— Bonjour, Monsieur Haye.

Терри повернулся и увидел, что рядом с ним сидит какой-то человек.

— Вы напугали меня, — признался Терри. — Я не слышал, как вы вошли.

— Этого вы и не могли услышать, — сказал человек. — Я уже был здесь, когда вы пришли. — У него был странный, приглушенный голос, какой обычно слышишь в телефонной трубке.

— Вы и есть мосье?..

— Мабюс[1], — подсказал человек.

Терри посмотрел на него повнимательней, но в тусклом, насыщенном плавающими в нем пылинками воздухе человек сливался с тенями, которыми был пропитан собор. Единственное, о чем можно было сказать с уверенностью, что человек этот маленького роста.

— Неужели в самом деле Мабюс? — удивился Терри. — Кажется, Мабюс — персонаж одного известного фильма, не так ли?

— Не могу вам сказать, — ответил человек, — поскольку очень редко хожу в кино. — Он достал веер и, раскрыв его, начал помахивать им возле подбородка.

Терри почувствовал желание рассмеяться ему в лицо. — Вы не тот человек, с которым я вел переговоры по телефону, — сказал он. — Того звали мосье Мильо.

— Мильо указывает рукой на то, что хочет заполучить, — объяснил Мабюс, — и моя рука хватает этот предмет и держит крепко. — Эта напыщенная фраза показалась в контексте данной ситуации довольно уместной — и даже точной.

Терри слегка подвинулся, и веер Мабюса словно повторил его движение.

— Зачем вам этот веер? — спросил Терри с раздражением, пытаясь рассмотреть затененное лицо собеседника. — Здесь, вроде, не жарко.

Мосье Мабюс изобразил подобие улыбки, все еще не выходя из тени. — Он мой всегдашний спутник, — объяснил Мабюс, доверительно наклоняясь вперед, ближе к Терри. — Вы принесли эту штуку? — Теперь Терри разглядел, что веер сделан из металла, густо покрыт гравировкой и выглядел весьма тяжелым — все это весьма странно, принимая во внимание функциональное назначение веера.

— А вы принесли десять миллионов долларов? — в свою очередь спросил Терри.

— Бриллиантами, — ответил Мабюс. — Как вы и требовали.

— Дайте взглянуть.

Мабюс продолжал невозмутимо обмахиваться веером. — А вы покажите мне, что я приобрету в обмен на них, мосье Хэй.

Терри приподнял стальной чемоданчик, по-прежнему прикованный к запястью. И в тот же самый момент Мабюс привстал и положил на подставку для молитвенника объемистый дипломат.

Терри поставил свой чемоданчик рядом с дипломатом, набрал цифровой шифр на замке, в то время, как Мабюс возился со своими замками. Оба подняли крышки одновременно. Внутри дипломата мосье Мабюса были пластиковые мешочки голубовато-белых бриллиантов, все размером от одного до трех каратов, — как и просил Терри. Ну а то, что находилось в чемоданчике Терри, было совсем из другой оперы.

Мосье Мабюс шумно втянул в себя воздух при виде этого.

— La Porte a la Nuit, — прошептал он.

Терри слегка приподнял свой чемоданчик. Внутри он был выстлан темно-синим бархатом. То, что покоилось посередке, можно было назвать кинжалом, но он был не похож ни на какой другой кинжал в мире. Его сверкающее лезвие, длиной почти в фут, было вырезано из куска нефрита, эфес — из золота и полированной слоновой кости, рукоятка — из черного дерева, с выгравированными на ней какими-то таинственными руническими знаками. В головку рукоятки был вделан неограненный рубин кроваво-красного цвета. Как уже сказал мосье Мабюс, кинжал этот имел собственное имя — Преддверие Ночи.

Терри взял наугад один из бриллиантов, вставил в глаз лупу ювелира, достал из кармана фонарик. В свете узкого луча, даваемого фонариком, он внимательно рассмотрел камень. Положив его на место, он взял второй и изучил его таким же способом. Закончив с этим, он сказал: «Если именно La Porte a la Nuit нужен мосье Мильо, то сделку можно считать завершенной». Он захлопнул свой чемоданчик.

— Минуточку, — остановил его Мабюс. — Мильо дал мне строгие инструкции. Прежде всего, я должен удостовериться, что это действительно La Porte a la Nuit. Пожалуйста, откройте свой чемоданчик.

