Попробуй, удержи их языки, думал Валбур, разглядывая собравшихся и замечая стоявшую в стороне Тису, которую, по-отечески прижав к себе, обнимал Бокинфал. Двоих-то от лишней болтовни не отвратишь, а тут их с добрый десяток. Ну да Биртону виднее. Может, они и вправду его послушают. А не послушают, так напугаются. Кому ж охота на улице оказаться. Тем более после таких хором.

Шори, рыжая подруга Тисы, была здесь же. Она стояла поодаль от всех и смотрела на Валбура. Он кивнул ей. Она отвернулась.

Тело лежало где-то там, среди народа, на полу, и он счел неуместным пробираться к нему и рассматривать. Тем более что картина произошедшего уже начинала медленно, но верно вырисовываться у него в голове.

– Ты что тут высматриваешь? – спросил Бокинфал.

Он уже перепоручил Тису заботам кого-то другого и теперь с серьезным видом ждал ответа.

– Думаю.

– Хорошее занятие. Поделишься?

Валбур поднял взгляд от пола под ногами и посмотрел на собеседника.

– Не знаю, как у вас, а у нас в туне, в том месте, где кухня, обычно делают подвал.

– И у нас…

Бокинфал машинально взял себя за подбородок и быстро вошел прямо в толпу. Валбур увидел, как он о чем-то переговаривается с Биртоном.

– Все расходитесь! – велел тот, когда суть сказанного стала ему ясна. – Выведите женщин. Тело пока оставьте, где лежит. Все, все выходите! Шилох, тебя это тоже касается. – Он кивнул Валбуру. – Ты останься.

Теперь они стояли посреди опустевшей кухни втроем.

– Я бы хотел ещё кое о чем спросить мальчика, – сказал Валбур, внимательно рассматривая Тину.

Девушка лежала на боку, глаза закрыты, красивые руки вытянуты чуть вперед, ноги поджаты, как будто она крепко спит, не обращая внимания на посторонних и факелы. На ней была задравшаяся до колен простенькая льняная рубаха, поверх которой пестрел фартук.

– Думаю, он рассказал нам всё, что знает, – ответил за Биртона Бокинфал, хотя и без прежней уверенности в голосе.

– Если я не ошибаюсь, – присел Валбур на корточки за спиной покойной, – он сказал, что услышал с улицы крик, но не сказал, был ли это крик женщины или мужчины.

– Разве? По-моему, это само собой подразумевается.

– Посмотри-ка вот сюда. – Валбур указал на что-то пальцем. Оба его слушателя наклонились, пригляделись, но ничего необычного не заметили. – Фартук не завязан.

– Такое иногда с убитыми бывает, – невесело усмехнулся Биртон.

Валбур молча взял фартук за тесемку и встал. Фартук оказался у него в руке.

– Теперь понимаете?

– Кухонный фартук стряпухи, – многозначительно заключил Бокинфал.

– Постой, – махнул рукой Биртон, переводя взгляд с фартука на тело. – Ты хочешь сказать, что он не был надет?

– Её им накрыли, – кивнул Валбур, снова присаживаясь на корточки. Теперь и остальные последовали его примеру. – Вот, смотрите. Что я и предполагал. – Он указал на подол платья, на котором явственно проступало темноватое пятно. Бокинфал, тебе это ни о чем не напоминает?

– А должно?

Валбур выпрямился, аккуратно положил фартук на соседнюю табуретку и заглянул за массивный стол для разделки мяса.

– Если не ошибаюсь, это ход в подпол, – сказал он, указывая на крышку люка с железной скобой. Рядом с ним виднелись размазанные следы крови. – Думаю, Отана мы найдем там. И орудие убийства тоже.

Биртон и Бокинфал ошарашено переглянулись. Один наклонился и потянул за скобу, а второй сунул в отверстие факел и долго что-то молча там разглядывал.

– Как ты узнал?!

– Он там?

Биртон встал на ноги и жестом показал Бокинфалу, чтобы тот убедился сам. Бокинфал последовал его примеру и через мгновение издал удивленное восклицание.

– Тэвил! Валбур! Поди-ка сюда!

При свете факела внутри люка был хорошо виден земляной пол, на котором, раскинув руки, возле самой лестницы лежал никто иной, как Отан, из левой ключицы которого торчала блестящая костяная рукоять кухонного ножа.

