– Нет. – Бок, отчаянно мотал головой. – Нет, нет, нет. – Его голос звучал все более пронзительно.

На руках и груди Сюзан краснели отпечатки, оставленные пальцами Фесси. По знаку Эль-Калаама он, положив ладони на плечи девушки, заставил ее опуститься на колени. Затем он вытащил пистолет и направил оружие на нее. Бок зарыдал.

– Ради всего святого, – взмолилась Хэтер.

– Заткнись, – оборвал ее Эль-Калаам угрожающим тоном.

Фесси смотрел вниз, не сводя глаз с макушки Сюзан.

– Ты видишь, что сейчас произойдет. Бок, – промолвил Эль-Калаам. – Вот что твое упрямство навлекло на голову близкой тебе женщины.

Где-то на вилле зазвонил телефон. Рита, повинуясь жесту Эль-Калаама, направилась к аппарату, стоявшему возле опрокинутой кровати. Сюзан жалобно плакала. Фесси с такой силой сжал ее плечо, что она громко вскрикнула. На заднем плане Рита разговаривала по телефону приглушенным голосом.

– С ней произойдет то же, что и с тобой. Она ослабеет, потом потеряет сознание, а когда очнется – все начнется заново. – Фесси заключил шею девушки в тиски между большим и указательным пальцами.

– Эль-Калаам, – раздался голос Риты. Все замерли на своих местах. – Премьер-министр на проводе. – Эль-Калаам даже не шелохнулся и не отвел взгляда от разворачивающейся гротесковой сцены. – Уже шесть часов, – тихо, но отчетливо произнесла Рита. – Последний срок освобождения наших братьев прошел.

– Чего хочет пират? – Его лицо приобрело безжалостное выражение.

– Он хочет получить отсрочку, – ответила Рита. – Там возникли какие-то проблемы. Он хочет поговорить с тобой. Он уверяет, что...

– Передай ему, – сказал Эль-Калаам с нарочитым спокойствием, – пусть ищет старые фотографии.

– Ты не хочешь по..., – начала было Рита, держа в руках трубку.

– Передай ему мои слова и повесь трубку.

Рита выполнила приказ.

Бок, все это время глядевший то на Сюзан, то на Эль-Калаама, застонал. Ему опять сделалось плохо.

Отвращение и ненависть исказили черты лица Эль-Калаама, молча наблюдавшего за промышленником, корчившемся в судорогах на полу у его ног.

– Нам от него больше нет никакого проку, – проговорил он наконец. – Разве что с его помощью мы можем преподать пирату урок.

Он потянулся к массивной кобуре, висевшей у него на левом бедре, и, достав оттуда армейский автоматический пистолет 45 калибра, переложил его в левую руку. Потом он вывел Хэтер на середину комнаты, так что она очутилась прямо перед телом Бока.

– Рита, – рявкнул он. – Приставь пистолет к голове этой женщины.

Рита, приблизившись к Хэтер, прислонила дуло своего пистолета к ее правому виску. Рот Хэтер открылся; ее начало трясти.

– Теперь, убийца кроликов, – сказал Эль-Калаам, – мы проверим, из чего ты слеплена на самом деле. – Он осторожно вложил в ладонь Хэтер свой пистолет и загнул ее пальцы один за другим вокруг рукоятки. – Твой муж хотел заключить со мной пари. Он сказал, будто ты умеешь стрелять. Ты ведь охотник, не так ли? Ладно. Все, что ты должна сделать, это нажать на курок. – Он придвинулся еще ближе к ней. – Смотри, тебе даже не нужно целиться.

Хэтер молча смотрела вниз на тяжелый пистолет, зажатый в ее ладони.

– Положи палец на курок, – сказал Эль-Калаам почти нежно. – Твой муж сказал, что ты знаешь, как обращаться с оружием. Не хочешь же ты выставить его перед нами лжецом?

– Джеймс никогда не лжет, – ответила она. Ее указательный палец лег на спусковой крючок.

Эль-Калаам, взявшись одной рукой за дуло пистолета, чуть приподнял его, направляя в ямочку на переносице Бока. Хэтер перевела взгляд на блестящее от пота лицо промышленника. Его дико вытаращенные глаза уставились на нее, и он издал странный горловой хриплый звук.

– Нажми на курок, Хэтер, – повторил Эль-Калаам. В первый раз он назвал ее по имени, и она от неожиданности вздрогнула. – Представь, что это просто испуганный кролик, попавшийся тебе на глаза. Ты ведь убила немало их.

Хэтер медленно зажмурила глаза, в уголках которых застыли слезинки, сверкавшие в резком неприятном свете. Задрожав, они по очереди скатились по ее бледным щекам.

