Однако одними словами дело не ограничивалось. Повсюду шел сбор пожертвований на войну, и за короткое время в государственную казну поступило два миллиона талеров. Оказалось, что на местах чиновники негуса уже подготовили запасы зерна, собрали вьючных животных и стада скота. В столицу и заранее указанные приграничные пункты двинулись вооруженные отряды под командованием провинциальных расов и их военачальников.
Эфиопская армия представляла внушительное зрелище. Отряды босоногих воинов в разноцветных походных плащах и звериных шкурах двигались нестройными колоннами. Современными винтовками были вооружены лишь немногие, те, кому посчастливилось служить под командованием самого негуса или его приближенных. Остальные имели самые разнообразные ружья, привезенные из европейских стран, и старинные мушкеты, сработанные местными кузнецами. Владельцы огнестрельного оружия считались людьми состоятельными, поэтому в походе специальные слуги несли ружья своих хозяев, гордо шагавших среди остальных воинов, вооруженных копьями и мечами.
Над походными порядками развевались укрепленные на копьях пестрые флажки и пышные львиные гривы на головных уборах командиров. Непрерывно гудели барабаны и завывали трубы, и под эту музыку воины шли легким шагом людей, привыкших совершать длительные переходы высоко в горах. Следом за отрядами двигались огромные толпы слуг и женщин. В их обязанности входило приготовление пищи и уход за больными и ранеными. Вместе с ними тянулись бесконечные вереницы мулов и ослов, груженных запасами продовольствия, котлами для варки пищи, разобранными палатками, всевозможными мешками и корзинами. Замыкали шествие стада коров и овечьи отары.
За движением эфиопского войска Дмитрий с господином Леонтьевым наблюдали с одного из холмов на окраине столицы. Это место выбрали подальше от любопытных глаз иностранных дипломатов и журналистов, число которых в Аддис-Абебе значительно возросло за последние дни. Чтобы посторонние не мешали разговору, несколько конных воинов из личной охраны негуса расположились у подножия холма.
— Чем все это воинство будет питаться? — спросил Дмитрий. Знал, что эфиопский воин неприхотлив и может в случае необходимости долгое время довольствоваться двумя-тремя лепешками в день, плодами и орехами, которые удастся собрать во время похода. Но знал и то, что на призыв негуса взяться за оружие откликнулось более ста тысяч человек. А сколько провожатых шло за ними?
— Да, собранных запасов надолго не хватит, — отвечал Николай Степанович. — Пайки считали для регулярной армии, а вон сколько народу привалило. Сам знаешь, что хоть какой-то порядок успели навести только в войсках самого негуса. Да и там обозы получились громадные — на тысячу воинов приходится не менее шести сотен вьючных животных. Идти придется по довольно пустынной местности, поэтому все, кроме дров и воды, приходится брать с собой.
— Регулярная армия стоит дорого.
— Это верно. Мы тут с Ато-Иосифом сделали некоторые подсчеты. Так получилось, что в год на пропитание только одного воина требуется не менее двадцати талеров. Да еще каждого из них надо обеспечить винтовкой, и патронами, и плащом, а в конце похода поднести подарок — мула или пару быков. Ну а начальников полагается одарить землями и крестьянами. Менелик выслушал нас, посмотрел на итог и только головой покачал. Сказал, что если Бог даст, то заниматься всем этим будем после войны… Ладно, казак. Я эту встречу назначил не для того, чтобы философию разводить. Слышал, что большинство наших возвращается в Россию?
— Слышал и видел. Радуются люди — едут домой.
— Пусть радуются, заслужили. Теперь здесь им больше делать нечего. Сейчас иностранные газеты, особенно итальянские и английские, слишком уж много пишут о российском вмешательстве в эфиопские дела.
— А французские?
— У Парижа свой расчет. Там также желают ухватить кусок земли на берегах Нила. С пребыванием россиян в Эфиопии они мирятся, потому что видят — завоевывать мы ничего не собираемся. В Африке французы нас терпят до тех пор, пока российские полки на германской границе стоят. Но главный их соперник в борьбе за колонии — это англичане. Тут еще будут веселые дела.
