По наведенным справкам, две эти женщины действительно числились среди пассажиров «Беллы», так что рассказу гангстеров, видимо, можно верить. Но названия острова, где якобы находятся в плену у пиратов несчастные женщины, они не знали или побоялись сообщить, опасаясь мести сообщников.
Мы пытались разыскать этот остров, но безуспешно. Вы прекрасно знаете, что островков и атоллов у нас тут столько, что обследовать их потруднее, чем обнаружить иголку в стоге сена.
Вероятно, жертвой пиратов стала и шхуна «Моника», тоже исчезнувшая бесследно несколько лет назад. На ней была рация, и она поддерживала связь с портом Нумеа, куда направлялась. И вдруг связь прервалась буквально на полуслове, словно на радиста кто-то внезапно напал. С тех пор «Моника» бесследно пропала. Вполне возможно, после ограбления она была кому-то продана пиратами и теперь преспокойно плавает, слегка переделанная и под иным именем где-нибудь в Средиземном море.
Так что, как видите, для такой версии основания у меня были. А подсказало мне ее возможность сделанное мимоходом замечание вашего второго штурмана, мосье Кушнеренко, о каком-то судне, которое он, стоя на вахте, заметил неподалеку от «Лолиты», когда впервые обратил внимание на странности в движении этой шхуны.
Мосье Кушнеренко в совершенстве знает французский язык и весьма остроумен, так что беседы с ним доставили мне большое удовольствие, о чем я прошу вас, если можно, еще раз передать ему вместе с моей благодарностью и самыми лучшими пожеланиями. Кроме того, он еще и человек весьма наблюдательный и дисциплинированный, что чрезвычайно важно для моряка (и, несомненно, в самое ближайшее время поможет ему стать превосходным капитаном). Он не только заметил судно возле «Лолиты», но и сделал пометку об этом в судовом журнале. А затем запомнил, что это судно после того, как «Богатырь» направился к «Лолите», чтобы выяснить, почему она не отвечает на сигналы и движется как-то странно, — это судно поспешило уйти, скрылось за горизонтом. Обо всем этом мосье Кушнеренко рассказал мне в беседе, которой я его утомил.
Но это-то его наблюдение, которому никто из вас не придал значения, и подсказало мне мою версию. Видимо, так поспешно скрывшееся судно было пиратским. Пираты только что напали на «Лолиту», начали ее грабить, открыли трюм и, возможно, хлебнули немного спирта.
Свидетелей этих событий, разумеется, к сожалению, не осталось. Но вы наверняка потребуете от меня обоснования моей версии, как и от всех ваших рассказчиков, сочинивших такие занимательные истории. Следую их примеру.
Прежде всего меня заинтересовал кинжал, валявшийся на палубе. (Кстати, это вовсе не малайский крис, а непальский кукри.) Это довольно необычное оружие для наших краев.
Полинезийцы слишком ленивы и добродушны, чтобы заниматься пиратством. Стянуть что-нибудь, что плохо лежит, еще куда ни шло. А пиратство, дело для них слишком хлопотливое, да и опасное. Им занимаются в основном китайцы, индонезийцы, индийцы (в том числе и непальцы) — их немало у нас на островах.
Я исследовал наиболее подозрительные пятна на палубе. Некоторые из них оказались действительно кровавыми — от кур и животных, которых тут резали, чтобы отправить в котел.
Однако возле штурвала я обнаружил на палубе пятно от человеческой крови, пролитой совсем недавно.
Вот еще доказательства грабежа: пытались взломать денежный ящик, но не успели.
Кроме пулевой пробоины в окне капитанской каюты, я обнаружил два свежих следа от пуль в верхней части задней мачты, в так называемой грот-стеньге, стреляли тоже из пистолета двадцать второго калибра.
Капитан Френэ, даже будучи таким пропойцей, каким его изобразил в своем рассказе профессор Лунин, вряд ли бы допустил, чтобы осталась открытой крышка трюма, где находились бочки со спиртом. Ведь это был товар, и притом весьма ценный. Его наверняка оберегали. Сдвинуть крышку трюма и оставить ее незакрытой могли только посторонние — и в спешке.
Так вот что произошло, как я себе это представил.
Только пираты начали обшаривать шхуну, как вдруг появились вы.
