– Крылов. Николай, – отрывисто сказал новый знакомец, сильно пожимая мне руку. – Русский язык понимаешь?

– Конечно, – я улыбнулся в ответ. – Кажется, я теперь работаю с вами.

– Кажется! – шутливо передразнил Гильгоф. – Получил четверть миллиона канадских долларов и ему доселе «кажется»! Николай, как насчет нескольких глотков вина?

– Вениамин Борисыч, сколько можно повторять! Я вообще не пью, – нахмурился Крылов. – Достаньте сок из холодильника… Да, апельсиновый. Спасибо.

Познакомились. Мсье Крылов, поддернув идеально отглаженные белые брюки «колониального» фасона, уселся рядом с Амели и начал молча потреблять насквозь безалкогольный сок. Альфа, изменница, по одной ей известным соображениям незаметно переместилась к ногам Крылова, обнюхала дорогие кроссовки и вновь задремала.

Гильгоф, поддерживая светскую беседу, безостановочно болтал, проявляя если не безупречные познания в живом мире Гермеса, то по меньшей мере отличное владение материалами, изложенными в академическом труде Жерара Ланкло. Слушать было приятно – при всей своей внешней безалаберности доктор производил впечатление человека увлеченного и благоразумного.

– …Ну что ж. – Амели, взглянув на крошечные механические часики на левом запястье, поднялась. – Беньямин, я сожалею, но у меня еще множество дел. Полагаю, свою миссию я выполнила. Луи теперь принадлежит вам со всеми потрохами.

Последовал обдающий морозом взгляд в мою сторону. Я сделал вид, будто ничего не заметил.

– Ужасно жаль. – Гильгофа словно пружинкой с кресла подбросило. – Впрочем, я в ближайшие часы тоже буду занят! Николай, сейчас от тебя все одно никакой пользы, прогуляйся с Луи по городу. Луи, вы ведь окажете любезность? Покажете нашему общему другу Квебек? Коленька впервые прилетел на планету за пределами Солнечной системы, для жителей Метрополии это настоящее приключение!

– Вполне, – согласился я. – Буду рад.

– Только не зови мсье Крылова к себе домой, – язвительно сказала Амели по-французски. – И не забудь зайти в банк, отдать карточку!

Мы покинули прохладное чрево «Франца-Иосифа» через прежний шлюз. Жара навалилась огромной пуховой подушкой.

– Вечером найдешь меня в колледже, – сержантским тоном приказала Амели. – Мы с Жераром поможем вам с господином Гильгофом подобрать самое дешевое и качественное снаряжение. Я сегодня же загляну в офис «Агентства обеспечения дальних колоний», они получили пополнение на склады после апрельского рейса с Земли. Пока-пока!

Прелестная мадам Ланкло взмахнула точеной ладошкой и направилась к центру Квебека.

Я, немного смущаясь, взглянул на Николая.

– Надо отвести собаку домой. Тут недалеко, полчаса быстрым шагом. А потом пойдем гулять. Согласен?

– Конечно, – уверенно кивнул русский и снова лучезарно улыбнулся. Это настоящая улыбка, не казенная, не вежливо-обязательная, будто у клерка в муниципальном управлении или у вежливого полисмена. Похоже, человек радуется всему, что видит. Не самое распространенное качество. – И вообще… Сегодня ведь двадцать шестое мая по земному стандарту? Правильно?

– Ну, – согласился я.

– Мой день рождения. Считай, юбилей – четвертак. Понимаешь? Двадцать пять лет. Я здесь ничего не знаю. Чужой мир. Устроишь мне праздник? Настоящий? Деньги у меня есть. Много.

– И у меня много, – хохотнул я, хлопнув Николая по плечу. – Двинулись! Заодно расскажешь, кто ты, откуда и что делаешь в нашем медвежьем углу! И потом, почему вы, русские, прилетели на немецком корабле?

– Таких кораблей, как «Франц-Иосиф», всего четыре, но у Гильгофа есть серьезные знакомства в управлении флота. Он вообще не человек, а сплошная романтическая загадка. Это было первое. Великогерманский Кайзеррейх и Российская Империя подписали в прошлом марте договор о стратегическом союзе, с возможным слиянием в единое государство в перспективе. Это второе. Вы что, еще не знаете?

– Транспорты с Земли приходили слишком давно, новости у нас на вес золота, – оторопело выдавил я. – Давай на «ты»? Согласен?

– А как же! Предпочитаю «Коля» или «Русланыч» – по отчеству. Николай Русланович. Понимаешь?

– Что ты заладил – «понимаешь, понимаешь»! Я на русском говорю получше тебя! Будешь задирать нос перед невежественным аборигеном – врежу!

– А давай попробуем? – с невозможной непосредственностью спросил Крылов и мигом сбросил рубашку. Через голову, не расстегивая пуговиц. – Классический английский бокс? Тайский? Французский, savate, chausson?

– Savate, – мигом согласился я. – Только не на дороге. Полиция тут бывает раз в год, но рисковать все равно не будем. Отойдем на полянку?

Мы забрались в лесок. Альфа, понимая, что ничего страшного не случится, с присущей крупным собакам невозмутимостью залегла в тень – исполнять роль компетентного судьи.

– В нежные места и в голову не бьем, друг друга не калечим, – известил меня о правилах игры Николай. – Просто за ради поразмяться и для собственного удовольствия. Как, идет?

– Идет! – полностью согласился я. – Считаю до десяти! Восемь, девять, десять! Алле!

Ббум!! Я не увидел его движения. Вообще.

Альфа осталась сидеть в тенечке, тварь эдакая…

Очнулся я оттого, что мне на лицо лилась струйка минеральной воды из бутылки. Рядом валялся открытый рюкзачок мсье Крылова. Надо мной на корточках сидел Русланыч в своих невозможно белых брюках и опять улыбался.

– Живой? Извини. Я не думал…

– Вот и не думай, – прохрипел я, пытаясь сесть. Грудь болела безмерно. Не иначе ребро сломал. Хотя нет, просто сильный ушиб. – Слушай, кто ты на самом деле, а? Наверное, просто отъявленный садист и серийный убийца…

– Да ничего подобного, – вздернул брови Крылов. – Сам виноват. Нельзя недооценивать противника и отвлекаться, а ты по счету «десять» отвлекся на собаку – посмотреть, как она среагирует. И получил свое. А на самом деле я обычный ботаник. Вроде Вени Гильгофа. Даже кандидат наук, будешь смеяться. Зимой кандидатский диссер защитил. Веришь?

– Верю, – протянул я.

– Тогда вставай. Собачку до дома доведем. – Он протянул мне руку. – Красивая псина. Очень.

– Согласен. Не думал, что во французском боксе меня уделают, одним движением! С детства занимаюсь… Обещаю коктейль в «Золотой Арфе»…

– Условие: никакого алкоголя. Пошли?

И мы пошли. Альфа топала позади, и меня жег ее насмешливый взгляд в спину.