Тон его голоса спокойный и уверенный, а в целом его манера поведения была доброй и сочувственной. Это поверхностная и пустая доброта, касающаяся ее самой. Она больше не могла доверять Мануэлю...

— Скорее всего, это влияние погоды. Ненастная погода и это происшествие...

— Но, видимо, к этому присоединилась и более личная тревога?

Его взгляд был подобен острию закаленной бритвы, но он все еще продолжал говорить мягко и с сочувствием.

— Вполне вероятно, что вы могли и не догадываться, что у вас есть соперница в симпатии к Николасу? Я думал, что инстинктивно женщины более остро чувствуют такие вещи. Так, по крайней мере, многие считают. Вам действительно больно потерять его и уступить другой?

Между ними образовалась непреодолимая пропасть. Запах цветов на крыльце был тяжел и наполнен терпкой сладостью. Клэр отбросила назад волосы и почувствовала, как с них по ее ушам и шее покатились струйки воды. Любые усилия, чтобы попытаться ему что-то объяснить, не сулили никакой надежды!

— Ну что же. — Интонация его стала резкой и враждебной. — У меня нет никакого желания оскорбить вас. Во всяком случае, вы до предела устали. Я рекомендую вам пойти и отдохнуть.

В то время как Инез показалась на лестнице, его голос стал на несколько тонов ниже, и он быстро проговорил:

— Мне кажется, что внутри вас происходит противоречивый спор, насколько ваши собственные чувства являются своего рода выражением страха перед более требовательными взаимоотношениями с другим мужчиной, перед будущим более страстным любовником! По моему мнению, вы, англичане, — трусы в любви!

С обходительностью, делавшей честь его способности немедленного перевоплощения, он сказал, обращаясь к Инез:

— Вы принесли этот крем из трав нашему другу? Спасибо. А теперь я откланиваюсь. Завтра мы можем встретиться в доме Николаса. До свидания, сеньориты!

Клэр не ответила, казалось лишившись дара речи. Инез посмотрела на нее и прошла мимо. Без всяких объяснений она смахнула все конверты с приглашениями в открытый ящик и закрыла крышкой чернильницу из эбенового дерева.

Таким образом, отъезд с острова откладывался.

Среди ночи дождь прекратился. К утру осталось всего несколько белых тучек, гулявших в небе, напоминавшем цветом сапфир, в котором солнце щедро дарило себя всему миру.

Вскоре после восьми сеньор Сарменто вышел вниз на веранду, при этом он озадаченно покачивал головой, наблюдая разгром, учиненный бурей саду. Чуть позже, сказал он, он поедет вместе с Жоао навестить Николаса.

— Этот глупый человек настолько жаден до работы, что порой теряет свой рассудок.

Когда Инез, чистая и свежая, в желтом платье и желтой, под цвет, соломенной шляпке, объявила ему, что они вместе с Клэр отправляются пешком в бунгало Николаса, он насмешливо поднял свои густые брови:

— Вы бросаете своего старого папу, у которого гораздо больше рассудка, ради более молодого человека, недостаток у которого того же самого делает его гораздо более интересным! Так оно всегда и было. Поторопитесь, дети мои, и передайте Николасу мои самые наилучшие пожелания.

В бунгало в это время командовал Жильберто Маркес — Родриго совсем недавно уехал на машине обратно в Кастело. Величественный в своей необъятной сатиновой рубашке и вельветовых брюках, с густыми черными волосами, свешивавшимися на один глаз, театральный деятель встретил их словами на самом цветистом португальском языке. Ему не хватало только золотых сережек в ушах и цветной косынки на шее, чтобы превратиться в одного из героев его собственных сценических постановок.

— Доброе вам утро, мои милейшие! Две такие очаровательные леди! Какое доброе счастье для друга Николаса, но какая незадача для Жильберто. Кому я разрешу из вас первой увидеть его — португальской лилии или английскому васильку с такими невероятными по красоте волосами? Как же я могу сделать выбор?

Инез позволила ему поцеловать себе руку.

— Каковы новости у Николаса? Ему лучше сегодня с утра?

Нарочитое театральное движение плечами было ответом на ее вопрос.