Что им оставалось делать? Забрав всех членов команды и пассажиров «Лолиты» к себе на борт, пираты решили на время отойти в сторону переждать, пока вы проплывете мимо. (Возможно, они даже оставили на борту одного из своих матросов. Потом, когда дело неожиданно повернулось совсем не так, как ожидалось, он незаметно прыгнул в воду и поплыл к своей шхуне, и его подобрали.) Расчет пиратов был логичным. Если бы даже с большого пассажирского лайнера, каким показалось им ваше судно, и заметили «Лолиту», заинтересовались, почему шхуна движется так странно и не отвечает на сигналы, и даже подошли бы к ней и обнаружили, что на борту нет ни единого человека, брать бы ее на буксир, и менять курс, чтобы доставить шхуну в ближайший порт, конечно бы, не стали. В лучшем случае порадовались бы неожиданному приключению, сообщили бы в Папеэте координаты шхуны. И преспокойно поплыли дальше.
А тогда пиратам, выжидавшим на горизонте, оставалось только вернуться и без помех докончить грабеж шхуны.
Они не учли одного: что ваш «Богатырь» был советским экспедиционным судном. И что вы пойдете даже на то, чтобы изменить курс и план научных работ и любезно отбуксировать «Лолиту» навстречу нашему спасательному катеру.
Это спутало карты пиратов. И, проклиная вас на всех наречиях (в чем я совершенно уверен, зная немножко этот народец), они были вынуждены убраться восвояси — что не преминул отметить в судовом журнале наблюдательный и пунктуальный, на мое счастье, вахтенный штурман мосье Кушнеренко.
Команду же «Лолиты» пираты, вероятнее всего, прикончили, как и экипаж «Беллы», чтобы не осталось свидетелей. Так что искать капитана Френэ и его людей я считал безнадежным занятием. Свидетелей преступления наверняка не осталось.
Сознаюсь честно: я сам видел в своей версии немало уязвимых мест. Почему, например, пираты не украли часы с капитанского стола? Их так легко было мимоходом сунуть в карман. Почему вообще они, забрав членов команды «Лолиты» к себе на борт, чтобы те не подали вам сигнала о помощи, не оставили взамен на шхуне своих людей? Те бы любезно ответили вам, что у них все в порядке, только небольшая поломка мотора, и в помощи они не нуждаются. И вы бы проплыли мимо, даже не подозревая, что столкнулись с пиратами.
Но по собственному опыту я знаю, что почти в каждой версии всегда остаются какие-нибудь пробелы, так и не нашедшие объяснения «белые пятна» — тем более при расследовании столь необычной истории, как загадочное исчезновение экипажа «Лолиты». На них следователю приходится закрывать глаза.
Не мог же я, согласитесь, всерьез доложить начальству одну из версий, сочиненных вашими учеными: будто моряков прогнала с «Лолиты» шаровая молния, принятая ими за дьявола, или что всех отравил и побросал за борт рехнувшийся кок в приступе помрачения сознания, или их в шутку похитили «подводные» пловцы? Представляете, как бы посмотрело на меня и что бы сказало мне начальство?!
Так что версия о пиратах при всей уязвимости все же оставалась, по-моему, самой реальной. Я мог доложить ее начальству, и оно бы меня наверняка похвалило за оперативность. Дело об исчезновении экипажа «Лолиты» было бы закончено и положено в архив, к удовольствию обитающих в нем мышей.
Но я ошибся! Представьте мое изумление, когда мне вдруг неожиданно сообщили, будто в одном из кабаков Паго-Паго, на Самоа, видели Иотефа — матроса с «Лолиты»! Признаться, я сначала не поверил. Но через несколько дней, уже от другого человека, вполне заслуживающего доверия, услышал о том же.
Тогда я вылетел в Паго-Паго. И представьте: в первый же вечер в заведении мадам Куок, называемом «Голубой мотылек», я действительно встретил этого Иотефа! Он был не только жив и невредим, но и сильно пьян. Это исключало всякие сомнения, будто передо мной призрак, ибо, насколько мне известно, никто еще не встречал пьяных привидений.
Спьяну он пытался рассказать мне сказочку о том, как на «Лолиту» напали пираты и всех до единого перебили, а спасся лишь он один благодаря своему исключительному мужеству. Но, проведя ночь в каталажке и протрезвев, утром он рассказал мне, что же случилось на самом деле».
