Я сунулась со своим котелком к повару, получила от него небольшую порцию каши, которую тут же умяла. Хотелось еще, но в окружении продукты всегда начинают экономить, поэтому мысли о добавке пришлось отбросить как несвоевременные. Впрочем, у меня вместо положенного курева есть положенный так же шоколад. Его употребила с чаем, и стало легче. Уже с ощущением относительной сытости спокойно направилась в разведотдел армии. Там я обнаружила майора, который сидел с отсутствующим видом. Понятно, что тоскует, но непонятно, по какой причине. На мою просьбу о бумагах отреагировал спокойно: сунул руку в стоящую рядом коробку и вытащил оттуда две тонкие папки.

– Это все? – Я не смогла сдержать разочарование.

– Так точно, все. А что вы хотите? Мало того, что сейчас все в движении и трудно найти приличного языка, чтобы хотя бы лейтенантом оказался. Так еще за последние два выхода я потерял трех отличных ребят, а притащили всего одного ефрейтора. Мне вот сегодня нужно отправить группу, а где ее набрать? Тех, кто только вернулся, посылать нельзя. Они устали и ничего стоящего сделать не смогут. Им нужно хотя бы сутки отдыха. Иначе проще их сразу послать в атаку на пулеметы. Есть трое отдохнувших, но этого мало. Нужны минимум четверо, а лучше пятеро, потому что командарм требует хорошего языка, грамотного, в звании не ниже майора. Тут трое просто не справятся.

Правильно говорил товарищ Жуков, что я все время ищу на свою ж… приключений. Или на меня так подействовал угнетенный вид майора, что я, забыв все свои убеждения и предупреждения старших товарищей, не выдержала:

– Один человек, товарищ майор, – это я. А если вам годится хороший пулеметчик, то будет еще один.

Майор недоверчиво посмотрел на меня:

– А что вы, товарищ лейтенант госбезопасности, умеете делать как разведчик? Это вам не людей на улице хватать в компании энкавэдэшных волкодавов.

– Так я, товарищ майор, сама из этих, как вы говорите, волкодавов. Я месяц преподавала в роте НКВД рукопашный бой. И кроме того, незадолго до начала войны в общей сложности около двух недель тренировалась в разведроте под командованием майора Ипполитова.

Майор скептически посмотрел на меня и неожиданно скомандовал:

– Пошли.

Он привел меня на небольшую полянку и, став в стойку, предложил:

– Нападай.

Я оценивающе посмотрела на него. Судя по положению корпуса и ног, он долго занимался боксом. Наверное, дошел до уровня первого разряда, если не выше. Это ему и в плюс, и в минус. В плюс: отличная, отработанная до автоматизма, реакция на удары руками в лицо и корпус, а в минус: недооценка ударов ногами. Кроме того, боксеры привыкли к тому, что удары наносятся руками поочередно, или, как у них говорят, сериями. Приняв решение, я резко ударила его ногой по ноге на уровне верхней трети голени. Точнее, попыталась ударить, так как он успел убрать ногу, но при этом я нанесла ему два одновременных удара руками. На удар в лицо он среагировал и закрылся, а удар в солнечное сплетение пропустил. Разумеется, я била с дозированной силой, поэтому за пару минут майор продышался.

– Так, насчет волкодава верю. Верю, что в разведке вы не станете обузой. А что по поводу вашего пулеметчика?

– Имеет опыт финской войны.

– Ну что же, пулеметчик в разведке тоже нужен. По крайней мере, прикрывать отход группы в случае чего. Зовите своего пулеметчика.

Майор послал вестового за командиром формируемой разведгруппы, а я отправила Климата за Костей. Пришли они почти одновременно. Командир разведгруппы оказался высоким худощавым старшим лейтенантом.

– Вот, Скворцов, тебе усиление.

Скворцов обиженно посмотрел на майора:

– Товарищ майор, вы что, мне не доверяете и отдаете под команду товарищу лейтенанту госбезопасности?

– Ты не понял, Скворцов. Не тебя отдают в подчинение лейтенанту госбезопасности, а лейтенантом и сержантом усиливают твою группу. И командовать этой группой будешь ты. А лейтенант пойдет твоим заместителем.

При этих словах взгляд Скворцова поменялся. Он скептически посмотрел на меня, но вместо того, чтобы спорить с майором, подошел, ухватил за плечи и попытался силой свалить. Я кое-как удержалась, почувствовав при этом, что силы у парня более чем достаточно.

