Малюта молчал, вцепившись пальцами в подлокотник кресла.

Смягчив голос, Даниэла добавила.

— Она слушает нас сейчас. Разве ты не чувствуешь этого, Олег?

Малюта уставился на нее широко открытыми глазами.

— Да ты просто сошла с ума! — воскликнул он, дрожа, точно в лихорадке.

Он чувствовал, что должен нарушить молчание, наступившее после слов Даниэлы, иначе его рассудок просто не выдержит. Он испытывал то же самое ощущение, с которым боролся едва ли не каждый день на протяжении долгих лет, прошедших после смерти Ореанды. Теперь оно выползло наружу, просачиваясь из наглухо закупоренного черного колодца, запрятанного в самом дальнем уголке его сознания.

— Она мертва! Мертва навеки!

Даниэла покачала головой. Теперь она уже не сомневалась в своей победе над ним. В глазах Малюты, тускло поблескивавших налитыми кровью белками, застыло выражение, какое бывает у испуганных животных.

— Она продолжает жить в твоей душе, Олег. Ты не можешь не знать об этом.

Перегнувшись через стол, она впилась в Малюту мрачным, сверкающим взглядом.

— Она знает, кто устроил пожар. Она знает, кто виноват в ее гибели.

Вдруг она обошла вокруг стола и вновь очутилась рядом с ним. Выражение ее лица смягчилось так же, как и тон.

— Но я спасу тебя, Олег. Я спасу тебя от Ореанды. — Она положила руку ему на брюки. — Ее власть над тобой стала моей, не так ли? Ее колдовская сила передалась мне, чтобы я использовала ее по собственному усмотрению, — голос Даниэлы превратился в кошачье мурлыкание. — Да, я спасу тебя.

Содрогнувшись, Малюта неожиданно стал лихорадочно искать что-то. Вытащив особый ключ на золотой цепочке, он попытался вставить его в замочную скважину нижнего ящика стола. Его руки так тряслись, что прошло некоторое время, прежде чем ему это удалось. Выдвинув ящик, он стал рыться там.

— Вот, — сказал он наконец. — Держи. Теперь ты довольна?

Даниэла бросила взгляд на конверт, брошенный Малютой на крышку стола, и ее сердце забилось быстрее. Она постаралась взять себя в руки, но не смогла.

— Ты и Михаил Карелин, — не разжимая губ, выдавил из себя Малюта. — Точно герои из американского порнографического фильма. — Он отвел глаза. — Там все: и снимки, и негативы.

Синяя жилка, вздувшаяся у него на виске, бешено пульсировала. Он выглядел необычно уставшим, словно, отдав фотографии, лишился разом всей своей энергии.

Даниэла нежно провела ладонью по его влажному лбу.

— Бедняжка, — прошептала она. — Тебе надо отдохнуть. Засыпай.

Малюта кивнул и закрыл глаза. Медленно, очень медленно Даниэла протянула руку и взяла конверт.

Джейк нанес Белоглазому Гао сильный удар по переносице. Из раны хлынула кровь. Крепко держа Гао за руки, Джейк не позволял ему остановить ее.

— Я знаю, что ты приходил сюда не трахаться с Маккеной, — сказал Джейк, таща Гао на другой конец комнаты, залитой ярким светом. — Во-первых, твоя задница слишком стара для него. Ну, а во-вторых, ты узкоглазый ублюдок. Ведь он именно так называл тебя, не так ли? Интересно, говорил ли он когда-нибудь тебе это в глаза? Нет, надо думать, у него была кишка тонка. Но для него ты всегда оставался просто прыщом на двух ногах.

Схватив Белоглазого Гао за шкирку, точно щенка, нагадившего на ковре, он ткнул его носом в обрюзгшую рожу уже начавшего смердеть Маккены.

— Да это же ведь Напруди Лужу! — с трудом выдавил из себя Белоглазый Гао. — Черт побери!

— Правильно, — заметил Джейк, — взывай к Будде. Впрочем, сегодня ночью он не проявит милосердия. По крайней мере, по отношению к тебе.

Он заставлял Гао стоять на коленях, зная, как важно держать его в неудобной позе.

— Пить, — пробормотал тот. Повернув голову, он посмотрел на Блисс. — Во имя Будды, дайте мне воды!

— Ага, — промолвил Джейк. — Ты хочешь, чтобы она позаботилась о тебе вместо меня? Ну что ж.Обещаю, что эту ошибку ты уже не совершишь вторично.

