— Мой брат не сомневается во мне, — ответил Броэрек. Он уже успокоился и теперь не спеша ехал вдоль границы. — К тому же считается, что люди высокого происхождения просто не в состоянии общаться с троллями.

— А вы разве… — начала было Деянира и осеклась.

Броэрек и бровью не повел.

— Я рассказывал тебе о том, кем был мой отец, — напомнил он.

— Я все думаю, — медленно проговорила Деянира, — какой урок я должна извлечь из всей этой истории?

— Урок? — Броэрек пожал плечами. — Здесь нет никаких уроков, девочка. Ты можешь доверять всем подряд, ты можешь не доверять вообще никому, но все зависит не от этого, а от того, с кем ты столкнешься. Всегда помни о том, что даже с троллями можно договориться. А я даже не тролль. Я тебя не обижу.

Деянира почувствовала себя гораздо лучше, когда Серая Граница осталась далеко позади. Раньше ей казалось, что глупо поступают те персонажи, которые поворачиваются спиной к опасности и надеются прожить остаток дней в относительном спокойствии. Куда правильнее — смотреть надвигающимся бедам в лицо и твердо знать, что рано или поздно начнется война, грядет нашествие нелюдей и тэ дэ.

Мда. Рассуждать подобным образом хорошо лежа на диване с книжкой. Очутившись лицом к лицу с границей, Деянира поняла: она — жалкий обыватель. Она — то самое, трусливое и недальновидное существо. Ей хотелось поскорее очутиться в городе, в безопасности… точнее, там, где ничто не будет напоминать ей об опасности.

Броэрек, кажется, даже не подозревал о потаенной буре чувств, кипевших в груди его спутницы. Он повернул от границы около полудня и больше ни разу не оборачивался. Деянира следовала за ним как пришитая.

Они по-прежнему не ночевали в деревнях, хотя встретили еще одну по пути. Броэрек объехал ее по широкой дуге и даже не захотел купить там продуктов, хотя их припасы были уже на исходе. Деянира усилием воли заставила себя не беспокоиться об этом. Угадав ее мысли, Броэрек сказал:

— У крестьян всегда очень много поводов для страха и недовольства. Если бы мы туда заехали, нас задержали бы на день всеми этими разговорами.

Деянира молча кивнула. Если у Броэрека есть причина избегать встреч с людьми, значит… значит, у него есть причина. Может быть, это как-то связано с его предательством. А может быть, он просто не хочет, чтобы местные знали, куда он направляется. Путешествие в одиночку по здешним краям может оказаться небезопасным.

Они заночевали в роще, где протекал ручей. Из-за близости воды земля там была прохладная, и Деянира, закутанная в оба плаща, свой и Броэрека, все равно полночи стучала зубами. Броэрек пытался развести костер, но огонь все время гас. К полуночи ему надоела бессмысленная возня, он улегся рядом с девушкой, обхватил ее руками, и они смогли наконец согреться.

От всех парней, с которыми когда-либо пыталась обниматься Деянира, пахло куревом и пивом, и этот запах отвращал ее от всякого желания с ними целоваться. А от Броэрека не пахло даже потом. Ну, самую малость. Поэтому она даже не проснулась, когда он прижал ее к себе.

Утро просачивалось сквозь кроны деревьев бледно-зеленым светом. Медленно проступали золотые пятна на прошлогодней листве, покрывавшей землю в роще. Вода в ручье тускло вспыхивала и тотчас гасла. Здесь сохранялся сумрак.

Деянира первая открыла глаза. Увидела листья над собой, жучка на низко склоненной ветке, потом, совсем близко, — сонное мужское лицо. Она попыталась отодвинуться, но не тут-то было: Броэрек крепко держал ее.

— Эй, — шепотом сказала Деянира, — отпустите. Вы меня задушите.

Броэрек распахнул глаза и мгновение с ужасом рассматривал девушку. Потом перевел дыхание.

— Это ты.

— Конечно, я, кто же еще! — возмутилась Деянира. — И нечего глядеть на меня как на ночной кошмар.

Не разжимая рук, он покачал головой:

— А ты не помнишь своих снов?

Она задумалась. Ну, что-то ей определенно снилось… Возможно, что-то из школьной жизни. Безнадежно запущенная химия, а завтра контрольная… Потерянная физкультурная форма… Странная вечеринка, где все парни незнакомые, а все девчонки куда-то вдруг подевались… Нет, она не помнит. Что-то неприятное — это точно.

