Ей вдруг захотелось свежих булочек. Она поставила греть воду для чая и пошла на угол в булочную. На улице было холодно. Флоринда замерзла и старалась не думать, что зима будет длиться еще полгода. Вернувшись домой, она заметила, что в квартире тоже не слишком тепло.

Она сняла пальто, сапоги и прошла на кухню. На пороге она вскрикнула от неожиданности. Пакет с булочками выпал у нее из рук и мягко шлепнулся на пол. По привычке Флоринда схватилась рукой за горло, пальцы лихорадочно перебирали жемчужное ожерелье.

За столом сидел незнакомый человек. Он улыбался ей. Молодой, светловолосый. «Не больше сорока», — подумала Флоринда.

Пальто он не снял, перчатки лежали на столе, где стояли чашки. Какая дерзость! Поставить их мог только он.

Проследив за ее взглядом, гость сказал:

— Я накрыл стол. Куда приятней беседовать за чашкой горячего чая.

— А с чего вы взяли, что я захочу беседовать с вами? — спросила Флоринда, напирая на местоимение «вы». Ей было бы вдвойне неприятно, если б молодой человек, проникший к ней в квартиру, обратился к ней на «ты», как теперь было пришло у большинства норвежцев.

— Захочешь, если я назову имя Анны Ульсен.

— Анна Ульсен? Что тебе о ней известно? — Флоринда так разволновалась, что не заметила, как сама перешла на «ты».

Молодой человек широко улыбнулся, лицо у него было даже приятное. Хотя приятным он сам быть никак не может, подумала Флоринда.

— У нас она в безопасности… До поры до времени, конечно.

— У кого это, у вас? И почему только до поры до времени?

Флоринде вдруг захотелось сесть, но упаси ее Бог садиться за стол с этим взломщиком!

— Как вы оказались в моей квартире? — Она старалась, чтобы ее голос звучал холодно и надменно, но не была уверена, что ей это удалось.

— Я вхожу всюду, куда мне надо войти, — ответил он. — К тому же я не был уверен, что ты впустишь меня, если я просто позвоню в дверь.

Флоринду очень раздражало, что он обращается к ней на «ты».

— Конечно, не впустила бы, — сердито подтвердила она.

— Вот видишь! — И он с улыбкой развел руками. — Поэтому мне и пришлось войти самому… Чтобы поговорить об Анне Ульсен и о царских камнях.

— Опять эти царские камни! — прошипела Флоринда. — Да вы все просто помешались на них! Не понимаю, откуда пошли все эти разговоры и почему вы спрашиваете об этих камнях у меня. Я ничего не знаю о них!

— Жаль. — Гость стал серьезным. — Действительно, очень жаль.

Уловив в его словах угрозу, Флоринда осторожно спросила:

— Почему?

— Я хотел предложить обмен. Анна Ульсен возвращается домой, как только ты отдаешь нам эти камни. Или хотя бы подскажешь, где их можно найти.

Флоринде пришлось опереться на стол.

— Вы хотите сказать, что это вы похитили Анну Ульсен?

— Похитили — не совсем подходящее слово. Временно она находится в надежном месте, а потом вернется домой.

— А Владимир? Что вы требуете за освобождение Владимира?

— Какой еще Владимир? — Гость был удивлен. — Никогда о нем не слышал.

Флоринда обеими руками держалась за край стола.

— Но где же тогда он? — прошептала она.

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. — Гость встал. — Чтобы у тебя не было сомнений в дружеском характере моего визита, я сейчас ухожу. Не буду напрашиваться на чай, а также применять некоторые недозволенные методы, чтобы заставить тебя сказать правду. Во всяком случае, в этот раз… Но я еще вернусь, и очень скоро. У тебя есть немного времени, чтобы подумать и, может быть, кое-где поискать. Вчера вечером я не успел как следует все осмотреть, ты слишком быстро вернулась домой… Но я дам знать о себе раньше, чем ты думаешь.

Флоринда вцепилась рукой в ожерелье. Нитка порвалась, и жемчужины с сердитым треском запрыгали на полу.

Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга. Потом гость наклонился, собрал жемчужины и протянул их Флоринде. Она повернула руку ладонью вверх, и он высыпал в нее жемчужины.

Флоринда вздрогнула.

