Сезон ярмарки заканчивался, и в зале ожидания было пустовато. Анастасия устроилась в кресле так, чтобы видеть всех присутствующих. И стала думать о своем муже, о Спиросе. С тех пор как ее втянуло в подземный поток конспирации, Анастасия стала любить мужа глубже, сильнее. В мире, где она жила прежде, мужчинами двигала одна только алчность. Это плоский, призрачный мир, где женщины просто куклы, а мужчины — собаки, принюхивающиеся у самой земли: не пахнет ли жирным куском?

Теперь она знает: истинные мужчины есть только в мире Спиридона Цацоса, в том его втором мире, о котором мало кто знал и который, по сути дела, был его первым миром. И лишь в этом мире жили истинные женщины. Такие, как Дафна, ставшая образцом для нее, бывшей «табачной принцессы». Чтобы походить на подругу, Анастасии еще многого недостает, как и Спиросу, если он хочет сравняться с Карнеадесом. Но расти — это суть жизни таких людей. И росли они не ради самих себя, а вместе с другими и ради них, боровшихся с ними вместе или протягивавшими им руку. Это хозяин кафе в Панораме, это ведущий врач глазной клиники, это юноша Аристид, работница с табачной фабрики на улице Гелиос.

«Сейчас мы живем не в той Греции, о которой я грезила ребенком, — думала Анастасия. — Это не Греция Ахиллеса и Ифигении. Сейчас нет героев, штурмующих Трою, чтобы спасти прекрасную Елену. Сегодня старики, «стоящие миллиарды», покупают себе вдов американских миллиардеров, сегодня действует не законодательство мудрого Солона, а произвол «черных полковников», родина Софокла утонула в грязи «американского образа жизни». Разве сегодня осталось время для пустых мечтаний? Действовать — вот что надо!»

Из автобуса, остановившегося перед входом, в зал потянулись пассажиры. Анастасия, внимательно следившая за ними, сразу узнала Галиноса. Решительно направилась к стойке, стала в очереди за ним и тихо прошептала по-французски: «Не оборачивайтесь! Вам ни в коем случае нельзя лететь этим рейсом. Возвращайтесь в гостиницу, там вас ждут лангусты!»

Галинос озадаченно повернул голову и увидел силуэт высокой блондинки; он повиновался, когда она зашипела: «Повернитесь! Никакого шума, понимаете? Выйдите за мной следом через две минуты! И возьмите такси».

Галинос слышал, как женщина уходит. «Наверное, они проследят, выполню ли я ее приказ, — подумал он. — У нее голос человека, привыкшего приказывать, и любопытство тут неуместно. Для подпольщиков любопытство — уже наполовину предательство. Этот белокурый дьявол от меня не уйдет». Он осторожно повернулся и увидел женщину, выходящую из здания аэропорта. Длинноногая особа, породистая, среди гречанок таких встретишь нечасто. А вдруг она француженка? Акцента у нее он не заметил. Вот была бы удача: схватить зарубежную агентку!

— Вы что, заснули? — спросил пассажир сзади.

Галинос испытующе взглянул на него. А если это ее сообщник, «наблюдатель»? Жаль, но сейчас не до него: не то уплывет златокудрая рыбка.

Когда Галинос вышел из здания аэропорта, белый «остин» уже скрылся за поворотом. Площадь пересекало какое-то такси. Кто в нем едет, определить он не мог. Наверное, она там, подумал Галинос, сел в следующую машину и велел шоферу неотступно следовать за такси, быстро ехавшим в сторону города. Проезжая мимо, Галинос увидел сквозь боковое стекло женщину, сидевшую рядом с водителем, но это была не блондинка. Проклятая мода на парики, чертыхнулся он про себя. Что ему делать, если она не блондинка — брюнеток в Греции миллионы! А ведь ничего, кроме цвета волос и роста, он не заметил…

Преследуемое такси свернуло не на набережную у Фермейского залива, а в центр города. Хотя Галинос уже предчувствовал, что взял ложный след, он лишь на Плата Аксиос увидел, что опасения его подтвердились. У вышедшей из машины женщины не было ничего общего с той блондинкой. Раздосадованный, он приказал шоферу отвезти его на улицу императора Константина.

