– Рубенс, – мягко сказала она, – ты не можешь заставить его быть другим, не таким, какой он есть.

– Ты знаешь, – возразил он, – мне кажется, он сам не знает, каков он на самом деле. Иногда меня охватывает такое бешенство, что я готов задушить его. Я не хочу обижать его на самом деле, но всякий раз, когда Риджайна звонит и плачет в трубку, – он стиснул пальцы в кулак, – я спрашиваю себя, почему все должно обстоять именно так? Как он мог предпочесть ей этого жирного дерматолога?

– Ты рассуждаешь так, словно выбор должен сделать ты. Ведь это неверно. – Она сжала его плечо. – Но с другой стороны, я не знаю его так, как ты.

– Я не люблю Шуйлера, – Рубенс презрительно фыркнул. Однако его слова прозвучали неубедительно, и он даже не попытался оттолкнуть ее руки.

– Ты считаешь, что любить такого, как он, значит испытывать чувство недостойное мужчины? – Дайна не рассчитывала, что он ответит ей на этот вопрос; ей просто хотелось, чтобы Рубенс спросил самого себя о том же. – Что может быть важней дружбы?

Казалось, он слегка расслабился.

– Пожалуй, я действительно виноват перед этим придурком. Иногда я воображаю, что Билл обращается с ним недостойным образом, и поэтому веду себя так же.

– То, на что ты намекал в его присутствии... это правда?

Он улыбнулся.

– Нет, конечно. Просто это так действует Шуйлеру на нервы, что он начинает сходить с ума. Я думаю, что Билл и впрямь любит его. – Он втиснул свою ладонь в ее, так что их пальцы переплелись. – Он не такой уж плохой парень, для дерматолога. – Рубенс рассмеялся и повернулся к Дайне лицом. – Знаешь, ты обладаешь чрезвычайно неудобной способностью.

– Какой именно?

– Ты заставляешь меня замечать за собой многие вещи. – Она вдруг обратила внимание на то, с какой силой он вглядывается в ее глаза, и ощутила дрожь в коленях от его пристального взгляда. Рубенс выглядел так, будто она одним своим видом, как мифическое, волшебное существо, гипнотизировала его. Его дыхание стало частым и прерывистым, губы приоткрылись, а когда он дотронулся до ее щеки пальцами свободной ладони. Дайна ощутила необычайное тепло, исходившее от них.

– Не уходи, Дайна, – произнес он хриплым, низким голосом. – Не сейчас. Не сегодня. – Ток пробежал по ее телу от его прикосновения. Странный шум возник у нее в голове, стирая все воспоминания, так что Дайна двинулась навстречу раскрытым объятиям Рубенса, свободная от раскаленных углей и обжигающих льдов своего прошлого. – Пожалуйста.

Однако, несмотря на огромное эгоистическое желание остаться на всю ночь, она не могла сделать этого: откуда-то из ночного мрака, заглушая и тиканье часов на тумбочке возле кровати, и ровное дыхание уснувшего Рубенса, до нее доносился полный боли и отчаяния голос Мэгги, страдавшей в одиночестве.

На Дайну нахлынули воспоминания о бесконечной веренице унылых серых дней проведенных с подругой; их совместные скромные трапезы в «Тако Белле» и «Габургер Гамлет». Сколько раз они, обнявшись, рыдали навзрыд от ощущения безысходности и злости на целый свет, вызванного постоянными неудачами: никаких ролей, никаких фильмов, никакой жизни. Она уже не могла даже вспомнить, сколько приглашений в постель им пришлось отвергнуть, скольких продюсеров послать куда подальше. В те мрачные времена у них не было никого кроме друг друга. Ее сердце разрывалось на части при мысли о том, каково сейчас приходится Мэгги: как она должна страдать, наблюдая за головокружительным успехом подруги, при этом сама продолжая оставаться на дне.

Дайна села на кровати и, энергично тряхнув головой, прогоняя сон, поежилась. Ей пришлось сделать над собой такое чудовищное усилие, чтобы оторваться от теплого тела Рубенса, что она приказала себе не думать об этом.

Совсем тихо, стараясь не разбудить его, она одела джинсы и свитер. Отыскав ключи от своей машины, она шагнула было за порог, но остановилась, услышав, как Рубенс зашевелился и окликнул ее сонным голосом.

– Куда ты собралась?

– Я должна увидеться с Мэгги!