— Послушайте, вы не могли бы отпустить меня, — взмолилась Деянира. — Мне скоро нечем дышать будет.

— Я не могу, — ответил Броэрек.

— В каком смысле? — прошептала Деянира.

— В том, что не могу, — повторил он. — Смотри.

И тут она наконец увидела то, во что отказывалась поверить: все пальцы его рук срослись между собой, а предплечья вросли в левый бок Деяниры. Когда Броэрек пытался двинуть рукой, натягивалась их общая кожа.

Деянира закрыла глаза. И вдруг подумала: «Интересно, как там поживают мама и папа? Что наплел им Джурич Моран? Или все обстоит гораздо проще, и пока для меня тут проходят месяцы и годы, для них там не прошло и получаса? А вдруг наоборот, и когда я вернусь, окажется, что на земле миновало уже триста лет? И я узнаю, что будет через триста лет? Только хорошо бы не рассыпаться прахом вот так сразу после возвращения, а спокойно дожить до старости…»

Она совсем было увлеклась этими мыслями, но потом неловко повернулась, и Броэрек вскрикнул от неожиданности и боли.

— Ой, простите.

— Попробуем сесть, — предложил он.

Они забарахтались на земле, стараясь приноровиться к своему нынешнему состоянию. Потом Броэрек решительно приподнялся, и Деянира вместе с ним.

— Кажется, еще и ноги срослись.

— И бок, — прибавила девушка. — Что здесь происходит? Этого ведь не может быть на самом деле?

— Почему? — удивился Броэрек. — Почему не может? Очевидно, я перепутал рощи…

И он начал тихонько свистеть. Деянира сидела у него на коленях, прижимаясь головой к его груди, — это была единственно возможная для нее поза, — и с возрастающим изумлением внимала бесконечным трелям. Не слишком-то мелодично насвистывал Броэрек, но, очевидно, в этом заключался какой-то смысл.

«Ой, — подумала Деянира. — А теперь мне хочется в кусты. И рано или поздно придется это сделать. С приросшим ко мне мужчиной. Ой, ой».

От этой мысли ей сделалось дурно. Она даже застонала сквозь зубы. Нет, это все не может происходить на самом деле. Это как-то очень несерьезно.

— Гальярда, — прошептал вдруг Броэрек.

— Гальярда — кажется, такой танец, — заметила Деянира. — Только я не помню, быстрый или медленный. В средние века.

— Гальярда — это имя, — шепнул Броэрек. — Тише.

Деянире показалось, что рядом промелькнуло пятно света — очень яркое, как будто кто-то пустил солнечного зайчика. Пятнышко это проплясало несколько шагов, мазануло по листьям, заставив их на мгновение блеснуть красным, как в разгар осени, и наконец остановилось. Теперь Деянира смогла разглядеть крошечную женскую фигурку, сплошь состоящую из сияния. Девушке подумалось, что это — иллюзия, игра света и тени, но затем фигурка пошевелилась и шагнула навстречу Броэреку.

— Гальярда, — сказал он, морщась, — пожалуйста, не нужно.

Ступая на носочках, как балеринка, светящаяся фигурка обошла обоих пленников. Деянира видела ее очень близко: правильное личико с огромными застывшими глазами, удлиненные пропорции, слишком тоненькие ручки. Сияние мешало рассмотреть ее получше, но Деянира и так видела, что существо по-своему очень красиво.

Гальярда присела на плечо Броэреку, пощекотала пальцами ноги его ухо.

— Ты счастлив? — спросила она тихо.

— Нет! — ответил он. Было видно, что он сердится. — Отпусти нас, Гальярда!

— Разве вы не влюбленные? — Она засмеялась, откидываясь назад. У нее были очень длинные волосы, которые волочились за ней по земле. Сейчас Деянира ясно видела, что они голубого цвета.

— Мы не влюбленные, — сказал Броэрек. — Отпусти нас.

— В моей роще все влюбленные сливаются воедино, — объявила Гальярда.

— Прости нас, — терпеливо произнес Броэрек. — Я перепутал рощи. Это целиком моя вина.

— О нет, ты ничего не перепутал! — обрадованно закричала Гальярда.