Валерий пододвинул к себе телефон и стал набирать номер. – Генка? Это Сазан. У меня к тебе просьба. Бери тачку и дуй к Сашкиному офису. «Параллель-плюс». Помнишь, где? Можешь в нем переночевать?

Трубка задумалась, а потом осторожно спросила: – Одному переночевать или с «дурой»? – С «дурой» в самый раз, – уточнил Валерий.

И тут же, не отпуская трубки, набрал второй номер.

– Макс? Сазан. Слушай, можешь одного мужика домой отвезти?

– Кого?

– Шакурку.

– Ну?

– Значит, так, – сказал Валерий, – домой его отвезешь и заночуешь, а завтра посидишь у него на работе. Ну бывай. Жду.

Шакуров сидел и глядел на телефон с убитым видом. – Слышал? – сказал Валерий.

– Сиди здесь и дожидайся Макса. Без него никуда не езди.

– А ты куда?! – отчаянно вскрикнул Шакуров. – Договорить с людьми надо, – ответа Валерий.

– Они же не милиция, – закричал Шакуров, – они же все, что угодно, могут сделать!

– И я не ми-ли-ция, – собезьянничал Валерий.

Выйдя из кабинета Шакурова, Валерий прошел длинным удавообразным коридорчиком и вышел на лестничную площадку четвертого этажа. Присел на корточки и заглянул вниз. Сквозь лестничный пролет было видно, что на первом этаже лестница перегорожена железной решеткой, за которой дремал вахтер. Дверь на улицу была приоткрыта, и на асфальте была видна тень стоящего у входа человека. Вверху лестница упиралась в чердак.

Валерий подумал, вернулся в коридорчик и прошел в туалет. Здесь Нестеренко прыгнул на подоконник и, раскрыв форточку, глянул вниз. Окно располагалось в глухом торце здания, выходившем во двор.

Напротив, метрах в трех, стоял другой такой же дом с пожарной лестницей, не доходившей метров трех до земли. Валера внимательно огляделся и убедился, что двор пуст, если не считать двух котов, распушивших хвосты.

Над летней Москвой висела ночь. Плыли в небе разноцветные квадратики окон, шипела картошка на сковородках, на тысячах голубых экранов один и тот же человек увлеченно клеймил антинародный режим Сталина – Ленина, оглушительно свистел на улице ветер, путаясь блудливыми пальцами в листве деревьев и хлопая крышками мусорных баков.

Валерий задумался. Штыри, на которых была закреплена лестница напротив, вылетели из пазов. Допрыгнуть-то он до нее допрыгнет, а вот сколько грохоту будет!

В это мгновение коты, выяснявшие отношения во дворе, перешли к активным боевым действиям. Серый кот дал пестрому по морде. Пестрый взвыл, пискнул и взлетел на крышу ночевавшего во дворе «жигуля», откуда и перемахнул на дерево. В тачке врубилась сигнализация – «жигуль» завыл и заухал, как кентервильское привидение.

Валерий примерился и прыгнул. Руки его чуть не выворотило из суставов, когда он, пролетев четыре метра, вцепился в перекладины лестницы, а сама лестница вздрогнула и захлопала плохо закрепленными железными ребрами. Валерий спустился по лестнице вниз, пробежал на соседнюю улицу, перемахнул через старый, видавший еще двадцатилетие Октября бетонный забор и осторожно подкрался к подворотне, располагавшейся чуть наискосок от шакуровского офиса.

Двое громил дожидались его, стоя у подъезда с напруженными спинами. Оба были одеты как два близнеца-попугая, в синие с красными полосками адидасовские костюмы, скинутый по случаю жары верх обнажал заросшие волосами подмышки и яйцеобразные бугры мускулов.

Лысый сорокалетний мужик, тот, что заходил со своим патроном к Шакурову, настороженно оглядывался по сторонам. Другой, помоложе, в белых кроссовках и застиранной майке с надписью «Рибок», явно нервничал, почесывая бритую бошку могучей пятерней, сильно смахивающей на клешню автопогрузчика. Нестеренко определил для себя, что лысый – более опасный противник.

Третий, в однобортном костюме и в ботинках на толстой подошве – боевик назвал его Рыжим, – курил, облокотившись на капот машины. Теперь было понятно, отчего однобортный не начал драки в кабинете. Ему казалось, что трое на одного – это лучше, чем двое на одного. Вполне уважительная причина.

