– Не беда. Оставьте себе на чай. Мне главное вовремя доехать, – и Андрей посмотрел на часы. К назначенному времени он еще вполне успевал, хоть и задержался в парке, избавляясь от ментов.

– Если вы не против, я с включенным счетчиком только до Кольцевой доеду, а потом выключу.

– Это уже ваши проблемы.

Ларин законопослушно пристегнул ремень безопасности и откинулся на подголовник…

Сквозь дрему Андрей почувствовал, что такси тормозит. Открыл глаза.

– Как вы и просили – тридцатый километр, – услужливо пояснил водитель, показывая на столбик с табличкой.

– Ах да, спасибо. Я ничего больше не должен?

– Абсолютно ничего, – довольно улыбаясь, ответил водитель.

Ларин бросил взгляд на приборную панель – до времени, назначенного Дугиным, оставалось еще пятнадцать минут.

– Тогда счастливо.

Таксист немного удивленно смотрел на то, как состоятельный пассажир, подминая разросшийся возле дороги бурьян, спешит к лесу и исчезает в нем.

Ларин вновь вызвал на экран айфона карту и по памяти ввел координаты. Теперь оставалось только идти по указанному маршруту. Электронный подсказчик не подвел. Через семь минут Андрей оказался на лесном проселке. Автомобиль Дугина стоял под старой развесистой сосной, а сам Павел Игнатьевич мирно сидел на пеньке и попивал кофе из термоса. Завидев Ларина, он, прежде чем подняться и подать руку для приветствия, взглянул на часы.

– Не сомневайтесь, не опоздал, – улыбнулся Андрей.

– А я уж начал беспокоиться. Ты обычно загодя появляешься. Маячишь за кустами, иногда тебя и не заметишь, хоть знаю – ты рядом. Все обстановку проверяешь. Оно и правильно – «хвост» приводить за собой последнее дело.

– Пришлось немного задержаться…

Ларин хотел было коротко рассказать о том, что ему пришлось пережить. Подобная информация наверняка должна была заинтересовать и насторожить Дугина. Ведь конспиративная квартира, которую он предоставил Андрею, получалось, теперь «спалена» и возвращаться туда нельзя. Но Павел Игнатьевич остановил Ларина, подняв ладонь.

– Знаю-знаю, – по-отечески произнес он, и его мясистое лицо сделалось подозрительно добрым. – Ты успел вовремя, и, значит, норматив тобой сдан.

– Какой норматив?.. – не сразу понял Ларин, а затем до него дошло. – Так это вы снова меня проверяли, сумею ли я разгадать в двух рабочих «Зеленстроя» группу захвата? Сумею ли я отбиться от них? А потом уйти от патрульных машин в пустынном городе?

– Ну, конечно же, это была очередная проверка. Нужно держать себя в форме. Думаешь, почему лейтенант так и не выстрелил?

– Можно было бы и попроще. Если бы я знал, что это наши люди, не стал бы им машину портить.

– Условия всегда должны быть приближены к боевым. Когда знаешь, что противник условный, – это расслабляет. Непростительно расслабляет. Никто из них, кстати, не знал, кто ты такой. Они тоже не играли, не исполняли роли, а проводили операцию по захвату, с единственным условием, что не должно прозвучать ни выстрела и объект не стоит калечить. Ты победил, они проиграли. И я сделаю соответствующие выводы относительно их профессионализма. Кое-кому придется уйти на переподготовку, а кое-кому и…

– Получить новое задание, – вздохнул Ларин. – Я угадал, Павел Игнатьевич?

– Не спеши. Хотя и понимаю, что ты засиделся без настоящего дела. Рано еще. Слышишь, как птицы поют, солнышку радуются? Ты лучше кофе хлебни. Птицам хорошо, живут, как о них в песенке поется: «Птичка божья не знает ни заботы, ни труда. Хлопотливо не свивает долговечного гнезда».

– Вы о чем это, Павел Игнатьевич? Не замечал в вас раньше такой сентиментальности. Хорошая погода подействовала? – улыбнулся Ларин, прислушиваясь к пению утренних птиц. – Соловьи, что ли?

