— Я спущу вам канат, — прошептала Лесли Джастину.

— Нет, — услышали они ответ помешанного. — Если бросим туда веревку, по ней вылезут и остальные.

Вернулся Эйб. Он тихо и невесело сообщил:

— Тут есть дверь, но за ней лишь грунт. Наверное, когда-то это помещение примыкало к храму, но сильно опустилось из-за землетрясения. Никакого выхода наружу нет.

— Прощайте! — крикнул Эдвин Клаус.

— Мы оставляем их там живыми? — Это сказал Френч. — Думаю, что мы рискуем — вдруг оттуда можно как-то выбраться? Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы они замолчали навеки, прежде чем мы уйдем. Дайте мне ваш пистолет!

Неужели он собирается перестрелять их, как крыс? У Марча был пистолет, у Моррисона тоже. Джим Френч был единственным мужчиной отряда, у которого оружия не было. Он всегда таскал с собой свои драгоценные фотокамеры и говорил, что у него и так груза предостаточно.

Джастин или Эйб могли бы застрелить парня, пока он виден в отверстии, но это не помогло бы им выбраться из-под земли.

Они услышали, как тон Джима изменился.

— А теперь, Док, старина, давайте не будем нервничать. Золота здесь достаточно для всех. Давайте вытащим Джастина и потолкуем с ним об этом...

— Нет... нет!..

Конец каната упал вниз, Марч тут же схватил его и, спеша изо всех сил, принялся карабкаться вверх.

Но он едва преодолел половину подъема, когда послышался яростный рев Дока, на зеленом фоне дыры хорошо освещенные фигуры двух человек сцепились и закачались.

— Ты меня надул! — кричал старик на Джима. — Ты не собирался помогать мне! Ты меня дурачил, лишь бы получить пистолет!

— Спокойно, док, спокойно! — хрипел фотограф.

Джастин висел уже на расстоянии вытянутой руки от края отверстия, когда Джим оттолкнул от себя противника. Одно мгновение доктор Клаус стоял у кромки дыры, наклонившись вперед, будто ныряльщик... а затем свалился вниз.

Он не достиг земли. Он остался висеть, пронзенный золотыми лучами, острыми как бритвы. Алтарь Виракочи вновь обагрился кровью.

Глава 16

— Док! — Все выкрикнули его имя одновременно, но ответа они не услышали. Доктор Эдвин Клаус замолчал навсегда.

Анджела уже поднималась вверх по веревке. Джастин и Джим лежали на краю дыры, вглядываясь в темноту.

Когда Джим протянул руку, чтобы вытащить мисс Мейс, Джастин спокойным, совершенно лишенным эмоций голосом сказал:

— Эйб, обмотай веревку вокруг Лесли. Пусть выбирается. В подземелье кровля всегда может обвалиться.

Моррисон затянул узел своими сильными руками, и девушку вытащили на поверхность. Покачиваясь на веревке рядом с Виракочей, она закрыла глаза и помолилась за Дока, а выбравшись на поверхность, рыдая, бросилась в объятия Анджи.

Вскоре поднялся Эйб, и Марч начал снова обвязывать веревку вокруг пояса.

— Он мертв, — тихо сказал Моррисон. — Один из тех чертовых лучей прошел ему прямо сквозь сердце. Старик едва ли это почувствовал. Твое присутствие там бесполезно, Джастин.

— Я знаю, что Док умер, — холодно ответил начальник экспедиции, — но я не оставлю его Виракоче. Доктор Клаус будет похоронен в другом месте; над его могилой будет небо. Мы не оставим нашего товарища на алтаре язычников.

Через какое-то время тело Эдвина Клауса вынесли за городскую стену и похоронили рядом, скрепив вместе два древесных сука и поставив этот импровизированный крест на его могилу. Исследователи с минуту постояли молча, и Джастин сказал:

— Док умер вчера — тот Док, которого мы знали. Удар головой о камень убил его.

Это была правда. Поступки, совершенные в дальнейшем больным, не вязались с прежним доктором Клаусом. Некое непостижимое безумие овладело кротким и добрым человеком, которого они все любили.

— В этом виноват я. — Голос археолога звучал глухо от сдерживаемой скорби. — Мне следовало выяснить, насколько серьезно он пострадал.