Белоглазый Гао непонимающе уставился на него своим единственным налитым кровью глазом. Джейк улыбнулся ему и в то же мгновение молниеносно выбросил Руку вперед, схватив его священный член и стиснув так сильно, что здоровый глаз Гао вылез из орбиты, а сам китаец задрожал и задергался от ужасной боли.

Его грудь трепетала, бурно вздымаясь и опускаясь, когда Джейк разжал пальцы. Гао глубоко застонал и беспомощно уронил голову.

— Джейк...

Блисс шагнула было к нему, но Джейк, махнув рукой, остановил ее. Он не обращал ни малейшего внимания на озабоченное выражение, появившееся у нее на лице.

— Ты видишь, сколь глупо поступил, обратившись к ней? — тихо сказал он на ухо Белоглазому Гао. Дождавшись, когда тот кивнет, он продолжил: — Ну а теперь я хочу знать, зачем ты явился сюда.

— Я п-пришел в гости.

Джейк повторил предыдущий прием. На сей раз Гао прогнулся, беспорядочно брыкая ногами.

— О Будда! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

— Будда теперь тебе не поможет, — заметил Джейк. — Никто тебе не поможет. Поэтому лучше расскажи нам, зачем ты здесь. — Он снова легонько сжал пальцы, и Гао, издав глубокий, пронзительный крик, весь съежился, точно стараясь уменьшиться в размерах.

— Я знаю тебя, — тихо промолвил ему на ухо Джейк. — Я знаю, что ты работаешь на сэра Джона Блустоуна. Мне известно и кто такой Блустоун. Кто же ты в таком случае?

— Коммунист, — ответил Белоглазый Гао, с ужасом глядя на своего мучителя.

— Очень хорошо. И какое же дело может быть у коммуниста к Напруди Луже?

— Он... — Гао запнулся, поперхнувшись собственной кровью. — Он был всего лишь рупором, через который Блустоун распространял известия о неприятностях в “Южноазиатской”.

— А ты был у Блустоуна на побегушках?

—Да.

— Ну и Маккена, разумеется, ничего не подозревал?

— Подозревал? Он полагал, что я из какой-нибудь триады.

— Значит, за хищением средств из “Южноазиатской” стоит Блустоун.

— Конечно.

— Кто еще участвовал в дело?

— Не знаю.

Резко развернув Гао, Джейк с силой дернул его за шиворот, заставив вытянуться в струнку.

— Слушай, ты, вонючий кусок коровьего дерьма, — угрожающе протянул он. — Мой отец погиб. Вот в эту леди стреляли. На меня самого устроили настоящую охоту по всем закоулкам отсюда до Китая.

— Джейк, я думаю, с него хватит, — рассудительно промолвила Блисс.

— Нет, не хватит, — отрезал Джейк с такой яростью, что она испугалась. Затем, повернувшись к Белоглазому Гао, он рявкнул: — Говори все, что тебе известно.

— Я уже сказал тебе... а-а-а! — Поднатужившись, он изверг из себя целый поток рвоты после удара Джейка, пришедшегося ему в печень.

— Джейк, — Блисс положила руку на плечо возлюбленному. — Может быть, он говорит правду.

— Послушай ее, — выдавил из себя Гао, стоявший на коленях, прижимаясь лбом к ковру. — Во имя Будды, чего тебе нужно от меня?

— Ты умеешь держать язык за зубами, — заметил Джейк, наклоняясь к нему. — Я хочу знать, кто тебя готовил.

— Блустоун.

Джейк перевел взгляд на Блисс.

— У него один и тот же ответ на все вопросы. — Заметив особое выражение на ее лице и то, как она покачала головой, он понял, что не ошибся. Гао говорил неправду.

— Черт возьми! Каковы вопросы — таковы и ответы! — произнес тот, не поднимаясь с пола.

— Чувствуется рука мастера, — необычайно серьезно промолвил Джейк, обращаясь к Блисс. — Говорю тебе, его готовил настоящий мастер, знаток своего дела.

Оставив скорчившегося на поду китайца под присмотром Блисс, он отправился на кухню. Порывшись там некоторое время в ящиках, он вернулся в комнату с маленьким ножом в руках. Наклонившись над Белоглазым Гао, он ухватил того за влажные от пота волосы и оттянул его голову назад.

— Поскольку ты умеешь держать язык за зубами, нам, похоже, следует лишить тебя возможности пользоваться своим талантом, — сказал он.

— Чт-то ты задумал?

Джейк мрачно усмехнулся, глядя на побелевшую физиономию Гао. Его усмешка была свирепой и беспощадной.