Улица была почти пуста. Только вдалеке, под желтым моргающим светофором, бежала домой какая-то припозднившаяся парочка, да водитель на пару с грузчиком остервенело швыряли в раскрытый люк мясного магазина нескладные, как оглобли, куски мороженого палтуса.

Валерий возник из противоположной подворотни и, неслышно подойдя к бандитам вплотную, громко осведомился: – Кого-то ждете, мальчики?

Боевики обернулись. Нога Валеры взметнулась вверх. Лысый поставил блок – и попался. Неожиданно пошедшая вниз ступня подсекла его под колено, и тут же кулак Валерия, пока лысый падал, въехал ему в ухо.

Лысый упал и вставать не стал, а Валера докрутил поворот до конца и, заметив, что второй, с бритой бошкой, стоит и тягостно моргает, – развернулся и хотел ударить ему пяткой в зубы.

Бритый поспешно отпрыгнул вбок и вперед, намереваясь избежать знакомства с пяткой Нестеренко. Столкновение обутой ноги с бритой бошкой закончилось безрезультатно – грязь с кроссовки Валерия едва мазнула бритого по губам.

Бандит прыгнул еще раз и выбросил вперед руку с явным намерением украсить рожу своего противника яркими хохломскими узорами. На полпути его рука повстречалась с рукой Валерия. Поступательное движение кулака громилы стало преобразовываться во вращательное движение его тела. Бритый взлетел в воздух, вошел в мертвую петлю и, сорвавшись в штопор, с прощальным криком врезался в угол между железной решеткой сквера и газоном.

Элегантный Рыжий ожил и стал вынимать из кармана пушку. Вероятно, ему самому его движения казались очень быстрыми. Валерий прыгнул к нему, и в следующую секунду пистолет покатился по мостовой. Рыжий, с искаженным от боли лицом, согнувшись, схватился за свой ушибленный локоть. Локоть был немедленно схвачен и вывернут, и противник грохнулся копчиком о тротуар. Валерий наклонился к самому его лицу.

– Ты покойник, понял? – процедил Рыжий. – Ща я тебе покажу, какой я покойник, – невозмутимо сказал Валерий, занося над Рыжим огромный кулак.

– А-а! – выдохнул бандит, когда костяшки железных пальцев врезали ему по почкам. И снова: – А-а!

– Запомни и передай старшему, – сказал Валерий, – если ты еще раз наедешь на Шакурова, я тебе яйца поотрываю! А от вашего «Топаза» оставлю дырку в помойке! Понял?

– Понял, – прохрипел Рыжий. Глаза его были полузакрыты и нехорошо вспыхивали. Изо рта сочилась красная струйка, словно туда всунули раздавленный помидор.

Все закончилось настолько быстро, что грузчик и водитель фургона даже не успели врубиться в происходящее. Сейчас они стояли у грузовика, вылупив глаза, и водитель судорожно сжимал первое попавшееся под руку оборонительное оружие – гигантскую тушу замороженного палтуса. Мертвые глаза рыбины поблескивали в свете дальних фонарей.

Валерий поднял отлетевшую во время драки пушку и направился к грузовичку. Лысый бандит раскрыл глаза и выбросил руку с явным намерением навредить Нестеренко. – Подъем еще не объявляли, – мягко сказал Валерий, и носок его стоптанной кроссовки въехал бандиту в область печени. Тот закрыл глаза и перестал проявлять интерес к окружающей действительности.

– Дай-ка мне ключи, – сказал Нестеренко, поворачиваясь к водителю грузовика.

– Ты чего, Валерка? – спросил грузчик, косвенно знакомый с Нестеренко.

– Ничего, – ответил Валерий, – больно горячие мальчики. Остудиться им надо, – и, скалясь, ткнул пальцем в разверстый зад грузовика, поблескивавший мертвыми глазами замороженных палтусов.

В это мгновение послышалось пение тормозов. К офису Шакурова лихо подкатила ободранная «четверка», и из нее выскочили трое: Алик, Пашка и его двоюродный брат Сергей.

– Ого, – произнес Алик, обозревая панораму малой Бородинской битвы.

– А ну-ка, – сказал Валерий, тыча пальцем в своих поверженных противников, – давайте пофузим это вторсырье в грузовик.

Погрузка прошла быстро. Валерий кинул пушку рыжего в бардачок «Вольво», туда же бросил ключи и, с силой утопив защелку, хлопнул задней дверцей тачки.