Он услышал, как скрипнула дверь, за которой находилась Лайза.

— Как дела в Хэмпстеде?

— Все в порядке. Ничего нового.

— Хорошо. Береги себя и постарайся приехать сюда, если сможешь. Я тебя так редко вижу.

Никола испытала чувство вины. Когда они попрощались и она положила трубку, девушка некоторое время помечтала о том, чтобы Лайза не превращала посещение отцовского дома в тяжкое испытание. Что отец сказал об этом обществе и о появившемся у Лайзы интересе к нему? Впервые Никола задумалась о том, действительно ли отец так счастлив в этом браке, как она всегда считала. Ее короткие, нелегкие визиты к отцу не давали ей оснований думать, что отношения Мэтта и Лайзы оставляют желать лучшего.

Она думала о них и через десять минут, когда зазвонил телефон. Джуди уже ушла, Никола находилась в квартире одна. Девушка взяла трубку.

— Алло?

Она услышала серию коротких сигналов; наконец монета упала в автомат, и произошло соединение. Никола услышала звуковой фон, свидетельствовавший о том, что звонили откуда-то из метро. Что-то объявляли через громкоговоритель, были слышны шаги и голоса людей.

— Алло? — повторила Никола.

— Алло, — прозвучал голос, который она не надеялась когда-либо услышать. — Значит, ты по-прежнему живешь здесь. Как твои дела?

Потрясение было столь сильным, что она потеряла дар речи. Это галлюцинации, подумала Никола. Она сходит с ума.

— Ники, ты меня слышишь?

Приветливый ясный голос звучал, как прежде. Внезапно она увидела Эвана, его взъерошенные рыжие волосы, покрытый веснушками, перебитый нос регбиста, голубые насмешливые глаза.

— Не может быть, — вымолвила она. — Тебя ждали лишь на следующей неделе. Это мистификация.

— Ну конечно!

Голос Эвана звучал непринужденно, но Никола заметила, что он с трудом подбирает слова.

— Я волновался об отце, мне удалось выбраться из Африки раньше. Мой самолет приземлился полчаса тому назад. Сейчас ты — единственный человек, который знает, что я уже здесь.

— Я должна сойти с ума от счастья?

Она была готова ударить себя, но слова вырвались помимо ее желания. Она не хотела, чтобы они прозвучали саркастически.

— Нет, на это я не рассчитывал.

Она поняла, что он обиделся, и испытала душевную боль. Ей хотелось сказать: «Я так рада, что ты вернулся! Так рада твоему звонку! Я очень хочу увидеть тебя!» Однако она лишь спросила: «Когда ты едешь в Колвин?»

— Завтра. Хочу сегодня отдохнуть от долгого путешествия в Лондоне. Послушай, Ники...

— Да? — ее рот пересох.

— Не говори никому, что я здесь, ладно? Я хочу сделать сюрприз обитателям Колвина.

— Хорошо.

Они помолчали. Я должна что-то сказать, испуганно подумала Никола, иначе он исчезнет.

— Как Африка? — произнесла она первую пришедшую в голову фразу; Николе показалось, что она прозвучала фальшиво, неестественно бодро. — Наверно, ты полон впечатлений.

— Да.

О боже, подумала Никола. Она до боли сжала трубку пальцами. Скажи что-нибудь, мысленно взмолилась она. Пожалуйста. Скажи что-нибудь. Не вешай трубку. Пожалуйста.

— Ники, — сказал Эван.

— Да?

— У меня было много времени для размышлений в Африке.

— О...

— Я хотел написать, но...

— Я просила тебя не делать этого.

— Да, знаю... я несколько раз чуть было не сделал этого.

— Да?

Слезы заполнили ее глаза. Она с трудом овладела своим голосом.

— Да, я... в твоем решении не было необходимости. Понимаешь? Хотя, возможно, ты имела на него право, но...

— Ты тоже имел право на твое решение, — сказала Никола. — Мне следовало понять, что эта поездка в Африку была тебе необходима.

— Да. Ну...

Она услышала его вздох.

— Думаю, сейчас у тебя уже кто-то есть, — сказал Эван, — но мы могли бы встретиться в память о прошлом. Как ты считаешь?

— Почему бы и нет? — сказала Никола. Собственное спокойствие изумляло девушку. Как она может оставаться такой безразличной? Она снова испугалась.