— А теперь до свидания! — Гость поклонился ей и скрылся в коридоре.

Флоринда даже не заметила этого. И не слышала, как за ним закрылась входная дверь.

Она не сводила глаз с жемчужин, сероватых с розовыми и голубыми переливами. Он высыпал их ей в руку, и этот жест вызвал в ее памяти один случай.

Флоринда увидела две руки. Одна что-то отдавала, другая — брала. Но это было не на берегу Ладоги, где она собирала камешки для отца. Это было в другой раз — в берущей руке сверкнуло какое-то украшение.

Семь царских камней.

Николай слышал, что кто-то пришел. Он осторожно выглянул из-за перил галереи. Это была мать. Он почувствовал такое облегчение, что чуть не окликнул ее, но осекся, увидев ее лицо.

Она была очень бледна, кожа как будто обвисла, от носа к уголкам губ протянулись глубокие складки. Она споткнулась и бросила верхнюю одежду на первый попавшийся стул.

Поднимаясь по лестнице, Лидия вдруг увидела Николая и остановилась. Они смотрели друг на друга, и ее глаза медленно наполнялись слезами.

— Прости меня, — тихо сказала она.

— За что? — испуганно спросил Николай.

Она покачала головой и пошла вверх по лестнице.

— Мама! — окликнул он, и она опять остановилась. — Ты уезжаешь? Там чемоданы…

Она молчала, наклонив голову.

— Я испугался, но не очень, а папа — очень, он…

Николай смущенно замолчал — наверное, об этом вообще не следовало говорить.

— О, Николай! — воскликнула Лидия, побежала по лестнице и скрылась у себя в комнате.

Неужели она плакала?

Это было так невыносимо, что Николай больше не мог оставаться дома. Он оделся и вышел в темное утро. На земле лежал мокрый снег, из-под него виднелись темные спинки гравия. Наверное, температура была не такая уж низкая, но дул холодный, промозглый ветер.

Пора идти в школу. Хорошо, что мать не успела спросить, почему он до сих пор дома.

Он совсем забыл о Терри, однако теперь снова вспомнил о ней. Жаль, что он вчера так поспешил, мог бы расспросить у нее, что ей известно о царских камнях, но в мыслях у него был только отец. Лучше бы он не видел его в том доме!

Школьники стекались к школам — вот хороший предлог пойти к Терри так рано: ему надо застать ее до ухода в школу!

Николай поспешил к ее дому. Он то шел, то бежал. Было трудно дышать. Облака цеплялись за крыши домов.

Он позвонил снизу в ее квартиру. Помедли он хоть немного, он бы уже не решился это сделать.

— Слушаю, — ответил сонный голос.

— Терри еще не ушла в школу?

— Здесь нет никакой Терри, — раздраженно ответили Николаю после недолгого молчания.

Николай стоял и глупо смотрел на умолкнувший микрофон. Потом отошел на десять шагов и внимательно оглядел дом. Да, Терри убежала вчера именно сюда.

Он сглотнул комок в горле, набрался храбрости и позвонил еще раз.

— Да? — все так же раздраженно откликнулся голос, словно знал, что это опять Николай.

— Простите, пожалуйста, я учусь с Терри в одном классе. Вообще-то ее настоящее имя Тереза… Я вчера провожал ее домой и знаю, что она живет здесь.

В микрофоне вздохнули, потом ответили холодно и спокойно:

— Значит, это я не знаю, кто живет в моей квартире? Я живу здесь уже двадцать пять лет, но ни меня, ни мою собаку никогда не звали Терри или Тереза. Убирайся! И не вздумай позвонить еще раз! — Видно, там здорово рассердились.

Николай догадался, что Терри обманула его. Теперь он не сомневался: она имеет какое-то отношение к вчерашней вилле. Никто не смог бы заставить чужую сторожевую собаку вдруг сделаться такой ласковой и игривой. А связанный человек, какое отношение она имеет к нему? Неужели она там живет?

Все это следовало обдумать, а еще лучше с кем-нибудь посоветоваться.

Николай быстро направился к дому Флоринды.

Максим остолбенел, открыв дверь своего магазина. Ступая прямо по разбросанным бумагам, перешагивая через опрокинутые вазы, полки, ящики и сундуки, он прошел в кабинет.