– Эх, Андрей, темный ты в некоторых отношениях человек. На асфальте вырос. Соловьи, они только весной поют. А это уже пересмешники. Они соловьев копируют, потому как своей песни у них нет. Плагиаторы, короче. Иногда теперь и такие среди них попадаются, что, наслушавшись рингтонов с мобильных телефонов, начинают и их передразнивать. А о гнездах я не просто так вспомнил. Ты что-нибудь о жилищной программе для военных слышал?

– Не больше, чем о ней по телевизору рассказывают. А насколько часто я телевизор смотрю, вы это сами знаете.

– Так, может, я в тебе ошибся? – прищурился Дугин. – И мне другого исполнителя для нового задания поискать?

Андрей налил крепкий горячий кофе в крышечку термоса, принюхался. Странное это было сочетание: натуральный запах лесной хвои, смешанный с тропической терпкостью кофейного аромата. Но этот смикшированный запах самым лучшим образом подходил для раннего утра.

– Вам решать, Павел Игнатьевич.

Дугин еще раз глянул на часы.

– Времени у нас предостаточно. Я тебя пока немного в курс дела введу. А потом мы с тобой поедем в одно малоинтересное место, которого все стремятся избежать, но потом все равно туда попадают.

– Интригуете?

– Никакой интриги нет, Андрей. Просто есть у меня подозрение, что в очередной раз намечается масштабный раздербан бюджетных средств, на этот раз выделенных на строительство жилья для военнослужащих.

Ларин сидел на пеньке, неторопливо попивал кофе. А Дугин не спеша говорил. Кое о чем Андрей уже знал, о многом догадывался. Но кое-что прозвучало для него и впервые.

– Я думал, хоть в армии порядка побольше, – вздохнул Ларин, – а оказывается, такой же бардак, как и повсюду.

– Повсюду, где есть большие деньги, появляется и коррупция, Андрей. Закон человеческой природы такой. Вот мы сидим с тобой сейчас в леске, чисто тут, аккуратно, воздух свежий, птицы поют, неподалеку ручей журчит… Райское место. А все почему? Потому что к нему человеческая рука не притрагивалась. Все само собой получилось, выросло, зацвело, запело. Только красота эта первозданная временна. Место-то козырное – тридцать километров от Кольцевой. Не удивлюсь, если на него уже кто-то глаз положил. На каких-нибудь планах вычерчивается его застройка. Поделят лес на участки, обнесут забором – и вырастут тут особняки. Государству за землю копейки, чиновники получить свои взятки возможности не упустят. Да, что это я тут о грустном? Давай наслаждаться, пока есть возможность, – и Дугин, прикрыв глаза, стал слушать пение птиц.

Ларин сидел и сосновой палочкой разгребал на земле опавшие иголки, обдумывая услышанное от Павла Игнатьевича…

Дугин свернул с трассы и остановил машину на просторной и почти пустой стоянке перед железобетонными воротами недавно открытого Северо-восточного кладбища. Наконец-то Ларин понял, зачем на заднем сиденье лежал букет цветов, завернутый в шелестящий узорчатый целлофан. Не на свадьбу и не на день рождения направлялись.

– Приехали, – сказал Павел Игнатьевич, беря букет белых калл.

Андрей посчитал бестактным интересоваться, к кому Дугин приехал, кому предназначен букет. Раз руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти решил взять его, Ларина, в спутники на кладбище, то в этом есть какой-то смысл.

Новые железобетонные ворота выглядели внушительно: мощная арка, увенчанная двумя скульптурами скорбящих женщин и православным позолоченным крестом. Дугин шел, торжественно держа в руках букет, и по тому, как он осматривался, было понятно, что попал на недавно открывшееся кладбище впервые. Увиденное впечатляло и Ларина. Огромное пространство, на котором могло разместиться с два десятка футбольных полей, огораживал бетонный забор. Проложенные под линейку дорожки и проезды разделяли кладбище на квадраты. Повсюду виднелись указатели с цифрами секторов. Посреди поля высилась изящная часовня для отпевания усопших. А вот могил было совсем мало – на кладбище только-только начинали хоронить. Всего лишь в одном секторе, расположенном у самых ворот, виднелись монументальные надгробия. В других же, еще до конца не занятых, торчали лакированные деревянные кресты, краснели глиняные могильные холмики, зеленели пластиковой хвоей и пестрели бумажными цветами венки.