— В целом можно сказать, что гораздо лучше. Он улыбается, но разве можно быть в чем-то уверенным? Эти англичане могут вести себя очаровательно невозмутимо даже при самых невероятных обстоятельствах.

Он замолчал, драматически заломив руки.

— Заходите к нему первой, Клэр, — сказала Инез.

Клэр подошла к кровати и посмотрела на Николаса, ответила на его улыбку и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Она рассмотрела вспухшую щеку и длинную глубокую царапину с одной стороны шеи. Ей сдавило горло, и в первый раз в жизни она не могла придумать, что сказать ему.

Он сжал ее запястье.

— Не переживай так, моя радость. Я очень сожалею, что так вас всех перепугал. Но это все не столь ужасно, как кажется. Я буду на ногах через несколько дней. Мануэль рассказал мне сегодня утром, что ты приходила вчера вечером.

— Он снова приезжал сюда? — спросила она машинально. — Он послал в Казу Родриго, и тот привез нас обеих вместе с собой в бунгало.

— Обеих?

— Да, Инез и меня.

— Вот это да! — это было непроизвольное восклицание. — Как это могло случиться — Инез вошла ко мне в комнату, а ты — нет?

Это было трудно объяснить, а он внимательно смотрел на нее. Ради них обоих, и в особенности ради Инез, она должна быть очень осторожной, но некоторое откровение не могло принести вреда.

— Инез все время плакала — португальцы гораздо более эмоциональны, чем мы, — и, поскольку ты заснул, Мануэль направил ее сюда, чтобы успокоить.

— Я понимаю.

Хотя было совершенно ясно, что он не совсем все понял.

— И это подействовало? Я имею в виду, успокоило ее?

Клэр кивнула и изобразила безразличие.

— После этого она выглядела почти счастливой, подобно милой матери, чье больное дитя наконец мирно уснуло. Ты, вероятно, выглядел во сне красивым и молодым. Если тебе трудно, то, пожалуйста, ничего не говори, — добавила она.

— Нет, совсем не трудно. Присядь, Клэр.

Она повернулась, чтобы придвинуть плетеное кресло к кровати, и села в него.

— Инез пришла со мной, — отметила она между прочим.

Его ответ, когда он собрался, был как бы равнодушным.

— Принеси еще одно кресло, пожалуйста, и попроси ее войти.

— Мой дорогой Николас, — ответила Клэр с оттенком насмешки. — Я считаю, что португалки не нуждаются в сопровождении других женщин, когда мужчина даже не в состоянии подняться с постели. Я зайду к тебе позже.

Она слегка ему подмигнула и вышла из комнаты на узкую веранду. Довольно беспечно она сказала:

— Я займусь сеньором Маркесом, Инез.

После этого она уселась в садовое кресло по другую сторону от Жильберто.

Около часа Клэр сидела рядом с ним, а затем прогуливалась по заросшим тропинкам во все еще мокром неухоженном саду. Он беспрерывно говорил и жестикулировал, читая ей наизусть длинные выдержки из какой-то драмы. О, он питал страсть к хорошим пьесам! Но больше всего он любил классическую оперу. Мисс Уиндхем непременно должна приехать на следующий сезон в Лиссабон. Она должна увидеть Франческу Альварес в роли Мими в «Богеме». Франческа великолепна, она несравненна.

— Некоторые считают, что ее голос не достигнет полного расцвета, пока она не выйдет замуж, но это скорее романтическое мнение ее поклонников. Они всегда будут говорить подобные вещи. Надо еще посмотреть!

— А она что, уже помолвлена? — спросила Клэр, решившись в отчаянии на столь мужественный для себя вопрос.

— Кто знает? Франческа непредсказуема. Я думаю, что она наконец влюблена.

— В... графа?

Он кивнул многозначительно:

— Да, в графа. Поскольку она приехала в Кастело, это оказалось неизбежным. Мне бы следовало это предугадать. У нее есть буквально все — все, кроме отличного супружества.

Клэр все еще держалась довольно уверенно:

— А как с его стороны? Он ведет себя так, как будто он тоже... влюблен?