– На кой черт? Она ведь сейчас ненавидит тебя лютой ненавистью.

Дайна обернулась и увидела его лицо, почти целиком скрытое тенью. Лишь на щеке бледнела узенькая полоска, прочерченная лунным светом, похожим на шрам.

– Ты остановил меня сегодня один раз. Не делай этого снова. Пожалуйста.

– Я только указываю тебе на то, что само собой очевидно, сказал он, приподнимаясь на локте. – Если ты хочешь попусту тратить время, то это твое личное дело.

– Она – мой друг, Рубенс, – Дайна шагнула назад, приблизившись к нему. – Ты должен понять. Там, где ты вырос, друзья ценятся превыше всего. – Она запнулась. – Разве нет?

Рубенс ответил не сразу.

– Бьюсь об заклад, она теперь только и думает о том, как подставить тебе ножку.

Она наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть его лицо.

– Ведь это лишь игра для тебя, правда? Тебе совершенно нет никакого дела до Мэгги. Ты просто не хочешь, чтобы я уходила.

– Не хочу, – подтвердил он резким, раздраженным голосом, усаживаясь в кровати и пристально глядя на Дайну. Помолчав, он добавил. – Ну вот, теперь мы оба разозлились из-за такого пустяка.

Дайна подошла к кровати и, нагнувшись, поцеловала его в губы. Она осторожно прикоснулась пальцами к его лицу, и светлая полоска на щеке на мгновение пропала.

– Я не покидаю тебя. Я еду к Мэгги побыть с ней, а это совершенно другое дело. Ты заблуждаешься насчет нее. Наша теперешняя ссора забудется через день... но только если одна из нас сделает шаг навстречу другой. На сей раз это должна быть я: она слишком обижена и разочарована, ее переполняет отчаяние. – Она выпрямилась, но в тот же миг крепко сжала его ладонь в своей. – Не злись на меня. Мои друзья тоже важны для меня. К тому же она нуждается во мне сейчас.

– Я тоже нуждаюсь в тебе. Дайна улыбнулась ему.

– Сейчас ты сильней, чем она. Но не превращай это в новый поединок.

– Никаких поединков, – ответил он. – Делай то, что считаешь нужным.

В глаза Дайны ударил ослепительный свет, когда она повернула свой серебристый «Мерседес» на дорогу, ведущую во двор дома Криса и Мэгги. Он стоял почти на самом пляже, однако тихий шелест волн не был слышен за гремящей пульсирующей музыкой – одной из песен «Хартбитс» – доносившейся изнутри сквозь раскрытые окна.

Взобравшись по занесенным песком ступенькам. Дайна постучала в дверь. Ответа не последовало: по-видимому рев гитарных аккордов и громкий стук барабанов заглушал все остальные звуки. Дождавшись перерыва между песнями, Дайна с силой стукнула в дверь кулаком.

– Входи, открыто... А, это ты, – протянула Мэгги, увидев подругу. – Кто звал тебя сюда?

– Почему ты накинулась на меня? – спросила Дайна, приближаясь к софе, на которой сидела Мэгги, забившись в угол и свернувшись калачиком. На журнальном столике перед ней стояла почти пустая бутылка белого немецкого вина и пепельница полная раздавленных окурков. Рядом лежал дымящийся наполовину выкуренный косяк.

– Где Крис? – угрюмо поинтересовалась Мэгги. – Ты слишком труслива, чтобы привезти его сюда домой сама?

– Мэгги, я не понимаю, с чего тебе взбрело в голову...

– Я хочу знать! – крик Мэгги перекрыл музыку, свидетельствуя о незаурядной силе ее голоса. – Чем вы двое занимаетесь за моей спиной!

Дайна пересекла комнату и нажала кнопку на усилителе. На мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина, однако затем снаружи донесся тихий шум прибоя. Дайна вернулась к софе и села напротив Мэгги.

– Извини, у меня просто не было возможности сказать тебе раньше, что между мной и Крисом состоялся разговор.

– Он мог прийти ко мне за советом. – Глаза Мэгги наполнились слезами. – Почему он пошел к тебе?

Дайна протянула руку, и Мэгги, всхлипывая, судорожно забормотала, словно прикосновение подруги развязало ей язык.

– Боже мой, Дайна, я не вынесу этого! У тебя есть все, а у меня – ничего... ничего. И вот теперь ты забираешь у меня даже Криса.