Но как можно было это определить без рентгена, без медицинской техники? Док казался отстраненным и погруженным в себя, но говорил он разумно и выглядел нормальным. У Лесли защемило сердце, когда она услышала последние слова Марча, но никто не мог сделать больше, чем уверять путешественника снова и снова, что его вины в случившемся нет.

На лагерь опускалась ночь. Неподалеку от стены Вилькабамбы разожгли костер. Мисс Френтон предпочла бы немедленно уйти прочь от этого проклятого города, в джунгли. Эти мрачные стены вызывали слишком яркие воспоминания о человеке, навсегда оставшемся здесь, и о том, что с ним случилось. Ей казалось, будто она не в силах вновь ступить в этот город, но девушка знала, что является членом экспедиции и обязана поступать так, как решит Джастин.

Путешественники думали и разговаривали только о Доке, по-прежнему пребывая в ошеломленном состоянии. Время от времени исследователи посматривали на могилу, будто даже сейчас случившееся представлялось им лишь мрачным кошмаром и они ждали, что скоро живой доктор Клаус сядет рядом с ними у костра и начнет набивать трубку остатками своего драгоценного табака, готовый поднять глаза и улыбнуться.

— Я просто не принял его слова всерьез, — упрекал себя Джим. — Знаю, я много говорил о золоте инков, но это были всего лишь мечты и разговоры, и я думал, будто все это понимают. Когда Док меня спросил, действительно ли я хочу стать самым богатым человеком на свете, я ответил: «Конечно, на меньшее я не согласен». — «Ладно, — пробормотал он. — Держись поближе ко мне. Делай, что я скажу, и ты станешь купаться в деньгах». — Фотограф посмотрел на могилу, освещенную костром. Он вытер лоб. — Я говорю: «Хорошо, хорошо», позволяя ему думать, будто я согласен. Я понял, что он болен гораздо сильнее, чем мы думали. Мне сразу надо было вам сообщить, но мы как раз обнаружили Вилькабамбу, и думаю, я слушал его вполуха. А потом он, видать, ухватился за подходящую возможность, и у него был пистолет. Если бы я набросился на старика, не забрав оружие, кто-нибудь оказался бы ранен, так что мне пришлось подыгрывать ему, чтобы исхитриться и добраться до оружия. Я хотел лишь удержать его до тех пор, пока вы все не выберетесь из ямы.

Никто не обвинял ни Джима, ни Джастина. Теперь путешественникам было ясно, что за больным следовало тщательно присматривать, но мучить себя сожалениями не имело смысла.

Когда разговоры наконец стихли, исследователи долго не могли заснуть. Мисс Френтон ворочалась с боку на бок под своей москитной сеткой, вспоминая рассказы товарищей о храбрости Дока, о его человеколюбии, о тех случаях, когда он рисковал собственной жизнью ради других, о его великодушии и сострадании. Девушка знала: друзья бы предпочли скорее бесславно завершить экспедицию, так и не обнаружив Вилькабамбу, чем привезти домой весть о гибели Дока.

Наконец она уснула, успев подумать, что все остальные тоже забылись сном. Путешественники лежали тихо, но, проснувшись через час или два, Лесли увидела в свете костра, что Джастин стоит у могилы Дока.

Он предавался своему горю в одиночестве. Лесли не стала бы ему мешать, но, когда любимый обхватил голову руками, она не выдержала страдания. Мисс Френтон ничем не могла утешить Джастина, но всем сердцем желала к нему присоединиться, потому что чувствовала, как его скорбь пронзает ее сердце.

— Прошу тебя, не надо, — прошептала она.

Мужчина не слышал ее приближения. Земля была мягкой и пружинящей под ногами, и он не уловил звука шагов. Археолог повернул голову к Лесли, и, хотя его глаза были сухими, лицо застыло маской отчаяния.

— Он был порядочным человеком. — Марч говорил совсем тихо.

— Я знаю.

— Порядочным и великим. Обычно не осознаешь всего значения этих слов. Я должен был понять, что происходит. Я должен был предвидеть!

— Нет, — мягко возразила спутница. — Нет...

Лесли протянула руки и положила ладони ему на плечи. Ей хотелось как-нибудь увести Джастина от могилы, но тот стоял не двигаясь.

— Док не стал бы тебя винить в происшедшем, — настаивала девушка. — Никто не смог бы тебя обвинить. Ты это знаешь.