Ужасно не хотелось приходить сюда после того вчерашнего разговора, когда ей позвонил из аэропорта прилетевший из Москвы человек и на вежливый вопрос: «Вы бывали в Нью-Йорке?» – ответил по-хамски:

– Да бывали, бывали мы в твоем Нью-Йорке.

Только вот соответствующий эпитет не добавил. И сразу на «ты». Тогда стало понятно, с кем придется иметь дело. А тот между тем продолжил:

– Сейчас. Получим багаж и выйдем. Как мы тебя узнаем?

Просто порадовалась за себя, что не пришло в голову самой ехать в аэропорт и что послала черный лимузин из фирмы, которую наняла для обслуживания гостей. Теперь появился шанс отыграться.

– Я не занимаюсь встречей приезжающих, – холодно сказала в трубку. – Шофер будет держать в руках табличку с вашей фамилией. Ищите его! Он знает, куда вас везти. Устраивайтесь! А я приеду завтра к девяти.

И добавила, прежде чем отключиться:

– Welcome to New York!

И вот теперь было девять часов утра, и Вероника входила в здание, только что отстроенное в Северном Бруклине, где она сняла для приехавших просторную квартиру за сумасшедшие в ее представлении деньги. Но это стоило того. Три спальни, огромный крытый бассейн на первом этаже, гигантский фитнес, сауна, еще масса примочек. Бюджет позволял. Но главное – она убедила устроителей визита, что Манхэттен – слишком на виду. А в этой части города они будут жить, не привлекая к себе внимания. «Не светиться» было главным условием пребывания троицы, прилетевшей из Москвы. Но на самом-то деле она подумала прежде всего о себе. Жила неподалеку, и не нужно было тратить время на поездки в Манхэттен. Хотя у нее с недавних пор и был лимузин, который она оплачивала из выделенного бюджета и использовала для личных поездок. С тяжелым сердцем позвонила в дверь квартиры на двадцатом этаже и ждала, когда там кто-либо откликнется. И стоять пришлось долго. Только после третьего звонка дверь наконец отворилась, и в глубине увидела мужика в расстегнутой и не заправленной в брюки белой рубашке и с презрительной гримасой. Вид был помятый. Этот вариант был даже хуже, чем она представляла себе, направляясь в здание. Нет. Не «браток», конечно, чего она боялась. Просто какой-то госмафиози, судя по тому, с каким выражением лица он смотрел на окружающий его мир.

Он стоял и молчал, как будто ожидая чего-то от нее.

– Давай проходи! – прохрипел он наконец, когда дошло, и сам прошел вглубь.

Как и днем ранее по телефону, никаких приветствий его лексикон не содержал.

Послать все на три буквы, развернуться и уйти? А деньги! Они сейчас были проблемой номер один, и Вероника, поколебавшись, решилась. Вошла в квартиру вслед за мужиком с мыслью, что уйти всегда успеет. Если повезет, то позвонит Константину в Москву и выскажет ему все, что она думает об этом персонаже, прежде чем распрощаться с ним навсегда. Именно тот мужчина, работающий неизвестно на кого в организации без названия и которого она видела один раз в жизни в аэропорту перед отлетом из Москвы, неожиданно связался с ней, чтобы предложить позаботиться о группе, которая прилетала в Нью-Йорк для решения неких «деловых вопросов». И, надо сказать, вовремя. Срочно требовался источник дохода. Тогда-то она и поинтересовалась у Константина:

– Только не из «братков»! Знаете распоряжение президента Обамы по поводу этой категории деятелей?

Услышала, как тот рассмеялся за экраном. Разговаривали они по Скайпу, но камеру он не включал. Впрочем, как и она.

– Дурное распоряжение. Под него вряд ли кто-то попадет.

– Не скажите! Как раз под него можно подвести любого.

– Не беспокойтесь! С «братками» давно покончено. Теперь все стали серьезными людьми.

– То-то некоторым «серьезным людям» с их миллиардами до сих пор закрыт въезд в Америку.

Имен не требовалось упоминать. Оба знали, о ком шла речь.

– Пусть вас это не беспокоит. У этих троих есть американские визы, – сухо завершил дискуссию Константин.

