У Кэрол Медоуз было постоянное ощущение, что за Лорэн по пятам гонится ожидание какого-то несчастья. Лорэн показала ей свою новорожденную дочку, раздев ее догола и спросив: «А вам когда-нибудь приходилось видеть более совершенное создание?» А потом снова ее завернула. Но молодая женщина просто не могла спокойно усидеть на месте. Она ходила туда и сюда, прижимая к себе ребенка, заглядывая в другие комнаты, спрашивала: «А можно, я просто посмотрю?» Зайдя в спальню Кэрол, она сказала:
— Ой какие симпатичные румяна! Но я никогда не видела, чтобы вы красились.
— Очень редко. — (Дэвис любил, чтобы иногда, в их интимные моменты, Кэрол подкрашивала лицо.)
Голос Лорэн доносился до Кэрол, наблюдавшей в гостиной за спящим в манежике Мэттом, из открытой двери спальни:
— Тайлер сказал, что мне, возможно, захочется организовать молитвенную группу. Вы можете себе это представить? — Лорэн снова появилась в гостиной. — А я сказала, что скорее умру. Можно, я опять у вас покурю?
Кэрол достала пепельницу.
— Я уверена, Тайлер понимает, что сейчас настало ваше время быть матерью. Молитвенная группа может подождать.
— Она может подождать, — согласилась Лорэн. — Еще как может!
Ночью Кэрол сказала Дэвису, что у молодой женщины, по сути, доброе сердце. А Дэвис спросил:
— А где твое сердце? Дай-ка я попробую его найти!
Потом он спросил:
— Она тебе не надоедает, детка? Она часто к нам наезжает.
— Да нет, все нормально. Ей просто одиноко.
Однако выслушивать все, что говорила Лорэн, было обременительно.
— Мои родители не хотели, чтобы я вышла замуж за Тайлера, — сказала она через несколько дней.
Ее малышка только что уснула в гнездышке из подушек и стеганого одеяла, устроенном для нее Кэрол. Лорэн пальцем осторожно поглаживала головку дочери.
— Но Тайлер — прелестный человек, — сказала Кэрол.
— А мой отец назвал его деревенщиной. — Палец Лорэн все еще поглаживал головку дочери. — Мой отец сказал, что меня послали в колледж Симмонса учиться не затем, чтобы я вышла замуж за второсортного деревенского священника, но если я хочу поломать свою жизнь, то это мое дело. — Лорэн вытянула ноги, потом резко встала. — Мой отец сказал, что еще не поздно и, если я захочу, я еще могу вернуться домой.
— А вы хотите? — У Кэрол внутри вдруг возникла какая-то боль.
Лорэн раздумчиво покачала головой:
— От моего отца меня мороз по коже подирает. А сестра меня терпеть не может. Ну а мама моя, откровенно говоря, просто немножко дурочка. Нет, я предпочитаю остаться здесь.
То ли в этот вечер, то ли вскоре после него Кэрол обнаружила, что маленькая баночка с ее румянами исчезла. Она поискала в ванной, во всех ящиках комода, за комодом, куда она могла завалиться, но ее нигде не было. Дэвис испугался, что кто-то из детей мог ее найти и съесть румяна, так что они осторожно и тщательно расспросили каждого, не находили ли они румяна. Все отрицательно и вполне торжественно качали головой. Баночка как в воду канула.
Тайлер в эти дни сознавал, что, наряду с его ощущением радости — изобильности жизни, он чувствует, что его как бы отстранили. Уютный мирок, в котором он существовал вместе с Лорэн, в котором они жили вдвоем, словно в теплом коконе, исчез, а если и не исчез, то теперь его делили меж собой их новорожденная дочь и его жена, а самому ему места в нем не оставалось.
— Давай поедем в ресторан пообедать, — предлагал он. — Только мы с тобой. Устроим свидание.
— И оставим нашего ребенка с какой-нибудь девочкой-подростком? Никогда в жизни!
Но прихожане по-прежнему его любили. В воскресные утра он заверял их: только то, что человек причинит сам, способно его осквернить, но не то, что может с ним произойти. Он говорил им о том, что дело жизни человека — отыскать и спасти в своей душе то, что может погибнуть. Он говорил своим прихожанам о дешевой благодати и благодати дорогой. Он напоминал им про Учение об Оправдании, [70]и про их завет с Богом, и про то, что мы не должны, пользуясь этими дарами Всевышнего, сами осенять себя благодатью. Дешевая благодать — проповедь прощения без необходимости покаяния. Дорогая благодать — когда вы платите своей жизнью, как заплатил своей жизнью Иисус Христос. Дорогая благодать — это дар, о котором следует просить,который следует заслужить.О, Тайлер любил эти темы, и потому, что он это любил и верил в это и говорил об этом со спокойной энергией, люди, казалось, внимательно его слушали, а те, кто не понял, могли подождать и подойти, расспросить его после «кофейного часа», а то и, время от времени, позвонить ему в церковный кабинет.