Где-то в церкви начали петь Agnus Dei. Латинские слова молитвы падали на них откуда-то сверху, подобно старинному дождю.

— Какое вам нужно доказательство? — запротестовал Терри. — Я говорю вам, что это действительно Преддверие Ночи.

— Откройте чемоданчик, мосье Хэй.

— Зачем? Я не думаю, что...

— Мосье Хэй, в то время, как вы здесь со мной разговариваете, ваш брат Крис находится в Нью-Йорке под нашим наблюдением.

— Крис? Какое отношение он имеет ко всему этому?

— А вот такое, мосье Хэй. Если вы попытаетесь обмануть нас каким-либо образом, мы убьем вашего брата. Считайте это напоминанием, а не предупреждением. Правила должны строго соблюдаться.

Терри увидел, что Мабюс отставил в сторону свой дипломат и достал, к величайшему изумлению Терри, похожий кинжал, только меньшего размера. Еще один предмет из набора, известного как «Лес Мечей».

— Значит, это правда, — сказал Терри. — У Мильо есть остальные предметы из набора. Из Леса Мечей.

— Поосторожнее, пожалуйста, — предостерег его Мабюс. — Les murs ont des oreilles[2]. — Этим он хотел сказать: Кто может быть уверен, что его не подслушивают? — Лес Мечей представляет из себя троицу, — прошептал он. — Нож, кинжал и меч: Отец, Сын и Дух Святой. Один предмет без других бесполезен. Но об этом, конечно, вам уже известно.

Терри не обратил внимания на богохульственный, насмешливый намек, заключающийся в словах Мабюса. — У вас есть нож. Значит ли это, что у месье Мильо имеется и третий предмет, то есть меч? — Каков бы ни был ответ, подумал он, теперь я знаю то, ради чего пришел сюда.

Не нравился Терри этот человек. Несмотря на большие деньги, которые ему сулила эта сделка, он уже раскаивался, что затеял ее. Вспомнилось высказывание Виктора Гюго: «Некоторые люди соблюдают законы чести, как мы наблюдаем за звездами, — сохраняя между собой и наблюдаемым объектом большое расстояние».

— Что у Мильо есть и чего у него нет, — отпарировал Мабюс, — то не ваша забота. — Он поднес свой нож к Терриному кинжалу. — Ценность каждого из этих трех предметов, взятых отдельно, имеет лишь денежное выражение, — продолжал он. — Но вместе... Они ведь были сделаны так, что дополняют друг друга и создают единое целое: Лес Мечей, как эта троица названа в священных текстах браминов. Когда они вместе, то у них совершенно другая ценность, и эту ценность в деньгах не измеришь. Она безгранична, — Мабюс двигал рукой с ножом так, что он то появлялся в луче света, то опять исчезал. — Я смогу точно сказать, является ли этот кинжал La Porte a la Nuit, посмотрев, как он подходит к моему. Метод их подготовки друг к другу уникален: его невозможно увидеть, — и поэтому невозможно подделать.

Терри принял решение. Он захлопнул свой чемоданчик. — Я передумал, — сказал он. — La Porte a la Nuit не продается.

— Это очень глупо с вашей стороны, — заметил Мабюс. — Вам позарез нужны деньги, чтобы продолжать операции. Вам фантастически везло до последнего времени, когда серия провалов загнала вас в угол. — Говоря это, он вышел на свет, и Терри увидел, что на лицо Мабюса надета маска — гуттаперчевая прилегающая маска.

— Откуда вы об этом знаете? — удивился он. В странном, приглушенном голосе Мабюса ему почудились знакомые нотки. В глубине его сознания родилось подозрение. Быстрым движением руки он сорвал с лица Мабюса маску, обнаружив под ней блестящий, ухмыляющийся череп.

Без предупреждения мосье Мабюс взмахнул ножом в сторону Терри, но тот уже инстинктивно начал ответное движение, уклоняясь от удара.

— Господи Иисусе, — выдохнул Терри, вторя ангельским голосам, поющим Agnus Dei. Ребром ладони он ударил противника в подвздошную кость, но тот даже не поморщился, опять взмахнув ножом. Лезвие описало дугу, и Терри подумал, что его ближайшей задачей теперь является попытаться ухватиться за него. Поскольку лезвие вырезано из камня, оно не должно быть слишком острым. Его даже можно сломать резким движением или ударом сбоку.