Стоп. Хотя это и не бортовой журнал, а всего лишь дневник, в котором я волен как угодно отступать от последовательного течения событий, тем не менее надлежит быть пунктуальным, иначе я опущу логику своих поступков и чередование эмоциональных оттенков.
Итак, я решил от пассивного наблюдения перейти к непосредственному контакту. Энергомеханический каркас моего индивидуального скафандр был уже готов, оставалось подыскать только достаточно надежное камуфлирующее покрытие. На этот счет существовали четкие рекомендации: внешний вид контактера должен быть максимально обобщенным, не запоминающимся и не вызывающим агрессивных тенденций. Здесь мне не пришлось даже выбирать — мой корабельный компьютер рассчитывал все параметры и передал программу на синтезатор, который воспроизвел кожистый и волосяной покров, костяныe и роговые фрагменты, а также съемную шкуру аборигенов, называемую здесь «экипировка» (костюм, платье, наряд, туалет, убранство, одеяние, гардероб, шмотки), — все это на на молекулярном уровне.
За мной остался только выбор пола. Этот простой на первый взгляд вопрос чуть было не поставил меня в тупик. Дело в том, что все особи на Кынуэ-4 сексоперманенты, как это бывает только в цивилизациях, стоящих на низших стадиях развития. Кынуиты, по-видимому, еще до рождения строго дифференцированы по половому признаку, хотя ни в детстве, ни в старости им это абсолютно не нужно — впрочем, отсталые цивилизации всегда наделяют своих членов уймой ненужных качеств (взять хотя бы такой абсурд, как религиозность!). Когда же дело доходит до отбора, нередко лучшие свойства купируются, а худшие начинают превалировать; в итоге цивилизация оказывается не допущенной в Содружество Разумных Миров. Ну да это очевидно.
Я сам еще не задумывался над выбором собственного пола — мне как то казалось, что прежде, чем обзаводиться семьей, я должен занять достойное положение в Совете. И вообще ранние браки были не в традициях нашего рода. Так что я, подобно большинству своих сверстников, нахожусь пока в интерполовой фазе. Конечно, если бы я встретил в том же Совете подходящую мне по всем параметрам особь уже определившегося мужского или женского пола, я тут же сделал бы противоположный выбор, и никакие обычаи предков меня не остановили бы. Но — не повезло.
А тут я должен был выбрать пол не себе, а своему скафандру. То есть почти себе, потому что это была маска, под которой мне пришлось бы некоторое время выступать. Не имея опыта полового поведения, я был просто в смятении и запросил совет у компьютера; но на сей раз он мне не помог— варианты были равнозначны. Дело принимало затяжной оборот. Тогда я поставил перед собой строго функциональный вопрос: а чем бы я хотел ограничить свои контакты? Пусть это будет пока лишь прогулка в ареале обитания уже наблюдаемых мною особей, исключающая тактильные ощущения. Визуальное и в какой-то степени аудиовосприятие поможет мне сохранять видимую естественность поведения.
Итак, при выбранных мной граничных условиях я должен предпочесть тот пол, который с максимальной вероятностью убережет меня от уличного разговора с присущими кынуитам рукопожатиями, поцелуями и объятиями.
Я включил видеозапись с максимальным числом аборигенов в одном кадре. Это, кстати, происходило как раз у входного отверстия того нелепого архитектурного сооружения с немотивированно усложненным верхним перекрытием, на котором расположилась моя десантная капсула. Немногочисленная толпа вливалась в дверь, и беглого взгляда было достаточно, чтобы определить значительное превышение числа женских особей над мужскими. И если вторые вели себя сдержанно и неконтактно, то первые с традиционной легкостью тут же вступали в аудиоконтакты, объединяясь в нестабильные группы.
Вывод был однозначен: моя маска должна была носить признаки мужского пола. Как это воплотить, меня уже не интересовало — эскизом, деталировкой и моделированием занялся мой многоманипуляторный компьютер. И успешно.
