Не смотря на все свои «арды» Петрович был, есть и остается настоящим простым русским мужиком: веселым, бесшабашным, гостеприимным, не заносчивый и... Простой. Да, именно - простой. Может и извиниться и на хуй послать, и то и другое искренне. Полный, но крепкий, удобные джинсы, футболка и вечно красная лысина с торчащими по бокам ушами.
Вдовец. Жену потерял лет 15 назад, по слухам любил её очень и потом долго переживал, но со временем смирился. Две дочери оставшиеся без материнского пригляда в самый неподходящий момент взросления и основательно испорченные его деньгами, ненавидели папочку до мозга костей. Обе рано выскочили замуж и словно специально разлетелись подальше: одна в Австралию, вторая в США. Петрович подарил каждой по дому и приказал при нем «этих прошмандовок» не вспоминать. Исполнил родительский долг, так сказать, и забыл. Когда, спустя три года, одна из них, которая в Австралии, разругалась с мужем и прилетела в Москву к нему ластиться, послал её на три буквы: типа - раньше надо было думать и папу слушаться, а сейчас сама разбирайся. Даже денег ей на обратный билет не дал.
Жёсткий. Очень жёсткий и требовательный. Если ты ему пообещал рубль в понедельник, лучше предоставить в воскресенье, при этом рубль должен быть новым, блестящим и без единого дефекта. А уж если он за что-то заплатил... Не дай Бог оказаться рядом с не выполнившим в срок оплаченную работу.
История одна была показательная. Велел он своему халдею заказать новую машину, естественно фарш по полной программе и бронирование по классу В5. Халдей все исполнил и к нему на отчет: машина куплена, фарш полный, бронирование закончат через месяц. Прошел месяц - машины нет. Петрович халдея за шкирку и в контору что броню навешивает. Приехали туда, там оправдываются: то одного не было, то другое только привезли - готово будет через две недели. Петрович команду своим бойцам дал и те всю фирму, вместе с секретаршей и уборщицей, в боксе закрыли и опечатали, без еды и воды - будет готово, выпустим. И халдея с ними, за компанию, чтоб проконтролировал, раз уж ранее не удосужился. За четыре дня закончили и всем коллективом в больницу отправились. Как говориться: есть многое на свете друг Гораций, что и не снилось нашим попарацци.
А еще Петрович постоянно скучал. Куршавелем, Лазурным берегом, Гаваями и Карибами всякими он наелся еще когда многие наши соотечественники о них и не слышали. Попробовал ездить по миру, и по туристическим маршрутам и по неизведанным тропам, но быстро понял - не его, не хочется, скучно. Охота его не привлекала, рыбалка тоже, пещер он не любил, да и застрял бы со своей комплекцией сразу на входе. Хобби у него не было. Никакого. И будучи не в состоянии придумать себе занятие самостоятельно он нашел выход - заставлял других себя развлекать. Вливался в компании, кардинально менял круг общения, но все профессиональные разговоры закрытых сообществ ему быстро надоедали: он не горел темой, не желал в ней разбираться и она ему быстро наскучивала. Одно время он подсел на оргии: привозил в свое поместью орду проституток и устраивал для друзей угощение. Но и это ему быстро наскучило, плюс «друзья», и я в том числе, все чаше стали находить поводы у него не появляться.
А весной прошлого года какая-то отчаянная голова набралась смелости и высказала Петровичу, что она думает о нем, его покупных друзьях, всей его жизни вообще и устраиваемых оргиях в частности. «Закопал» - думали все только узнав о факте такого разговора. Нет, не закопал. Долго разговаривал, выспрашивал, советовался, только потом закопал, чтоб другим неповадно было.
Петрович всегда крайне негативно относился к спонсорству, меценатству и прочей благотворительности. Помочь? - Пожалуйста. Денег дать? - По почкам, в лоб, еще раз по почкам и пинком за дверь. После того разговора (светлая память смельчаку) Петрович кое что переосмыслил и тупо покупать себе входной билет в новую тусовку не стал. Зашел издалека. Заехал в МГИК, покатался по школам живописи, покрутился на «Винзаводе», в Арбатских подворотнях. Короче побывал везде где крутятся молодые и голодные художники.