— Вот пускай сами и разбираются. Почему же нас не отправляют домой?
— Объясняю. Начальство в Питере объявило, что поставки оружия в Эфиопию завершены, а дальше наше дело сторона. В военных действиях с итальянцами российские подданные не принимают участия, и все уезжают домой. Однако, это не для газет, здесь остаюсь я и Петрович со своими молодцами. Ты сам понимаешь, что пушка — машина довольно сложная и для своей работы требует квалифицированного обслуживания. Винтовка много проще, но и той большая забота нужна.
— Да уж мои унтера чуть не плакали, глядя на уход за оружием по-эфиопски. Когда вместо смазки в казенник кусок сала кладут, а шомпола используют только для жарки мяса.
— Вот именно. Если пушки негуса не будут палить, все это воинство разбежится после первого же залпа итальянских батарей. Поэтому твоя задача оберегать наших людей, чтобы в походе или в бою они не попали в руки противника. Ни живыми, ни мертвыми. Негус приставил к ним охрану под командой Теодороса, но о ней все знают. Они на виду, и их можно обмануть или уничтожить. Ты будешь действовать втайне и в случае необходимости придешь на помощь.
— Как же я один выполню такую задачу? Да меня сразу же узнают. — Для доказательства своей правоты Дмитрий расстегнул ворот рубахи. — Во что ни нарядись, а здесь я еще не побурел.
— Не беспокойся, за какого-нибудь турка сойдешь. Этот план придумал Теодорос, а негус его одобрил. Ты получаешь звание фитаурари, по-нашему полковника, и отряд конных разведчиков из племени галла.
— Так эти же галласы…
— Совершенно верно — настоящие головорезы!
…Да, на первый взгляд галласы не внушали доверия. Конечно, эти парни со светло-коричневой кожей имели весьма мужественный вид: рослые, худощавые, с тонкими орлиными носами. Все закутанные в черные шерстяные плащи, у многих головы выбриты наголо. Но в их взглядах не было заметно ни доброты, ни человеколюбия, ни раскаяния. Обилие навешанного на них холодного и огнестрельного оружия свидетельствовало о том, что война является основным занятием этих молодцов.
Встретил Дмитрия начальник отряда по имени Айчак. В знак приветствия слегка склонил голову и улыбнулся так, что на изуродованном шрамом лице зловещим оскалом блеснули зубы. Приложил к сердцу правую руку, на которой сохранились лишь три пальца, и, хромая, повел вдоль неровного строя своих соплеменников. Тут же и пояснил, что воины отряда набраны из одного из многочисленных галласских родов, все они правоверные мусульмане, себя называют оромо, что значит настоящие мужчины, и люто ненавидят трусливых собак-сомалийцев. Добавил, что последние годы отряд верно служит негусу, несет караулы на границе и сейчас готов поступить под командование храброго воина из страны московов. Лучшие кони для него уже приготовлены, и он сам может выбрать любого по собственному вкусу.
С первого взгляда стало ясно, что эти бандиты решили проверить, как новый начальник разбирается в конных науках и может ли вообще сидеть в седле.
В тени деревьев, росших на краю долины, были привязаны несколько лошадей и даже пара мулов. Что же, если заняться сбором гербария или коллекции минералов, то лучше мула с его спокойным нравом и плавным шагом и не найти. Поэтому именно на мулах в средневековой Европе любили ездить вельможные дамы и священники… Слов нет, хороши и местные лошадки. Но на них можно будет покрасоваться на каком-нибудь торжестве после войны. И то если колдун не наврал Тоне… А вот этот вороной жеребец особая статья… Крупный, горбоносый, с сильной короткой шеей.
— Это что за порода?
— Мы называем ее фарас, — ответил Айчак. — Этих коней приводят с запада, с берегов Нила. Там на равнинах Донголы и пасутся их табуны.
— Скажи, чтобы подвели этого красавца.