Тем временем Анастасия договорилась обо всем с официантом и теперь коротала время вместе с Дафной в бюро «Периидики Лесни» у галантного господина Пейрунакиса.

Галинос вошел в ресторан и огляделся. Знакомых нет. Официант поспешил к его столику: пусть господин не волнуется, заказ принесут через несколько минут.

— Меня кто-нибудь спрашивал? — поинтересовался Галинос.

— Именно так. Дама, — ответил официант.

Галинос спросил, кто именно, но официант сказал, что, к сожалению, не знает ее.

— А вдруг? — усомнился Галинос и положил купюру на тарелку. Официант подумал о куда более крупной купюре из кожаной сумочки дамы и с видом глубочайшего сожаления развел руками. Галинос ему поверил. Он достаточно близко познакомился с привычками здешних конспираторов. Разве доверились бы они какому-то официанту?

Что ж, тогда есть время спокойно поесть и поразмыслить. Перелистав меню, он выбрал греческие блюда: черные оливки, овощной салат, лангусты и стерлядь, рубленое мясо в виноградных листьях, а на закуску сырники. Запил он все это бутылкой искристого наусси. Когда зажегся рубиново-красный верхний свет, вспомнил Карнеадеса. С красного пятна на газете началось их «знакомство».

Официант с удивлением наблюдал обильную трапезу. Выходит, не такой уж он «американец», как показался с виду. Одно то, что он сам отправился выбирать лангусты на кухню — это принято в маленьких деревенских тавернах, а не в больших ресторанах, — говорило, что гость — стопроцентный грек.

Рано или поздно они за мной сюда придут, рассуждал мысленно Галинос, наслаждаясь салатом «мелица». Ясное дело, они хотят предупредить его. Все шло как по плану: зачем бы им понадобилось предупреждать его, не знай они о проверке в аэропорту! По справедливости этими людьми можно восторгаться — у них здесь связи повсюду. Тем более важно разорвать сеть которой они опутывали город.

Итак, «дорогому товарищу Галиносу» не рекомендуют лететь на рейсовой машине «Олимпик-Эрвей»! Пожалуйста, уважаемые дамы и господа, как вам будет угодно! Короткого звонка к Юлиану будет достаточно — «арестовать» его могут и на вокзале. А Юлиану придется позвонить в редакцию «Македонской борьбы» и снять там заметку, которая, быть может, уже набрана. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она появилась завтра в таком виде: «Вчера вечером полиции безопасности удалось арестовать опасного коммунистического агента, отправлявшегося самолетом в Афины. Аресту способствовала помощь населения и данные, полученные от его арестованных сообщников. Задержанный будет иметь достаточно времени, чтобы поразмыслить о своем предательском поведении».

И вдруг ухмылка сползла с его губ. Он испугался при мысли о том, к чему может привести эта хитрая идея, как назвал их трюк Юлиан. Боже мой, а вдруг машины уже запущены и газета печатается? Чуть не сбив официанта, подносившего вареных раков, Галинос бросился к телефонной будке.

Несколько минут спустя он вернулся за столик; Юлиан обещал все сделать. Но Галиносу было не по себе: черт его знает, не следит ли за ним один из сидящих в ресторане гостей, ведь сегодня он еще раз мог убедиться, насколько мелки ячейки их сети. Возникнут дурацкие вопросы: «Почему он, преспокойно ужинавший, вдруг помчался к телефону? И с кем это товарищ Галинос беседовал в Салониках по телефону? И вообще: как он мог позволить себе терять время на ужин, когда его предупредили о грозящей опасности?»

Галинос правильно оценил положение, хотя никто из сидевших в зале богатых гостей не интересовался молодым человеком в строгом английском костюме.

Официант счел своим долгом доказать свою преданность даме, и когда Кирис Паламидис потребовал счет, присовокупил к условленному сообщению подробный отчет об увиденном.

Беспокойство не оставляло Галиноса. Он уже почти два часа сидит в ресторане, а никто не появляется. Не исключено, они боятся войти и ждут его на улице. Надо это проверить. Он пройдется по набережной; если с ним хотят заговорить, к нему подойдут.