Это печально.

— Да, несчастный случай — это самое неприятное, — вторил ей Тимоти.

— Именно. Бедный дядя Мэтт.

— Для мамы это плохо, — сказал Тимоти, — но с другой стороны хорошо.

— Почему? — спросил Эван.

— Потому что... просто потому.

— Теперь она свободна, — пояснила Люси.