– Как, какая цель? – удивленно спросил Ветров. – Конечная цель – победа славянского народа!

– Над кем победа? – насмешливо спросил я.

– Как, над кем? – в очередной раз удивился Данила: – Над воинствующим исламским экстремизмом! Кто-то должен защитить наш народ. Если, не мы, то кто?

Все, полный аут? Кажется, надо заканчивать этот разговор. Тем более, что из недр больницы вышел лже-милционер. Захаров, осмотрелся вокруг, и, найдя взглядом мою машину, направился ко мне.

– Так, Сквозняк сползи вниз – на пол и лежи тихо. Я пошел, с ментом пообщаюсь.

Я вышел из машины и пошел на встречу к Захарову. Григорий медленно шел, ко мне, разговаривая на ходу, с кем-то по мобильному телефону.

– Ну, что, все нормально? – спросил я, у подошедшего Гриши.

– А как же, все как в банке: быстро и надежно!

– Ну, вот и отлично. Твои деньги, – я протянул конверт Захарову. – Дополнительный бонус, тоже внутри. Хоть, ты и не уложился в пятнадцать минут. Опоздал на четыре минуты.

– Ну, ты и зануда, Коршунов, – скривился Григорий, пряча конверт в карман брюк. – Четыре минуты – это не опоздание. Слушай, а ты не знаешь, кому, могли в нашем городе понадобиться целых десять ящиков ВОГов? В общей сложности, более десяти тысяч штук.

– ВОГи, это в смысле, выстрелы к подствольным гранатометам? – изумленно спросил я.

– Ага! Прикинь, позвонили бывшие коллеги, не могут понять кому нужна такая прорва гранат. Задержали машину с ящиками, в которых были эти самые ВОГи, но водила убежал. Вот теперь и пытаются развязать клубок. Просто, в нашей глухомани, отродясь ничего крупнее пачки патронов не встречалось, ну может, еще откопанный ППШа всплывет или «калаш» какой. Но, чтобы десять ящиков выстрелов к подствольным гранатометам, такого точно никогда не было.

– Они еще к АГСам подходят, – задумчиво произнес я. Действительно, такая огромная партия боеприпасов – это, что-то из ряда вон выходящее. Такого у нас, точно никогда не было.

– Ну, ты сказал: к АГСам. АГС – это автоматический гранатомет на станке, дура, которая, весит тридцать килограмм, без боезапаса. Это же, чисто военная машинка, – в голосе Гриши, чувствовалось разочарование, от того, что он уже не в органах. Опер, он на всю жизнь опер. Охотничий азарт и адреналин погони, когда ищешь и гонишь дичь – это то, ради чего, идут работать оперативными работниками милиции. – Слушай, а может их хотели в Чечню переправить?

– Гриня, ну какая на хрен Чечня? – засмеялся я. – Ты, покупал бы морской песок в Африке, чтобы в Керчи его рассыпать на пляже?

– Нет, конечно! На кой ляд, мне их песок, у нас своего девать некуда.

– Вот и с Чечней, та же штука. У них там, своих боеприпасов хватает. Делать им больше нечего, как только таскать контрабанду, через две границы. Даже если эти ВОГи, достались им бесплатно, то транспортные расходы, сожрут всю прибыль. Так, что Чечня – это не вариант.

– Ну, а кто тогда покупатель? Кому предназначались эти ВОГи?

– Гриша, если хочешь, чтобы я тебе покупателей нашел на эти ВОГи, ты мне конвертик обратно верни, и к нему еще не меньше десяти таких прибавь, вот тогда я подумаю. А, так, ты знаешь, что я бесплатно не работаю, – сдались мне эти ментовские заморочки, у меня и так забот, выше крыши. Надо придумать, как выбить всю эту националистическую дурь из мозгов братьев Серовых и всей их честной компании. А контрабандой боеприпасов пусть милиция и СБУ занимается, им за это деньги платят.

– Нет, конверт, не верну. Он мне самому нужен. Ладно, не хочешь родной милиции помочь, не надо. Пошел я. Если, еще работка подвернется, звони!

Вернувшись в машину, я обратился к Ветрову:

– Ну, что Сквозняк доигрались? – начал «прессовать» я, паренька: – Поехали, съездим в интернат, соберешь себе сменные вещи и документы. В милицию поеду тебя сдавать.

– Хорошо, – тихо и грустно проговорил Данила.

