Не дожидаясь приглашения, детектив уселся в кресло, повернулся так, чтобы видеть Виталия, лишившегося привычного места и устроившегося в углу дивана (здесь чаще всего сидела Айша, а Дина не любила, она обычно полулежала, подложив под голову подушку).

— Готовы окончательные результаты экспертизы? — предположил Виталий.

— Да, но вопросы у меня не по этому поводу.

— Что там написано, я могу знать?

— Можете, чуть позже, — отмахнулся Мэнтаг. — Сначала ответьте на два вопроса. Первый: в чем причина ваших расспросов в больнице? Хотите запутать следствие?

— Напротив, — Виталий старался говорить рассудительно, но голос, как ему казалось, все равно звучал неуверенно. — Дело в том, что явлению, произошедшему в палате, должны были сопутствовать другие феномены, и в этом нужно разобраться, иначе не понять…

— Значит, хотели запутать следствие, — прервал Мэнтаг Виталия, по-своему истолковав его слова. — Второй вопрос: куда вы ездили вчера между десятью и одиннадцатью часами вечера?

— Никуда, — Виталий с недоумением посмотрел на полицейского. Шутит? — Был у адвоката, потом говорил с вами…

— От адвоката вы выехали в двадцать один пятьдесят шесть, я приехал к вам уже после полуночи. В двадцать два шестнадцать ваша машина была потеряна на перекрестке улицы Вашингтона и Боуэр-стрит.

— Вы устроили за мной слежку? — удивился Виталий. — Почему? На каком основании?

— Может, вы будете отвечать на мои вопросы, а не я — на ваши?

— Я никуда… От адвоката поехал в университет. Не подумал, что уже поздно. Вернулся домой. Доехал довольно быстро, минут за… Впрочем, я не смотрел на часы. Думал о своем.

— Надеюсь, вы расскажете — о чем именно.

— Послушайте, мистер Мэнтаг, — сказал Виталий, взяв, как ему казалось, себя в руки. — Давайте не будем разговаривать в таком тоне. Извините, мне нужно работать, у меня за эти дни скопилось много почты… не смотрите на меня, это сугубо научная почта. Если хотите почитать, попросите меня или приходите с ордером.

— Вам известны ваши права, — пробормотал детектив.

— Значит, — заключил Виталий, — вы мой гость, мы просто разговариваем, у меня столько же оснований задавать вопросы вам, как у вас — мне. Я могу предложить вам выпить.

— Да? — удивился Мэнтаг. — Вчера вы говорили…

— А потом я купил бутылку бренди.

— Давайте. И ломтик лимона, если найдется.

— Хотите что-нибудь поесть? Я могу…

— Нет, спасибо.

— …Хорошо, — улыбнулся детектив, пригубив напиток. — В бренди вы знаете толк, в отличие от…

— От чего?

— От детективной работы. Очень неумело. Поймите, мистер Дымов, если вы уверены, что мисс Гилмор невиновна, то в ваших интересах сотрудничать со следствием, отвечать на мои вопросы, не устраивать гонок…

— Я не…

— А вы, — повысил голос Мэнтаг, — вместо этого куда-то на час исчезаете, задаете работникам больницы странные вопросы. Вы — совершенно очевидно — знаете об этом деле что-то важное, но на вопросы отвечать не хотите.

— Чтобы получить правильный ответ, — тихо сказал Виталий, — нужно правильно задать вопрос. Вы не задаете правильных вопросов, какие же правильные ответы хотите иметь?

— Все относительно? — Мэнтаг покосился на бутылку, но больше наливать не стал, сунул в рот ломтик лимона. — Этот ваш Эйнштейн… С моей точки зрения, вопрос задан верно, а с вашей — нет. Я вам вот что скажу. В каждом уголовном деле есть три главных компонента.

— Вы читаете лекцию по сочинению детективов? — не удержался от вопроса Виталий.

— Это, — продолжал Мэнтаг, — наличие мотива и возможности, и конкретные улики, указывающие на человека, у которого были мотив и возможность. В экспертном заключении сказано…

— Я могу его увидеть?

— …что разрушение распределительного аппарата не могло произойти самопроизвольно. Было приложено значительное ударное усилие.

— …И ваши эксперты считают, что это могла сделать женщина?

— Могла это сделать женщина или нет — такой вопрос перед экспертами не ставился. Они выясняли, какое конкретно физическое усилие было необходимо.