— Да. — Никола хотела, чтобы в ее голосе прозвучала радость, но ей удалось изобразить лишь прежнюю ужасную неискреннюю бодрость. — Это было бы хорошо.

— Выпьем вечером вместе? Поскольку сегодня суббота, думаю, у тебя уже есть планы насчет обеда, но...

— Сегодня у меня нет планов.

— Нет? Тогда как насчет обеда?

Она с удивлением обнаружила, что плачет. Крупные слезы беззвучно катились по ее щекам.

— Да, — сказала она. — Хорошо.

— Я возьму машину и заеду за тобой в шесть тридцать.

— Отлично.

— Значит, скоро увидимся, — радостно произнес он и даже забыл попрощаться с ней. Выбежав из будки, он схватил свои чемоданы, поймал такси и сообщил водителю адрес отеля, расположенного в центре города, где Эван забронировал себе номер на ночь. Он снова дома, и через несколько часов увидит Николу. Мчась в автомобиле, Эван забыл о всех проблемах, связанных с семьей, и думал лишь о грядущем вечере.

V

Когда все прочие обитатели коттеджа легли спать, Мэтт решил написать дочери. Безмолвие нарушали лишь морские волны, бившиеся о берег в нескольких сотнях метров от дома, да старые ходики, тикавшие наверху. Близнецы давно спали; Лайза, сославшись на головную боль, поднялась на второй этаж; час тому назад Бенедикт потушил последнюю сигарету и проследовал за Джейн в спальню. Мэтт остался один.

«...такова ситуация на сегодняшний день, — написал он Николе, пытаясь освободиться от боли, выплеснув ее на бумаге. — Кстати, ты никогда не слышала об этом Тристане Пууле? Этот тип, кажется, ровесник Лайзы...»

Вот что причиняет боль, подумал он, украдкой взглянув на фразу и вспомнив, что ему скоро исполнится шестьдесят. Хороший урок человеку, женившемуся на женщине, которая могла бы быть его дочерью.

«...в его облике нет ничего выдающегося, держится он весьма просто, вежлив, говорит гладко. Мне пришло в голову — вдруг ты встречала его на одной из лондонских вечеринок? Хотя вероятность этого весьма мала. Однако я думаю, что Лайза была знакома с ним раньше — не может быть, чтобы она видела его лишь дважды, и то в течение всего нескольких минут, как она утверждает. Она вела себя исключительно глупо, но, кажется, мне удалось отчасти навести порядок...»

Ему захотелось, чтобы Никола оказалась рядом с ним в этой комнате. Она была единственным человеком, с которым он мог говорить в состоянии крайнего душевного упадка. Он вспомнил, как они вместе проводили время после смерти ее матери. Тогда дочь стала особенно близка ему. Так было до женитьбы на Лайзе.

«...однако я предпочел бы, чтобы Лайза находилась подальше от этого Пуула, — писал он, царапая бумагу пером. — Я не удивлюсь, если он окажется каким-нибудь жуликом. Уолтер Колвин — самый доверчивый человек на земле. Ты знаешь, как обстоят дела с Гвайнет...»

Скрипнула дверь. Мэтт оглянулся, но это кот вышел из кухни.

«...Думаю, Эван скажет свое слово о ситуации в Колвин-Корте, когда он вернется из Африки. Надеюсь, он не обнаружит, что Пуул отнял у Уолтера его дом и состояние...»

Марбл уселся на ковер и стал облизывать свои лапы.

«...извини, что я так много пишу о Пууле, но этот негодяй беспокоит меня. Скажу тебе — если я снова застану Лайзу с ним, моя гордость не позволит стерпеть это. Лучше я разведусь, нежели позволю делать из себя дурака. Правда заключается в том, что только деньги заставляют Лайзу бояться развода. Да, она будет получать алименты, пока я жив. Если она позволит себе что-то еще, я прослежу, чтобы после моей смерти ей не досталось и пенни...»

Мэтт перестал писать. Он внезапно понял, что кот вскочил на сервант и дышит ему в затылок.

— Брысь! — строго выпалил Мэтт. Кот не пошевелился. Тогда Мэтт сбросил его на пол.

Марбл завизжал. Его красные глаза злобно сузились.

Мэтт дописал еще одну фразу, вывел на конверте адрес и вложил в него письмо. Пора было ложиться. Оставив заклеенный конверт на столе, он медленно направился по лестнице в комнату, где Лайза притворялась спящей. Когда Мэтт повернул выключатель, гостиная погрузилась в темноту.