Потом я быстро набрал эсэмэску Эльвире: «Сегодня с одиннадцати до часа ночи (я подчеркнул эти слова) я покидаю Поркс. Передай мои извинения нашему общему другу Маклаку». Меньше чем через полминуты пришёл ответ: «Всё поняла, не дура». Конечно, Маклак мог проверить список пассажиров, но я понадеялся, что ему не удастся это сделать – Эльвира сумеет отвлечь кого угодно. Больше я постарался об этом не думать. Потому что перед глазами уже встал образ моей рыжеволосой журналистки в вечернем платье на ужине, да не со мной, а с этой наглой обезьяной в нашивках старшего сержанта, брр… Хорошо хоть, что я мог ей доверять, она лишнего себе не позволит, причем Маклак ей явно антипатичен. Это меня немного успокоило, ненадолго, но всё же…

Теперь оставалось позвонить Чмунку с просьбой, чтобы меня забрали. Вождь приехал сам минут через двадцать, которые мы провели с вампиром за милой беседой на отвлечённые темы под пару чашечек кофе. Шучу, на самом деле в комнате повисла нескончаемая напряжённая тишина, поэтому, когда у меня наконец зазвонил сотовый, я радостно схватил трубку:

– Да?

– Буду у подъезда через минуту, – услышал я голос Чунгачмунка.

– Ну что ж, мне надо идти. – Теперь уже я пожал руку призадумавшемуся Льюи. – Надеюсь, вы не передумали?

– Нет-нет, просто думаю, что надеть.

– Хорошо, тогда увидимся в назначенное время.

Выйдя на улицу, я увидел рядового Чмунка на велосипеде.

– Ты хочешь сказать, мы поедем на этом до резервации вдвоём?

– Хук, брат. Садись сзади. Мой мустанг выдержит двоих.

– А где Пухлый Гризли?

– Его арестовали.

– Как?!

– Не беспокойся, Блестящая Бляха, это не из-за тебя. Его каждую неделю арестовывают – или за пьяное вождение, или за нарушение общественного порядка. Выпустят через два дня, как обычно. Мы малая народность, к тому же он у нас юрист, все лазейки в законах знает.

Мне ничего не оставалось, как надеть солнечные очки и сесть на багажник. Вождь тронулся с места. Поскольку держаться было не за что, мне пришлось взять его за талию.

– Да, так нас остановят первые же вампиры, – буркнул я под нос, мысленно добавив про себя: «Но сначала высмеют, и справедливо!»

Действительно, вид индейца в национальном костюме и боевой раскраске, везущего на багажнике современного велосипеда здоровенного меня, обнимающего его за талию, был настолько нелеп, что над нами хохотали не только вампиры, а абсолютно все. Граждане высовывались из окон, выходили из уцелевших кафе, тыкали в нас пальцами, кое-кто даже пытался снимать на камеру. Но главное, что все встреченные вампиры так смеялись, что и пытаться тормозить нас не стали. А значит, получается, мы выиграли? Какой-то час позора, и Чмунк вырулил за околицу…

Когда мы добрались до бункера, уже начало темнеть. Внутри, за компьютерами, нас ждали Быстроногая Связь, Поцелуй Енота, Холодные Ноги и Тёплые Мокасины. Мы ещё раз бегло обговорили детали предстоящей операции. Потом наскоро перекусили холодными хвостами бобров и вяленой буйволятиной, а вот запеченных в глине перепелов сегодня не было.

– Перед заданием никакой огненной воды, – предупредил Чмунк.

Индейцы печально вздохнули, но сурово кивнули.

– А после хоть залейся!

Те же индейцы радостно начали толкаться локтями. Как дети, правда?

После ужина Чмунк подсунул мне чашку ароматного травяного чая:

– Выпей, брат. Тебе надо отдохнуть, через три часа мы выступаем.

– Хорошо бы, – согласился я. – Операция рискованная, все нервы на пределе.

– Я понимаю, – сказал Чмунк. – Поэтому и дал тебе этот напиток.

– Он расслабляет? – уточнил я, не узнавая свой голос. Он слышался откуда-то издалека. Оттуда же послышался голос Чмунка:

– Все воины пьют его перед началом охоты.

Я не заметил, как провалился в глубокий сон.

