— Да, сейчас имя Дзержинского на ней, как медаль на корове.

— Вот-вот… Кстати, Витя, вы тут про танки говорили. А сколько сейчас у СССР танков.

— Пятнадцать, — четко отрапортовал тот.

— Тысяч?

— Танков.

— Пятнадцать танков?!

СССР, вооруженный такой танковой армадой, у Сергея в голове не укладывался.

— Ну да. «Красное Сормово».

— А у них башенка есть?

Как-то Сергей оказался свидетелем жаркого спора о неких башенках на танках. В суть он не вдавался, слушал краем уха, поэтому запомнил только одно: если на танке есть «башенка» — значит это танк, хороший, годный. Если нет, то просто не танк, а барахло, и никуда не годится.

— Есть, — удивился вопросу Витя, — на башне расположена.

«Ну да, — подумал Сергей, — сидели, ждали, пока ты придешь и подскажешь»

— Хорошо… Спасибо. Начинайте приборку и вывеску сделайте. Вот, — он протянул несколько бумажек Кириллу, — на материалы. Я скоро буду.

Химик закашлялся своим тяжелым кашлем.

Витя и Кирилл посмотрели в спину уходящему начальнику. Потом друг на друга. Потом на ключ и на деньги.

— Интересный у нас хозяин… — протянул Витя, — Совсем на хозяина не похожий. Вот помню, отец рассказывал, как до революции в сапожной мастерской учился. Так там, если в день ни разу по голове колодкой не досталось, значит, день удался. Хозяйка, говорил, каждый вечер обходила с ключами, все запирала и днем смотрела, чтобы работники чего не украли. А здесь «держи, ключи, работайте». Доверяет…

— Так ведь не старые времена.

— Времена-то новые, да люди прежние.

— Аркадьевич не такой. Настоящему хозяину что нужно? Сесть на шею и только пришпоривать, чтобы скакал быстрее. Сам и пальцем не пошевелит. А наш? Помнишь, как он кинулся помогать бутыли разгружать? Не может он стоять, смотреть, как люди работают, ему помочь надо. Не хозяин он, нет… Наш человек.

— Наш… — задумчиво произнес Витя.

На заводе «Металлист» Сергея с его вытяжками послали. Не особенно и выбирая выражения. Мол, у нас тут работы вал, все надо срочно сделать, и некогда тут заниматься заказами всяких там нэпманов.

Мастер, худой мужчина в возрасте, откровенно нарывался на скандал. Сергей стискивал зубы и держался, чтобы не сорваться.

— Хорошо, — вклинился он в длинную речь о том, что большевики вовсе не затем старых хозяев скидывали, чтобы на спину новые влезали, — когда будет готово мое оборудование?

— Послезавтра, — мастер, казалось, сплюнул.

— Договорились. Я приду послезавтра.

Предлагать деньги за срочность исполнения Сергей на стал. И так понятно, что мастер только оскорбится. Как все-таки плохо, когда на деловые отношения влияют личные пристрастия. Да, нэпман. Совбур, так сказать. И что? Ну что?

Хотя понятно, конечно, что репутация у здешних деловых людей ниже плинтуса. Слишком много развелось скоробогачей, любителей быстрой наживы. Купил, продал, а там, хоть трава не расти.

На истории экономической мысли в академии рассказывали, что нэпманы так себя вели потому, что не были уверены в будущем. Мол, придут большевики и все отберут, поэтому и производство почти не развивалось, в основном на старых мощностях работали, еще дореволюционных. Какой смысл вкладывать деньги, если все равно их потеряешь? Брался в аренду завод, или, скажем, фабрика, выжималось из нее все возможное, потом, оборудование, которое без ухода и ремонта быстро ломалось, бросалось и начиналась следующая авантюра.

Конечно, виною всему были большевики. Если бы не они, если бы у власти были демократы, то тогда, наверное, нэпманы, уверенные в своем будущем, не занимались рвачеством и спекуляциями, а строили бы новые заводы и фабрики.

Сергей вспомнил девяностые годы.

Да. Очень наверное.

С завода Сергей двинулся к Камову, который жил относительно недалеко.

Несмотря на сомнения Сергея в том, что вчера бывший полицейский вызывал каких-либо духов, результат уже был готов.

