— Фюрер? Вождь?

— В смысле «вождь»?

— Ну «фюрер» по-немецки — вождь.

— Да?!

— Да.

Странно… Хотя… Может быть. Немецкого Сергей не знал.

— Гитлер… Гитлер… — задумчиво пошевелил листами газетной подшивки Данила, — Гитлер… Адольф?

— Да! — нашедшемуся Гитлеру Сергей обрадовался, конечно, меньше, чем Сталину, но все-таки радует, что здешний вариант истории не совсем отличается от нашего.

— Так посадили его?

— Кого?!

— Ну, Гитлера твоего.

— Кто? — может, Данила все же спутал и имеет в виду совсем другого Гитлера?

Данила почесал кудри на голове:

— Не знаю. Полиция, наверное. Он со своей партией года два назад пытался мятеж поднять, в Мюнхене, так вот его поймали и посадили.

Оп-па… Мало того, что здесь Сталин не пришел к власти, здесь еще и Гитлер не смог власть захватить. Два главных тирана двадцатого века — и оба не у дел. Сталин — глава партийной канцелярии, а кто слышал о том, чтобы главы канцелярий имели хоть какую-то власть? Гитлер и вовсе в тюрьме. Два года назад… В двадцать третьем? Если он и у нас пришел к власти где-то в это время, то до начала войны у него было восемнадцать лет. Мало, конечно, но Гитлер сумел подготовить мощную армию. А здесь он, даже если и выйдет, то подготовить войска и вооружение — те же танки — за шесть-восемь лет… Нереально.

«Хоть в этом повезло, — подумал Сергей, — второй мировой здесь не будет».

Выйдя из здания волисполкома, Сергей опустился на лавочку и закурил.

Теперь понятно, где произошла развилка: году в двадцать третьем. В этом году у Гитлера провалился мятеж, а Сталин, видимо, не сумел подняться на достаточно авторитетную должность, которая позволила бы ему взять верх. Интересно, здесь побывал какой-то более везучий предшественник?

Сергей поморщился и потер нывшее колено. Да, кто-то вместе со Сталиным изменяет мировую историю, а кого-то лупят белогвардейцы в лесу. Через три года после окончания войны. Невезуха…

Ладно, пойдем домой… К Алене…

Колено болело просто адски. Пару раз Сергей остановился, чтобы поздороваться с прохожими и заодно отдохнуть.

Зачем, вот зачем, он напал на Хриплого? Героем захотел себя почувствовать? Зачем? Все равно уже избили, собирались уходить, так ведь нет, бросился в драку. Пополз. Гер-рой… Вот теперь и хромай, как калека. Не сунулся бы, ходил бы только с синяками…

Сергей вздохнул и тронулся дальше в тяжелый путь.

«А все-таки здорово я его…»

— Здравствуй, Сергей.

— Здравствуйте, батюшка.

Старичок-священник улыбнулся и поковылял дальше по своим делам. Сергей с опаской взглянул ему вслед.

Отца Афанасия он, как и многие в Загорках, побаивался. Улыбчивый батюшка мог, не прекращая улыбаться, напророчить что-нибудь. И, самое главное, сбывалось. Правда, не на следующий день, иногда через годы, так что и непонятно, предсказал он или угадал. Но все равно жутковато…

Сергей вздрогнул, вспомнив, как батюшка пообещал двум безбожникам смерть: одному — от нехристей (интересно, если здесь не будет Великой Отечественной, то кто же убьет рыжего?), а второму — от руки первого. Собственного друга.

И все равно, батюшку в селе уважали. Выходки молодых безбожников не находили понимания ни у кого из взрослых.

— Привет, Сярежа.

— Привет.

Легки на помине. За батюшкой они следят, что ли?

Рыжий Сашка, вожак местной молодежи, и кто-то из его дружков, Сергею по имени неизвестный. Хорошо еще Губатого Дениса с ними нет, вот тот — парень паскудный. Всякие идеи типа прицепиться к Алене или натолкать в трубу навоза — его придумки. А Сашка — человек невредный. Сам неместный, родители в Гражданскую привезли его откуда-то из-под Твери, но заводной и веселый.

После стычки с беляками молодежь — интересно, они комсомольцы или нет? — перестала смотреть на Сергея как на врага. Тем более, уяснили, что он — не сектант, а, скорее, жертва секты. После этого Сергей иногда слышал за спиной жалостливые женские вздохи, хотя, возможно, относящиеся к его нынешнему побитому состоянию. Парни же считали, что «сяктант» — если в деревне дали кличку, то не отмоешься — свой человек. Вот если бы он еще волосы носил не такие длинные и бороду сбрил… В таком виде Сергей слишком напоминал священника, однако отказываться не собирался.