Во сне я видел Эльвиру и Маклака. Им было очень весело вдвоём. Они обнимались хоботами, а старший сержант, подпрыгивая вверх, опылял все цветы, которые тянули к нему свои жадные лепестки. Почему-то именно это вызвало во мне приступ жгучей ревности. Я поспешил к Эльвире на всех четырёх ногах, грозно склонив лосиные рога, но она протянула мне посыпанный сахарной пудрой пончик комиссара Жерара, а из пончика неожиданно вылез червяк с головой профессора Хама Хмельсинга и обозвал меня дураком. Я ещё удивился, чего бы это Хаму Хмельсингу говорить голосом капрала Флевретти, но тут Эльвира запрыгала на месте, издавая боевой клич индейцев, и ближайшая сосна вдруг потрясла меня за плечо.

– Вставай, Блестящая Бляха, – разбудил меня Чунгачмунк.

Я вскочил с выпученными глазами, боясь даже подумать о том, что же мне снилось. Старина Чмунк был в боевой раскраске, голый по пояс, с винчестером за плечами и двумя томагавками за поясом, расшитым бисером.

– Наш индейский чай на травах непривычен вкусу бледнолицего, – понимающе кивнул мой краснокожий напарник. – Я предупрежу братьев, чтобы впредь наливали тебе только кофе.

– А что это вообще был за «чай»? – осторожно уточнил я, держась за воздух и пытаясь самостоятельно сесть. – Судя по тому, что мне снилось, за его распространение надо сажать в тюрьму.

– Я передаю тебе томагавк моего деда, великого вождя и охотника. – Индеец протянул мне маленький топорик с богато украшенной серебряными клёпками рукояткой.

– Не переводи тему, – нахмурился я, массируя виски.

– Хорошо, Блестящая Бляха, как только мы исполним наш долг, я отвечу на все твои вопросы. А теперь время не ждёт. Так ты берёшь томагавк или нет?

– Беру, конечно, – вздохнул я и встал. В голове всё ещё шумели бубенчики и бухали литавры.

– Ты с нами? – спросил Тёплые Мокасины, протягивая мне баночки с красной и черной краской.

Я неумело окунул пальцы левой руки в красную, а правой в чёрную. Поискал глазами зеркало, не нашёл, попытался ориентироваться на размытое отражение в мониторе и чего-то там понамазал себе на лице. Возможно, у меня нет таланта художника, но я старался как мог. Вышло вроде не хуже, чем у остальных. По крайней мере, братья индейцы, глянув на меня, в страхе отшатнулись…

После трёх неудачных попыток Чмунка закрепить в моих коротких волосах орлиное перо мы плюнули и вслед за Тёплыми Мокасинами и Холодными Ногами вышли в ночь. Снаружи нас ждал Поцелуй Енота, который уже сидел в седле велосипеда, придерживая ещё двух таких же стальных мустангов для меня и Чмунка. Я попытался представить себя несущимся по лесной тропинке на велосипеде с томагавком в руках, отбившим задницу и вопящим как сумасшедший, потом махнул на всё рукой, и мы друг за дружкой покатили в путь. Через пару километров колдобин я не выдержал и спросил у Чмунка:

– А что, нельзя было доехать до города на внедорожнике, а там пересесть на велосипеды?

– Нет, брат мой, враги сейчас отслеживают любой шум мотора.

– На самом деле он просто любит кататься по ночам, – шепнул мне Поцелуй Енота. – И нас заставляет. Говорит, что это спортивный образ жизни.

Я сочувственно хмыкнул, и примерно через полчаса мы наконец добрались до окраин города. На асфальтовой дороге дело пошло веселей.

Истерзанный Поркс спал, уличные фонари были либо разбиты, либо отключены из экономии электроэнергии. Редкие случайные прохожие при виде нашей банды старались быстренько спрятаться либо в подворотне, либо в подъездах домов. Пока нам везло, ни полиции, ни вампиров нигде не было видно. Вроде бы ночь их время суток и они должны активизироваться, но мы встретили только одну целующуюся парочку в городском скверике. При виде нас девушка прыгнула на спину парню, и тот быстро залез на высокое дерево.

– Все вампиры на другом конце города, – в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил Чмунк. – Ведут перестрелку с полицией. Власти приняли решение о применении резиновых пуль и слезоточивого газа. Мы в это уже не вмешиваемся, поскольку полиция обвинила наших рейнджеров в разжигании межнациональной розни. Теперь мы всё вынуждены делать тайно.