Везде сам, лично! И везде представлялся куратором новой арт-галлереи которая скоро откроется в заброшенном трамвайном депо на Пресне и работать будет только с молодыми, начинающими художниками пока ищущими свой стиль и технику. Художники кивали, говорили «Да, здорово, правильно, интересно» и не верили. Да и кто поверит в то, что какой-то псих ввяжется в такое неверное дело. Петрович пер, убеждал, предлагал приехать, посмотреть и высказать свое мнение по оборудованию, ремонту и подготовке помещений к работе.
И приезжали. Очень не дурно кстати получилось. Только один казус в процессе был, когда тусовка узнала, откуда деньги и кто этот веселый мужичок, один, сильно гордый и не слишком умный, высказал что он думает о деньгах в высоком искусстве вообще и богатствах Петровича в частности. Последний только бровью повел и в юношу с оскорбленным самолюбием влили литр водки. Потом погрузили в ночную подмосковную электричку под надзор какой-то пьяной и не внушающей доверия компании. И поехал он до конечной станции, проспаться. Очнулся в вытрезвителе славного города Можайска. Без денег, документов, мобильного телефона и обуви. Пока назад добирался очень хорошо запомнил, когда надо «спасибо» говорить, когда «извините», а когда и просто помалкивать с виноватым видом.
Я подъехал к огромным кованым воротам и из-за них тут же вышел охранник. Двух минутный разговор, совещание с кем-то по рации и ворота открылись. Проехав внутрь оставил машину на гостевой парковке и сел в поджидавший меня электрокар с одетым в смешную ливрею швейцаром за рулем. Раньше такого не было, он носил обычный костюм. Да, изменился Петрович - успел подумать я, но тут же увидел вышедшего навстречу хозяина и прогнал глупую мысль - не поменялся, все тот же Петрович в джинсах и футболке. В памяти немедленно всплыло его любимое четверостишие и я невольно улыбнулся:
Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на xуй,
Чтоб тебя не послали в пизду.
-А уж я-то как по тебе соскучился, сукин ты сын! - Увидел мою искреннюю улыбку Петрович. - Какого хуя так долго не заглядывал?
-Работа. - Попробовал неловко оправдаться я обнимая и в ответ похлопывая по спине сгробаставшего меня в объятия Петровича.
-Работа у него мля, а мы тут хуйней по твоему занимаемся? Почему, падла, на открытии моей галлереи не был? - Шутливо набычился он.
-А то не доложили, - улыбнулся я, - в Красноярске я был, причем долго и не без твоего интереса.
С обеспечением явки на открытие галлереи Птрович разобрался просто, оповестил всех и добавил: кто не явится и хоть одну картину не купит - враг. В день открытия было столпотворение, выставленные молодыми художниками картина распродали почти все, а не знающие всех тонкостей журналисты потом долго выдавали на гора восторженные статьи о возрождении российской школы живописи.
-Ладно, - примирительно хлопнул меня по плечу Петрович, - хуйня война, главное маневры. Ты сегодня прикупи какую-нибудь картинку, уважь молодежь.
-Посмотрим. - Пожал плечами я.
-Вот, ты хуй с залупой! - Засмеялся он. - Знаешь, падла, что я тебя за отказ ебать не буду и пользуешься! - Я снова улыбнулся: материться Петрович если и стал меньше, то не на много. Он взял меня под локоть и повел к бару мимо расступающихся гостей. - А знаешь почему не буду?
-Не нравлюсь? - Чуть притормозив изобразил удивление я.
-Вот же блять сука! - Заржал было Петрович, но резко посерьёзнел. - Ссыкливости в тебе нет, настоящий ты, без говна, говоришь и делаешь что надо и ебало не воротишь. Ценю. - Петрович вздохнул. - А мне скучно.
-Опять? - Натурально удивился я.
-Ты посмотри на это, - он облокотился на барную стойку, принял у мгновенно подскочившего официанта рюмку своего любимого полугара, - скука. - Полугар исчез в его глотке. Он грохнул рюмкой об стойку и вокруг нас немедленно образовалось пустое пространство. - Я ж для чего все это затевал? - Он посмотрел на меня полным тоски взглядом. - Для души! А они снова - покупать. Я как это, ёбаный, как его, у которого все в бабло превращалось.