Такой глупый и бессмысленный вызов неизвестно кому.

Сергей хромал дальше.

— Здравствуйте, товарищ Вышинский.

— Здравствуйте, товарищ Вацетис.

Стоящий в начале прохода к Алениному дому Вацетис посмотрел белыми глазами на Сергея, словно собирался что-то спросить, но промолчал.

Вот еще одна странная личность.

Прибалт Вацетис был неместный. То есть, не просто приехавший откуда-то и оставшийся жить. Нет, просто приезжий. По слухам, даже из Москвы. Живет у некой вдовушки, хотя народ и хихикает и рассказывает небылицы, но, скорее всего, ничего у них нет. И вдову ту Сергей видел: суровая женщина, и товарищ Вацетис не походил на сластолюбца.

В селе его видели редко, чаще всего Вацетис пропадал в окрестных деревнях, что-то разнюхивая. В народе существовали различные версии, кто он такой и зачем он приехал. Кто говорил, что он из ОГПУ и выслеживает банды, кто — что ловит контрабандистов. Хотя, лови он коллег Никитича, давно бы он уже лежал где-нибудь в лесу, надежно прикопанный землей. Сергей уже понял, что человеческая жизнь здесь стоит дешево.

Рассказывали, что Вацетис воевал в составе красных латышских стрелков, то есть, был латышом. Хотя по-русски говорил чисто, только если прислушаться, можно было разобрать легкий акцент: «Страфстфуйте, тофариш Фышнский».

Ходили даже глухие слухи, что Вацетис на самом деле — эстонский шпион. Для Сергея само это словосочетание звучало как анекдот, однако здесь, в этом мире, к Эстонии относились серьезно, считая ее сильным противником.

У Сергея насчет тайны личности Вацетиса было свое мнение.

Слишком настырно латыш выпрашивал у Алены ее книгу.

Была у девчонки некая тайная книга, которую она прятала от всех и не показала даже Сергею. Книга принадлежала еще прабабке колдуньи, содержала все тайные знания семьи знахарок: рецепты, заговоры, заклинания. Как о ней проведал Вацетис, Алена не знала. Однако латыш, как только появился в селе, сразу же начал настырно домогаться до Алены с требованиями показать ему книгу.

Сергей, тогда еще лежащий свежей отбивной, поинтересовался, почему Вацетис не может просто отнять книгу. Алена, разговорившаяся из сочувствия к полумертвому Сергею, сказала, что книга заговорена и отдать ее можно только добровольно, иначе…

Что будет иначе, Сергею знать не хотелось. И так слишком уж много колдовства, волшебства и магии вокруг, ему скоро будет страшно выходить ночью из дома.

Так вот, рассуждение Сергея были просты: Вацетис требует колдовскую книгу, значит, знает, что с ней делать. Так? А раз он — посланник из Москвы, значит, ищет ее не для себя, а по поручению начальства. Так? А Сергей как-то читал книгу о том, что НКВД как раз в двадцатые годы создало (создал, это же комиссариат) спецотдел по исследованию оккультных явлений. Значит что?

Вацетис — агент НКВД, ищущий секреты колдовства. И по деревням он ищет бабок-колдуний и от Алены требует ее книгу, видимо, такие книги — редкость и найти более сговорчивую ведьму он не может.

Правда… Как он может быть агентом НКВД, если здесь всеми тайными делами рулит ОГПУ (рехнешься с этими сокращениями!)? Хотя, с другой стороны, может, это в нашей истории оккультный отдел создавало НКВД, а здесь — именно ОГПУ. Так что деревенские слухи не врут и Вацетис — агент ОГПУ, только ищет совсем не то, что думают все.

Жаль, что колдовская книга оказалась именно у Алены…

Симпатичная девчонка, пусть не во вкусе Сергея — слишком пухленькая, слишком бледная, слишком малолетка, в конце концов. И все равно симпатичная: умная, веселая, Сергей ей понравился, чувствуется… По крайней мере, она искренне сожалела, что не может помочь ему с поисками артефакта. Когда Сергей пришел в себя, он опять спросил у колдуньи насчет артефакта перемещения. Алена покачала головой и сказала, что, судя по описанию, вещь — волшебная, то есть секреты их производства давно утеряны.