– Сколько кроликов ты убила за свою жизнь, Хэтер? – голос Эль-Калаама сделался еще мягче. Он словно превратился в эдакого старого мудрого дядюшку, чьим советам следуют, не обсуждая и не задавая лишних вопросов.

– Много, – ответила она еле слышно. Глаза ее по-прежнему были крепко зажмурены; голова слегка дрожала.

– Много, – Эль-Калаам кивнул. – И всякий раз, когда очередной кролик попадал тебе на мушку, ты разве колебалась, прежде чем отобрать у него жизнь? – Хэтер молчала. Он протянул руку, показывая на Бока. – Ну так вот, перед тобой просто еще один кролик. Нарисуй в своем воображении эти круглые бессмысленные глаза и белый мех. Из него может выйти неплохое жаркое, а?

Распахнув глаза, она взглянула на Бока и задрожала всем телом.

– Я не могу. Не могу, – повторяла она.

– Ты можешь, и ты сделаешь это, – возразил Эль-Калаам. – Иначе..., – раздался громкий щелчок: Рита взвела курок своего пистолета. Хэтер вздрогнула, – ...Рите придется прикончить тебя.

Хэтер обернула пальцы левой руки вокруг правой кисти. Она держала пистолет в идеально выпрямленной руке.

– Взгляни-ка, – заметила Рита. – Она запросто может сделать это.

Хэтер увидела мишень в прорези на мушке. Бок молча смотрел на нее снизу вверх. Она потянула за курок, но в последний миг вскинула руки. Прогремел оглушительный выстрел. С потолка посыпалась штукатурка.

– Ладно, – сказал Эль-Калаам.

Хэтер опять задрожала.

Забрав у нее пистолет, Эль-Калаам направил его в голову промышленника и спустил курок. Бок рефлекторно раскинул руки в стороны: пуля попала ему в левый глаз. Кровь брызнула из раны на одежду Хэтер и Эль-Калаама. Долю секунды Бок смотрел на девушку неповрежденным глазом, затем покачнулся и упал замертво.

– В этом, – обратился Эль-Калаам к Хэтер, – и заключается разница между мною и тобой. Я знаю, когда нужно убивать, а ты – нет.

Солнце скрылось на западе, утонув в бездонной пучине Тихого океана, и его естественный свет сменился сиянием неоновых огней Лос-Анджелеса, издалека кажущимся розоватым. Где-то далеко-далеко шумели верхушки пальм и джакаранд, и к свисту ветра примешивалось низкое рычание койотов, бродивших по склону великолепных холмов.

Поблизости же раздавался треск, имитирующий автоматную стрельбу, вроде того, какой бывает во время запусков целых связок шутих и фейерверков. Ночная тьма отступала перед ярким светом мощных прожекторов, заливавшем площадку, на которой актеры массовки отрабатывали причитающиеся им деньги.

Сидя в полумраке. Дайна с каким-то странным отчуждением подумала о себе, как о главном персонаже пьесы, разворачивающейся с наступлением сумерек. Она почувствовала, как ее окутывает траурное покрывало ночи.

Вспомнив о сцене, снимавшейся днем, она слегка поежилась. Окружавшие ее со всех сторон элементы сложной осветительной системы, походившие на части черного скелета гигантского существа, олицетворяли для Дайны физический скелет фильма. Каждый день на скелет они накладывали куски плоти: мясо, мышцы, сухожилия, кожу, пока наконец не наступил момент, когда картина стала расти сама по себе подобно ужасному мифическому чудовищу, пробужденному к жизни их магической силой. Уже состоялись просмотры потоков – Марион, бывший вне себя от радости, лично настаивал на этом – и они повергли в изумление всю съемочную группу до единого человека. Даже технический персонал. Особенно технический персонал – утомленных долгой и кропотливой работой людей, на чьих глазах происходило сотворение фильма с самой первой минуты. «Хэтер Дуэлл» стала реальностью, неоспоримо могущественной, внушающей благоговейный страх.

У ног Дайны лежала кипа макулатуры: последние выпуски «Вэраети», «Голливуд Репортер» и «Дейли Взрасти». Во всех помещались статьи о фильме и о ней – Дайне Уитней. Среди них лежала заметка из «Нью-Йорк Тайме», написанная необычайно хвалебным тоном, посвященная картине, однако повествующая о ее примадонне. "Окрыленная своей последней главной ролью в ленте «Хэтер Дуэлл» Дайна Уитней превратилась в наиболее обсуждаемую леди Голливуда. По словам рекламного агента Берил Мартин и нескольких влиятельных представителей «Твентиз Сенчури Фокс...».