– Что умеете, товарищ лейтенант госбезопасности?

– Рукопашный бой, стрельба с обеих рук, нож до десяти метров, но только правой рукой. Гранаты кидаю плохо. Хорошо лазаю на деревья.

– Пройдите вперед метров двадцать и вернитесь.

Я прошла, не очень понимая, зачем это нужно.

– Хм, потише бегемота, но для разведки шумновато.

А, так вот зачем. Я повторила, стараясь двигаться как можно тише. Этому Ипполитов нас учил.

– Ну, это уже терпимо. Теперь вы, сержант.

Костя ходить умел и умел хорошо кидать гранаты.

Так что в группу прикрытия старлей его взял. После этого Скворцов обратился ко мне:

– Товарищ лейтенант госбезопасности. Вы старше меня по званию, но если твердо решили идти с нами в разведку, то с момента выхода и до возврата командую только я. И никаких пререканий. От этого будет зависеть успех операции и наши жизни. Согласны на эти условия?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Согласна.

Старлей, наконец, улыбнулся и представился:

– Федор.

– Аня.

– Идемте со мной, вам надо переодеться.

– Одну минуту. Товарищ майор, договоритесь, пожалуйста, с полковником Астаховым. А то я сунулась со своей инициативой, его не спросив.

– Хорошо, прямо сейчас пойду к нему. Думаю, что отпустит, потому что положение у нас критическое: без хорошо информированного языка очень трудно выбрать правильное направление для вывода армии из окружения.

Майор отправился к Астахову, а мы пошли со старшим лейтенантом. Он помог подобрать нам маскировочные костюмы. Потом нас накормили и велели три часа спать. Как раз до полной темноты. Вот такие приказы я люблю.

Разбудили нас около двадцати трех. Вся наша группа оделась, выслушала подробный инструктаж. Присутствовавший при этом майор сказал, что с Астаховым все согласовал. Потом мы с Костей под присмотром одного из разведчиков обмотали тряпками пулемет и винтовку. К моему удивлению, никто не стал мазать руки и лицо чем-нибудь черным. Тут я не выдержала и, спросив разрешения, нашла в остывшем костре сажу, которой разрисовала свое лицо, включая веки, и руки. Старлей минутку подумал, после чего приказал всем сделать то же самое. Затем мы старательно попрыгали и, убедившись, что никакого звяка или бряка не слышно, пошли в ночь.

Насколько я поняла, на наш рейд отводилось двое суток. Старлей Федя рассчитывал на то, что, пока нет устоявшейся линии фронта, мы в темноте без особых проблем пройдем порядка десяти километров. Потом устроим засаду, днем сориентируемся, что, как и где. Вечером захватим языка и в следующую ночь вернемся. План хорош, вот только что будет на самом деле, никто не знает. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Через километр ночного пути стало понятно, что ездить на машине – это одно, а переться в темноте с солидным грузом за спиной – это совсем другое. Только сейчас я сообразила, что ночные тренировки при мне Ипполитов не проводил, поэтому приходится осваивать это дело прямо сейчас. Хорошо еще, что физические кондиции у меня в норме, потому что до сих пор удавалось и высыпаться, и питаться более или менее нормально. По дороге я все думала над тем, как буду отмазываться у Жукова. Решила напирать на то, что в окружении неизвестно, где найдешь и где потеряешь. Может быть, слепой прорыв из окружения гораздо опаснее вот такого рейда, который, в случае удачи, поможет успешному выходу остатков всей 3-й армии.

Так как ночью по лесу даже подготовленный человек не пройдет, старлей вел нас по узенькой тропинке, идущей параллельно довольно широкой грунтовой дороге, по которой, на наше счастье, никто сейчас не ездил. Впрочем, я уже знала, что немцы, за исключением крайних ситуаций, ночью предпочитают спать, а не шастать по лесам. Типа: прорвались, окружили противника, теперь выставляем караулы и дозоры, после чего ложимся спать. Тем более что ночью и от самолетов никакого толку. А завтра с утра со свежими силами будем окруженцев додавливать. Так что часов до шести утра мы двигались без особого труда. Потом, когда стало заметно светлее, сместились дальше в лес и шли еще часа три. Наконец старлей решил, что пора сделать привал. Выставил часового и всем остальным велел отдыхать. Через полчаса приказал завтракать.