– Ты хочешь сказать, что Тина убила мужа, а потом убила себя сама? – Биртон смотрел на Валбура одновременно с едва сдерживаемым восторгом и страхом.

– Скорее, наоборот, – вмешался догадавшийся Бокинфал: – Он убил её в приступе ярости, а потом убил себя сам. Валбур, ты молодчина!

– Боюсь, что нет…

– Я точно тебе говорю! У тебя мозги варят будь здоров! Биртон, согласитесь!

– Я не про себя, – покачал головой Валбур. – Тина не убивала себя. Она сейчас жива и здорова, и думает, что мы ничего так и не узнаем.

– Тина?! А это кто тогда?

– Её сестра, Тиса.

– Ты в своем уме? – Бокинфал аж попятился.

– Да, я в своем уме. А она – в своем платье. – Валбур снова присел на корточки возле тела, взялся за подол и подставил под свет факелов темное пятно. – Вспомни. Когда мы с тобой зашли в баню в прошлый… в последний раз, Тиса встретила нас со свечой в руке. Я почему-то обратил на это внимание. А ещё на то, что свеча капала ей на подол. Это её платье. И это – Тиса.

На кухне наступило долгое молчание.

– Однако… – первым заговорил Биртон, ни на кого не глядя. – Выходит, он из ревности убил не жену, а её сестру, которую имел полное право, мягко говоря, недолюбливать за её свободное поведение. Остается только радоваться тому, что Ротрам в итоге не потерял такую замечательную повариху.

– Которая, оказывается, совершенно не против, чтобы её звали Тиса вместо погибшей сестры, – добавил Бокинфал, вспоминая ту, кого только что утешал. – И это как-то не вяжется одно с другим. Ещё и потому, что теперь совершенно непонятно, зачем, убив не жену, а её сестру, он убивает и себя. Другой бы на его месте, возможно, даже радовался бы.

– А этот фартук вам ничего не говорит? – спросил Валбур, всячески сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, настолько явственно перед ним обрисовалась картина произошедшего здесь. Однако он понимал, что не должен так откровенно радоваться превосходству над своими новыми друзьями, один из которых, к тому же, эдель. А эдели, как известно, в большинстве своем заносчивы и горделивы. – Зачем Отану понадобилось закрывать тело свояченицы фартуком, чтобы все казалось, будто убита именно Тина, а не Тиса?

– Вопрос интересный. – Бокинфал переглянулся с Биртоном, который тем временем начал спускаться по ступеням в подпол. – И сдается мне, что ты уже знаешь ответ.

– Наша ошибка в том, что мы доверились рассказу Шилоха и считаем, что здесь до него были только убийца и жертва.

– Хочешь сказать, он врет? – уточнил Биртон, от которого над полом теперь торчала одна голова.

– Вовсе нет. Он сказал лишь то, что видел и слышал сам. По его словам, в кухне никого, кроме убитой, не было. Об Отане в подполе он понятия не имел. Точно так же он мог не знать и о том, что из кухни мог быть и другой выход.

– Через подвал? – догадался Бокинфал.

– Не знаю. Я тут никогда раньше не был. Но, судя по всему, это самый удобный путь для бегства. Найдем проход, выйдем на того, кто в этом виноват.

Они по очереди спустились в подпол и, перешагнув через труп Отана, огляделись. Высота потолка позволяла держать факелы почти на вытянутой руке над головой. При их свете стало видно, что всё пространство заставлено перегородками и столами, на которых покоились сыры, вяленые свиные окорока, большие глиняные горшки, бутыли, горы сухих фруктов на просторных блюдах, одним словом, всё, что могло пригодиться для богатой трапезы и нуждалось в холоде.

Они тщательно обследовали стены. Недолгие поиски увенчались успехом: под кожаной занавеской был обнаружен проход, достаточно просторный, чтобы по нему, пригнувшись, мог идти взрослый человек.

Биртон настолько проникся происходящим, что горячо пожал Валбуру руку. Честно говоря, Валбур и сам от себя не ожидал подобной прозорливости. Правда, ему и прежде удавалось распутывать всякие нехитрые головоломки, связанные с пропажей тех или иных вещей у соседей, с гибелью добродушной коровы, за которой ухаживала все семейство его друга Фирчера, и разные похожие житейские дела, но чтобы составить в единое целое столь разрозненные сведения и наблюдения – это ему приходилось делать впервые.