— Какое же? Могла это сделать женщина?

— Ну что вы заладили? — поморщился Мэнтаг. — Давайте лучше о мотиве. Об этом мы уже с вами говорили, верно? Не буду повторяться.

— У вас есть доказательства? Свидетели?

— Свидетели чего? Никто, понятно, к вам в окна не заглядывал и не видел, извините, как вы с мисс Гилмор совершали определенные действия в постели.

— Послушайте!

— Ну, вы сами хотите… Никто, повторяю, этого не видел. Но десятки людей показали, что вот уже несколько месяцев вы приезжали в больницу исключительно во время дежурств мисс Гилмор. Вы вместе уезжали. Видели, как вы входили к вам в дом, видели, как вы выходили по утрам. Известен случай, когда вы с мисс Гилмор провели уик-энд в пригородном мотеле. Записались вы под именами мистер и миссис Бакли, управляющий узнал вас по фотографиям, а я — по записям камер наблюдения, которые были любезно предоставлены в наше распоряжение. Ну, право… Какие еще доказательства? Итак, с мотивом мы разобрались, верно?

Виталий молчал. Пожалуй, они с Айшей действительно вели себя слишком открыто, но им и в голову не приходило, что придется так вот…

— Дальше, — продолжал Мэнтаг. — О физической возможности мы будем точно знать завтра. У экспертов есть сомнения, но мне почему-то кажется, что результат эксперимента окажется положительным. Я имею в виду — положительным для обвинения. Теперь — улики против конкретного лица, имевшего мотив и возможность. Вам прекрасно известно, что мисс Гилмор находилась одна в палате, когда был разбит аппарат.

— Господи, — простонал Виталий, — сколько можно одно и то же…

— Пока вы не согласитесь, что никто иной сделать этого не мог в принципе. Вы согласны?

— Нет! Айша этого не делала!

— Боюсь, у присяжных будет иное мнение. Даже ваше отсутствие они — предупреждаю вас — истолкуют, как попытку создать вам алиби.

— На аппарате есть отпечатки пальцев Айши?

— Вот! Очень важный пункт. Аппарат основательно разбит.

— Значит, отпечатков нет.

— Да что вы заладили — отпечатки, отпечатки! Преступники давно работают в перчатках, нет таких идиотов, которые… Ну, вы понимаете. Но следы потных пальцев, мельчайшие кусочки кожи…

— Если, как вы говорите, он был в перчатках, то какие…

— Откуда следы пота? Видите ли, Дымов, в данном случае преступник перчатки не надевал. Так сказано в заключении и перечислены признаки…

— Могу я посмотреть?.. — начал опять Виталий, и Мэнтаг вторично проигнорировал его вопрос.

— На обломках, — продолжал он, — обнаружены следы пота и кусочки кожи, да. Четырех человек. Три медицинские сестры работали с этим аппаратом, в том числе мисс Гилмор, естественно. Но! Там есть и ваши отпечатки, мистер Дымов. Что скажете?

— Мои? — ошеломленно переспросил Виталий. Держал ли он когда-нибудь этот аппарат в руках? Он не помнил, но, в принципе, зачем ему это делать? Он прикасался к множеству предметов в Дининой палате. К дверям и окнам, к кровати, тумбочке и пульту управления аппаратурой, к выключателям и мало ли еще к чему.

— Откуда вы… — выдавил он, пытаясь справиться с подступившей необъяснимой паникой. — Почему вы решили… Чтобы знать, нужно сравнить…

— Конечно, — отозвался детектив с видимым добродушием. Должно быть, решил, что «взял преступника за горло», — вы имеете в виду, что официально не сдавали ни отпечатков пальцев, ни образцов кожи и пота для того, чтобы можно было провести сравнение. Образцы были взяты в вашей лаборатории в университете, на вашем столе, использованы книги, которые там лежали, и мышка компьютера, которой вы пользовались. Кстати, ничьих других следов там не оказалось, так что эти могли быть только ваши.

— Вы незаконно проникли…

— Все законно, мистер Дымов. С ордером от прокурора. Мы не хотели тревожить вас раньше времени. В конце концов, могло и не совпасть, верно? Но теперь для того, чтобы результаты экспертизы были признаны судом, необходимо официально получить образцы вашей кожи и пота. Простая формальность. Собственно, потому я и пришел. Если вы сейчас поедете со мной…