– Что значит – ХОРОШО?! – взорвался я. Честно говоря, я ожидал, что пацан сейчас сломается и все мне расскажет. Все как было на самом деле, а не эту чушь, про гранаты, автоматные очереди и боевой штурм дома. – Да, ты в своем уме? Ты же еще совсем молодой, пацан не смышленый. Ты, хоть понимаешь, что если сейчас загремишь на зону, то это тебе всю жизнь сломает?

– Ну и что, – спокойно сказал Ветров: – Максимум через две недели начнется война и меня освободят из СИЗО.

– Не СИЗО, а ИВС, то есть изолятор временного содержания, – механично поправил я, пацана. И тут же добавил: – А! Тогда понятно, почему ты такой спокойный. Если война, тогда конечно освободят.

Данила коротко кивнул головой и замолчал, откинувшись на упругое кожаное сидение. Я включил автомагнитолу и тоже замолчал.

Вот сейчас выйдет из больницы Вовка Серов, и я ему сразу в жбан засажу. «Двоечку» – левой, хук в голову, и правой, прямой удар, тоже в голову. А потом, пару раз ногами добавить! Чтобы выбить всю дурь из башки. Это же надо так засрать малолеткам головы. Дебилы! Вот, что бывает, когда перестаешь держать под контролем, слишком рьяных товарищей. Нет, правы были древние, которые говорили, что нет ничего хуже, чем дурак и инициативой! А может, это я виноват? Ведь именно я придумал, всю эту хрень с национальным движением, славянским братством, соборностью и прочей ересью. Надо было во время остановиться, переключить внимание братьев Серовых на что-то другое. Так нет же, поленился, с головой ушел в бизнес: «схемы», «мутки», «комбинации», «движения». Вот теперь и придется расхлебывать, то, что сам же и заварил пять лет назад.

Пять лет назад, в 2009 году, ко мне обратились за консультацией, чиновники из мэрии. Ну, как обратились? Просто, в одном из разговоров, за бокалом пива, выяснилось, что есть некоторые инвесторы, которые положили глаз на здание Керченского детского дома. А поскольку, на дворе стоял 2009 год, год, когда на Украину свалился треклятый финансовый кризис, вернее свалился он еще год назад, но деньги у власть имущих, начали заканчиваться только сейчас. Именно поэтому, о приближающемся кризисе керченские чиновники узнали на год позже, чем весь остальной финансовый мир. У нас ведь как: есть деньги – все отлично, нет денег – все ужасно, а подумать о том, что деньги скоро закончатся, мы не можем, «тямы» не хватает. Вот так и живем всю жизнь – гуляем на последние. Вечный пир, во время чумы.

Получалась такая комбинация: есть инвесторы – люди с деньгами и желанием эти деньги потратить, есть комплекс зданий Керченского детского дома – бывший детский садик, стоящий в живописной местности, на берегу моря в черте города, и есть другое здание, которое находится в несколько другом месте, но тоже подойдет для нужд детского дома. Надо было только убедить руководство детского дома, по-тихому перебраться на новое место. А в освобожденных, от детей-сирот, помещениях можно сделать шикарный пансионат. Схема, просто идеальная: выгони никому не нужных детишек, и засели вместо них богатых туристов. И если бы все это происходило, хотя бы на два года позже, то никто не стал бы ждать согласия директора детского дома, выселили бы детей, да и вся недолга! Но, на дворе стоял, декабрь 2009 года, и в стране царила предвыборная истерия, народ разделился на два непримиримых лагеря: с одного боку сторонники регионала Якубовича, а с другой стороны последователи Тимошенко. И рисковать в такой опасный момент никому не хотелось. А вдруг, после выборов директор интерната закатит истерику, и начнутся проверки? Всем известна прописная истина: новая метла, метет по-новому. Каждый раз, когда к власти приходят новые лица, они начинают свое правление с чисток: убирают старых, ненужных людей и ставят на их место своих, новых и проверенных. А еще хорошо, устроить показательную «казнь» – посадить, с громким разоблачением, кого-нибудь из лагеря противников. Вот и получалась двойственная ситуация: с одной стороны, хотелось чиновникам из мэрии «отжать» детский дом, чтобы продать, а с другой стороны боялись они возможных последствий. Вот, если бы как-то заставить директора детского дома, самой выказать желание о переводе детского дома в другое место. Вот, это было бы, то, что надо. Именно для этого я и был нужен. Тем более, что у моих лучших друзей Васи и Вовы Серова, мать работала в том же детском доме.