Камов проводил Сергея в свою комнату, заставленную мебелью — шкаф с мутным зеркалом, железная кровать, круглый стол, застеленный газетами. В комнате стоял устойчивый запах табака и чего-то неопределимого, в котором принц Мафей, возможно, узнал бы слимис трехлепестковый.

— Рассказали мне духи, где то, что ты ищешь найти.

— Где? — сердце Сергея забилось.

— В общем, есть два варианта. Первый предмет остался там, где все началось. Вернешься к началу — найдешь его. Как хочешь так и понимай.

Что тут понимать. В музее лежит. В тридцати километрах и восьмидесяти пяти годах отсюда.

— Второй… Тут я тебе не объясню, сам не понял, но духи сказали, что должен сообразить. Есть человек, который тебе поможет в поисках. Он точно знает, где твой предмет найти можно.

— Где? — Сергей перегнулся через стол, — Где этот человек?

— В Петрограде. Слушай, что духи сказали.

Камов прикрыл глаза:

— В городе есть река. На реке — крепость. Напротив крепости — дворец. Во дворце — академия. В ней нужно найти человека с самой большой бородой. Он знает, где то, что тебе нужно.

Камов открыл глаза:

— Понятно?

— Понятно…

Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… Река — Нева. Крепость… Петропавловка, что ли? Дворцов в Питере, как собак.

— Спасибо, Макар Сидорович, — Сергей с чувством пожал руку полицейскому-шаману.

Теперь ситуация упростилась до безобразия. Есть след. Четкий, ясный и понятный. Конечно, не мешало бы перепроверить информацию, но как это сделаешь? Известных Сергею представителей магических сил в Пескове осталась только сумасшедшая Варвара. Кстати, может, не такая уж и сумасшедшая, возможно, тетя Софа ее просто не любит. Ладно, завтра сходим, уточним. Душа Сергея пела и плясала. Домой, дорога домой уже видна.

Конечно, убегать уже этой ночью Сергей не собирался. Кто знает, сколько он будет искать этого бородача и сколько придется потратить денег на поиски. К тому же, он может просто сказать. Что артефакт находится на каком-нибудь острове Буяне, до которого плыть пароходом три дня и три ночи. Так что, пока не заработает мастерская и пока у Сергея не окажется стабильного источника доходов, рыпаться куда-то просто глупо.

Да и не хотелось подводить никого…

Он выдохнул:

— А сейчас, Макар Сидорович, будет у меня к тебе деловое предложение поработать по прежней специальности. Есть у меня два работника…

В подотделе снабжения губоно сидел, сжимая голову руками, грустный рыжий Слава.

— Сергей! — он обрадовался приходу Вышинского так, как будто тот принес ему лекарство от смертельной болезни, — Послушай, помнишь, мы говорили про изобретение ручек? Помнишь? А ты чего пришел, кстати?

— Помню, помню. По поводу ручек и пришел. Шариковых, да?

Неужели Слава что-то придумал?

— Да, да! У нас ведь три препятствия: технология изготовления шариков, конструкция узла и состав чернил…

— Пасты, — машинально поправил Сергей.

— Пасты? — запнулся Слава, — Почему пасты?

А правда, на самом деле, почему? НЕ говорить же, что во всех шариковых ручках, которые видел Сергей была именно паста — тягучая, густая… Густая?

— Слава, нам для ручки нужна именно паста! Настолько густая, чтобы не вытекала.

Слава завис, обдумывая новую идею:

— Паста? Густая? Вытекать она, конечно, не будет… Так она, может и вовсе к шарику не поступать. Застрянет, да и все. Сама течь не будет…

— Сама не будет — пропихнем! Смотри!

Два доморощенных изобретателя склонились над бумагой.

— Смотри, — Сергей быстро рисовал карандашом, — Вот узел, вот трубка, вот чернила. Густые, говоришь, сами не пойдут… Что если сделать так… Ставим здесь поршень, пружину и крышку. Пружина распрямляется, на поршень давит и чернила идут к узлу.

Сергей знал, что в современных шариковых ручках никаких пружин нет. Ему было плевать — он не копировал чужое, он придумывал свое. Пусть неправильное, пусть сложное. СВОЁ.