– И что, нет никакого другого средства?

– Почему же, есть. Можно провести курс уринотерапии.

– Нет! Лучше – клизмы.

– Вот это другое дело. Не волнуйтесь, доктор плохого не посоветует.

Васян чуть не плакал. Долгий путь к сердцу Ариэль из-за одной ошибки свернул в тупик. А еще предстояло продолжительное и малоприятное лечение.

– Так нечестно! – возмущался Стольник. – Почему я?! Почему гном не заразился?!

– У представителей этой расы великолепный иммунитет, – объяснил лекарь. – Лучше, чем у кого бы то ни было.

Дитер выпятил грудь, гордо задрал заросший подбородок и с превосходством глянул на Зяббу.

За все время разговора орк не проронил ни слова. Наверное, потому, что из фраз доктора не понял и половины. Зябба с любопытством рассматривал разноцветные склянки и колбы. Потом потянулся к одной с янтарной жидкостью, обхватил хрупкое стекло толстыми зелеными пальцами. Поднес к носу, понюхал. Фыркнул:

– Вонючая!

– Нет, нет, пожалуйста, осторожней! – заверещал доктор.

Хрясь! Тонкое стекло не выдержало бульдожьей хватки и разлетелось, порезав орку руку и залив ее жидкостью. Зябба грязно выругался, а доктор сделал такое лицо, будто у него умер лучший друг и объявил:

– С вас сто пятьдесят седриков!

– Чего?! – возмутился Дитер. – Да за такие деньги можно купить всю эту лавку вместе с тобой, эскулап хренов!

– Это моча мохноногого слонопотамуса!

Услышав это, Зябба брезгливо вытер руки о штору.

– Я могу возместить своей, – предложил гном, расстегивая штаны. – У меня тоже ноги мохнатые.

– Но вы – не слонопотамус! Видите ли, эти звери полностью вымерли.

– А откуда тогда моча?

– Она хранится в нашей лавке уже больше сотни лет. Мой прадед добыл ее ценой собственной жизни!

– И что же в этой моче такого ценного? – спросил Жорик.

– Она великолепно исцеляет резаные и колотые раны. Посмотрите! – Доктор указал на ладонь орка. Рана от стекла исчезала буквально на глазах. Через пару секунд от пореза не осталось и царапины.

– А зеленуху этой мочой можно вылечить? – поинтересовался Жора.

– Можно, но это дорого и неэффективно. И теперь ее уже все равно нет… Так вы будете возмещать убытки или звать стражу?

– Будем, будем.

Жорик вытащил из-за пазухи увесистый мешок золота и долго отсчитывал мелкие монетки. После данной операции мешок стал очень худым. Васян недовольно покосился на Зяббу. Дитер буркнул:

– Так и на девок не останется!

– Ничего, я вам на лекарства скидки сделаю.

– Какие лекарства? – спросил я.

– Микстуры, которыми будете клизмы заполнять.

Судя по щедрым скидкам, которые сделал нам лекарь, я полагаю, что с ценой на мочу слонопотамуса он нас все-таки надул. Ладно, лишь бы Стольник быстрее поправился.

Время шло, а никаких заметных улучшений не наблюдалось. Более того – наблюдались заметные ухудшения.

Первую неделю наш дамский угодник валялся в постели, температурил и потел. Зелень не спадала.

Ухаживать за больным приходилось мне. Больше просто было некому. Ариэль не хотела ни видеть Васяна, ни слышать о нем. Ника сразу сказала, что она не сиделка, а воин, и ушла во двор стрелять из арбалета.

Жора тоже был занят. Чтобы Зябба со скуки не начал тут все крушить, Пухлому приходилось каждый день водить орка по кабакам. И ни разу не обошлось без драки. У Жорика уже заканчивались деньги расплачиваться за Зяббины выкидоны.

А Дитер не вылезал из борделя. История Василия не стала ему уроком. Впрочем, с гномьим иммунитетом бояться нечего, вот Дитер и отрывался по полной программе.

Даже сердобольные монахини отказались ухаживать за Стольником. В монастыре был строгий указ – больных зеленухой гнать взашей, чтобы знали развратники, как по продажным девкам бегать. Васяна только по блату на улицу не выставили…

Доктор приходил два раза в день, цокал, щупал пациенту лоб и ставил клизмы. Во время процедуры он всегда рассказывал какую-нибудь городскую сплетню. Потом получал два седрика и уходил, обещая, что скоро изгонит болезнь.