Но на прямой вопрос о «братках» он ответил расплывчато, что настораживало. Поэтому после разговора с ним Вероника решила для себя сначала присмотреться к приехавшим, а потом дать согласие работать с ними дальше или, наоборот, уйти. У нее самой были сложные отношения с ФБР, и не хотелось бы их усугубить.

Так она оказалась втянутой в обеспечение визита в Нью-Йорк трех человек, за которых ходатайствовал Константин. Но только в последний день перед прилетом он ее проинструктировал, что ей в действительности предстояло делать помимо аренды квартиры и заказа автомашины, и это было сюрпризом.

А в гостиной, куда она прошла за мужиком, стоял спертый воздух от запаха кофе и еще кое-чего покрепче. На столе стояли пластмассовые стаканчики «Старбакс», тарелки и недопитые рюмки.

– Бери кофе! Вон там. Еще горячий, – и он махнул рукой в направлении подноса со стаканчиками.

Но после предложения, сделанного в подобной форме, она уже ни к чему не притронется, даже если ей очень захочется выпить чего-нибудь из «Старбакса» в это утро. Стояла дрянная погода.

А мужик между тем развернулся и молча вышел. Она стояла посредине комнаты и решала, что делать дальше. От Константина имелось конкретное задание, но как его выполнять, она не представляла себе. Сняла пальто, устроилась в кресле и решила подождать момента, когда появится еще кто-нибудь. Может быть, он окажется более адекватным.

А с деньгами были проблемы. В свое время, по совету брокера, все вложила в ПИФы, а тут грянул ноль восьмой год. Брокер уверял, что это временное падение, и, размахивая графиками, доказывал, что в долгосрочной перспективе акции будут только расти. Но «временное падение» растягивалось на годы, и ничего не происходило. Ситуация даже несколько ухудшилась. Пошли разговоры про второй виток. А тут еще после возвращения из Москвы началась цепь неприятностей.

Сначала Аня выскочила на дорогу на велосипеде, и на нее налетела какая-то женщина на машине. Удар был несильным, но падение оказалось неудачным. Пришлось везти дочку на «Скорой» в больницу, где у нее нашли пару переломов. Страховки не было, так как не дошли руки после приезда в Нью-Йорк, и набежала приличная сумма, которую требовалось оплатить. Ее нашел какой-то проходимец-адвокат и подрядился выбить сумасшедшую сумму компенсации со страховой компании женщины-водителя, но время шло, а денег не было. Адвокат ссылался на некие трудности и обещал, обещал, обещал. Вероника связалась с поверенным, который выплачивал ей средства из фонда, который создал для Ани ее отец прежде, чем передать ее Веронике, но договор был составлен таким образом, что невозможно было получить никаких дополнительных сумм, помимо ежемесячных платежей. Связаться с Аниным отцом не было никакой возможности, так как Вероника ничего не знала о его судьбе после их с Аней побега из Москвы. Чтобы оплатить счета, пришлось продать часть вложений в ПИФы, и с большими потерями.

Затем начались проблемы с ней самой. После очередного посещения гинеколога врач нахмурился и послал ее делать анализы, сказав при этом, чтобы не затягивала. Потом новый осмотр, консультация с другим специалистом и вердикт: «Срочно на операцию». У нее было отменное здоровье, и о страховке она как-то не думала. Тут уж пришлось глубоко залезть в сбережения и продать акции на кругленькую сумму с потерями до 50 процентов. Но даже после этого на ней все еще висели долги за медицинское обслуживание. Имелось, конечно, кое-что, зарытое на счете на острове Кипр, из того, что она в свое время получила от олигарха в Москве, которому требовалось прикрыть некоторые свои делишки перед ИПО в Лондоне, но это было неприкосновенным резервом. Поэтому триста в день плюс расходы, которые предложил Константин, помогли бы в ее положении, хотя в другой ситуации она вряд ли стала бы связываться с таким типом, как встретивший ее мужик.

А в прихожей, за закрытой дверью, между тем что-то происходило. Какая-то женщина визгливым голосом возмущалась по-русски. Как Веронике показалось, по вопросу денег. Тут только она обратила внимание на окурки в пепельнице со следами помады. Наконец послышался звук закрывающейся двери, и в комнату, отдуваясь на ходу, влетел полненький человечек и, увидев ее, застыл в изумлении. Тоже в незастегнутой рубашке на волосатой груди.