«Вы мне очень помогли, — норой говорил ему кто-нибудь из прихожан. — Вы помогли мне стать более терпеливым с моим отцом». И Тайлер чувствовал при этом огромную радость.
Но радость длилась недолго. У него возникло странное отношение к восприятию похвалы. Ему часто казалось, что она просто протекает мимо, словно желтый поток лучей, отскакивающих от него. А порой — без всяких на то оснований — он подвергал сомнению искренность человека, ее высказывавшего. И все же в некоторых случаях он не мог не понимать, что она не только искренна, но и так сердечна, что под маской обычной новоанглийской сдержанности человек испытывает эмоциональный стресс, и это вызывало чувство неловкости у самого Тайлера. Лучше всего для него было, когда он в безопасности стоял у алтаря, обращаясь к прихожанам и предоставляя им возможность воспринять те части из того, что он говорил, которые они хотели или умели воспринять.
Первое Рождество дочки они провели в Массачусетсе, где Тайлера неприятно поразило невероятное обилие подарков под елкой, которая была так перегружена мишурой, мигающими лампочками и блестящими шарами, что зеленую хвою практически невозможно было разглядеть. Лорэн открывала одну коробку с нарядами за другой, хлопая от восторга в ладоши. Для Кэтрин была приготовлена музыкальная шкатулка, коробочка с попрыгунчиком, погремушки, куклы, маленькие платьица. Для него — бумажник из хорошей кожи.
В тот же вечер они заехали к его матери. Ее елка была небольшая, и на ней висело всего несколько золотых шаров. Под нею лежали подарки: по одному на каждого. Малышка получила набор кубиков из красного дерева.
На следующее утро по дороге назад, в Вест-Эннет, Лорэн сказала:
— Рядом с твоей матерью мне кажется, что я просто пирожок с дерьмом.
— Лорэн! — сказал Тайлер. Он никогда раньше не слышал от нее подобных слов.
— Ну да. Что случится плохого, если немного повеселиться? Зачем ребенку неяркие кубики, без букв или картинок на них? И гладкий черный пояс для меня? Да мне лучше взять и удавиться на нем!
— Лорэн, прекрати, ради бога!
— И она меня ненавидит!
— Как ты можешь говорить такое? Лорэн, это неправда.
Весь остаток пути она не проронила ни слова, малышка спала на сиденье между ними.
— Ну, во всяком случае в следующем году мы никуда отсюда не уедем. Приход не должен приглашать чужого пастора в день Рождества.
К ночи они помирились.
А дочь поражала и восхищала Тайлера. Она стала подниматься на ножки, держалась за перильца кроватки. А однажды вечером вдруг отпустила подлокотник дивана и сделала свой первый шаг. Скоро он уже не помнил ее грудным младенцем. «Бабака, бабака!» — радостно кричала она, увидев, как по дороге мчится собака Карлсонов. «Мадам!» — объявляла она, сжимая в крохотных пальчиках банан. К тому времени, когда Кэтрин исполнилось три года, Лорэн уже стала брать ее с собой в церковь, и она сидела на скамье в третьем ряду, с тряпичной куклой и кукольным одеяльцем в руках. «Ты моя лучшая подружка, — говорила ей Лорэн и терлась о ее носик своим. — Ты моя самая дорогая подружка на свете. И ты такая хорошая девочка, что можешь сидеть в церкви с большими тетями и дядями. Никакой детской церковной группы тебе не требуется!»
Тайлер часто шел в город пешком, позволяя Лорэн брать машину. «Не могу же я торчать тут целый день!» — говорила она. А ему хотелось бы, чтобы она принимала более активное участие в церковных делах, однако было вполне очевидно, что они ей неинтересны, и он понимал, что она занята ребенком. Его радовало, что она ездит к Кэрол Медоуз, но в то же время его беспокоило, что она слишком много ездит, — у них почему-то постоянно оказывалось мало бензина. И он не мог не обратить внимания на то, что она стала делать все больше и больше покупок. Она покупала браслеты и заколки для волос, чулки и бюстгальтеры, туфли и блузки.