Сплетни лекаря я пропускал мимо ушей, но на четвертый день он рассказал новость, от которой мне стало не по себе.

Оказывается, пока мы тут лечимся, отец Гафтон вкупе с Элеондилом подбивают местную знать заключить союз с эльфами, дабы пойти войной на Стронгхолд. Барон Джастин, пострадавший от руки орка, принимает в агитации активное участие. Многие дворяне уже поддержали кампанию, учитывая, сколько можно набрать рабов.

Эту информацию доктор получил из первых уст – сэр Джастин обращался к нему за медицинской помощью и лично поведал, что намерен мстить за свое испорченное личико. «Какие подонки могли так отделать человека?!» – в сердцах выдохнул лекарь. Я покачал головой и сказал: «Да. Негодяи!»

Вечером я рассказал Зяббе о коварных замыслах врага. Орк презрительно плюнул прямо на дорогой ковер и заявил, что Гадюшник непреступен, а орки всем задницы надерут.

Ну раз Зябба не беспокоится, значит, и мне волноваться не резон. Есть и более насущные проблемы, например, зеленый ловелас.

На вторую неделю Василий начал стучать зубами и бредить.

– Спасибо тебе, Петро, – как-то раз пробормотал он слабым голосом тяжелобольного. – Не бросаешь друга… Когда ты в отключке валялся, я за тобой тоже ухаживал.

– Я-то по делу валялся. Пострадал в бою, в отличие от тебя.

– Я тоже пострадал в бою… а точнее – в войне.

«Опять бредит», – подумал я.

– В войне полов, – горько усмехнулся Васян.

Оказывается, это был не бред, а шутка. Может, на поправку пошел, раз ёрничает.

Однако положение только ухудшалось.

Третью неделю друг в основном провалялся без сознания. Лишь изредка приходил в себя, да и то нес какую-то ахинею.

Ариэль уже смотрела на него не с презрением, а с жалостью. Помогала мне готовить травяные компрессы и накладывать их на лоб Василия.

С каждым днем мне становилось все страшнее. А что, если Стольник вообще не поправится? Нет, такого не может быть. Надо настроиться на оптимистический лад. И думать! Потому что дни утекают как вода. Если так будет продолжаться, мы не успеем вернуться к порталу. Долбаная болезнь загоняет нас в цейтнот!

Шарлатанистый лекарь уже достал со своими клизмами. И хотя Васян заслужил такое унизительное и малоприятное лечение, но никакой видимой пользы оно ему не приносило. Эх, был бы здесь Мерриор! Его грибочки пришлись бы как нельзя кстати!

Пошла четвертая неделя!

Больной не приходил в себя уже пять дней подряд! Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что он еще жив.

Вечером все собрались возле постели Васяна. За окном хлестал дождь и сверкали молнии. Из-за погодных условий Дитер отменил поход в бордель, а Зябба – в кабак. Даже кардинал зашел навестить больного. Василий словно почувствовал, что все друзья стоят в изголовье, и открыл глаза.

– У меня для тебя хорошая новость, сын мой, – провозгласил Маззини.

– Я… п-поправлюсь?

– Вряд ли.

– А ч-что за… новость?

– Несмотря на позорное заболевание, я буду отпевать тебя лично! Редкий усопший удостоится такой великой чести!

Услышав сие, Васян вновь потерял сознание.

– Я думал, он обрадуется, – произнес кардинал с легкой обидой в голосе. – Ну ладно, дети мои, я пойду. Дела, дела.

Кардинал вышел. В комнате повисла скорбная тишина. Ариэль гладила Васяна по лбу, Ника опустила глаза, даже всегда шумные Зябба и Дитер притихли.

– Может, повезем его к Мерриору? – спросил я.

– Лекарь говорил, что Васька не перенесет дороги, – отозвался Жорик.

– Да пошел этот лекарь! – взорвался я. – Что, ждать, пока Стольник тут умрет?! Так хоть какой-то шанс. Повезем его в повозке.

– Откинется хлюпик, – сказал Дитер. – От тряски загнется.

– Надо ехать! – вступила Ника. – Деда обязательно поможет. Сколько можно лежать! Он так скоро плесенью покроется.