Скафандр был готов даже быстрее, чем я предполагал. Среднестатистический кынуит крупнее меня раза в два, поэтому я не только удобно устроился внутри каркаса, но и разместил там достаточно много силовых аккумуляторов и баллончиков с питательными газовыми смесями. Кстати, у кынуитов на лицевой поверхности имеется три раздельных отверстия: одно для приема твердой и жидкой пищи и два для дыхания. А раз они действительно употребляют твердую пищу, то, следовательно, они потенциально способны… Но я опять забегаю вперед.
И вот, наконец, я без страха быть опознанным двигался по широкому пространству между двумя рядами обиталищ кынуитов. Против ожидания, аборигены, попадавшиеся мне, были по большей части мужского пола. Пока готовился мой скафандр, я с высоты моего наблюдательного пункта нередко приходил в полнейшее недоумение по поводу того, сколько сил и времени приходится затрачивать им в поисках пропитания. Общеизвестно, что ни одно высшее животное не затратит на поиски пищи больше энергии, чем будет восполнено при поглощении добытого. Исключением являются только разумные существа. Так вот, кынуиты — по крайней мере некоторые из тех, за которыми я наблюдал, — подтверждали это исключение, как никто из всех известных мне во Вселенной мыслящих или, как их называют, «хомо сапиенсов». И самое удивительное — эти биоэнергетические феномены стояли здесь, судя по внешним признакам, на низшей социальной ступени. Удивительная планета!
Итак, я спокойно наблюдал за немногочисленными аборигенами, делая предварительные выводы и прикидывал, на какую дистанцию придется сблизиться, чтобы полностью воспринять все оттенки пси-спектра отдельного индивидуума, как вдруг странное и неожиданное ощущение заставило меня насторожиться: за мной следили!
Я сам стал объектом наблюдения.
Мне не нужно было ни подстраиваться, ни концентрировать внимание — на меня прямо-таки обрушились потоки самых примитивных, незамутненных эмоций. Из прочитанного в детстве я довольно ярко представлял себе, как можно стать предметом агрессии какого-нибудь крупного хищника на нецивилизованной планете. Но здесь было другое… Охота одного разумного существа за другим!
Поверят ли мне, когда я буду описывать все это после своего возвращении на родину? Что касается членов Совета — конечно, поверят: ведь они предполагали и худшее…
Между тем я автоматически анализировал воспринимаемые мною пси-волны: к вожделению охотника, несомненно, примешивались самые неожиданные эмоциональные компоненты: вибрирующая надежда, неутолимая перманентная жажда, готовность к мошенничеству в какой-то неведомой мне психологической игре и желание помочиться (кынуиты иногда метят свои охотничьи участки — это также привело меня в недоумение, так как подобные анималистические функции известным нам низшим цивилизациям не свойственны).
Двое приближались. Контакт мне был навязан, и я все размышлял, как бы сохранить желательную дистанцию. Но мои преследователи стремились явно к противоположному. Скорость их передвижения вдруг резко возросла, и передние конечности кынуитов вошли в соприкосновение с моим скафандром (в последний момент я догадался включить подогрев псевдокожистого покрытия). И тут мой хеморецептор уловил значительную концентрацию паров этила… Легочное питание? А я этого и не предусмотрел. Органическая химия всегда была далека от сферы моих интересов, так что я на какое-то время попросту отключился, рыская по закоулкам своей памяти в погоне за гидроксильными группами и алифатическими соединениями. Один из первичных инстинктов, обгоняя разум подсказал мне, что эти пары вполне пригодны и для моего питания, найдя их источник, я могу не опасаться голода вдали от моего корабля даже в том случае, если я опорожню все свои баллончики. Правда, их содержимое много калорийнее и представляет собой сложнейшую концентрированную смесь — на здешнем языке я назвал бы ее питательным туманом. Но за неимением лучшего достаточно долгое время можно продержаться и на этилене. Кыиуиты, следовательно, не так примитивны как показалось мне с первого взгляда. И питание у них явно комбинированное, а меня-то пугали…
