— Короче, не знаешь? — Зеленые глаза моего подопечного презрительно прищурились.

— Забыла! — Я отвернулась, разглядывая глубокую синь неба.

— Плохо дело: не знала, да еще и забыла! — фыркнул он, прошелестел рядом травой и, встав чуть поодаль, рявкнул так, что я едва не оглохла: — Ферзе-э-эль! Ферзе-э-эль!!!

— По имени ты его будешь звать до бесовской пасхи! — Ох, ну у него и голосина!

— Других вариантов, как я понял, у нас вообще нет! Так что попытка не пытка! — ехидно бросил он не оборачиваясь и продолжил пугать окрестности зычными воплями, несколько разнообразив их отборным матом. — Ферзе-э-эль!.. же ты скотина! … … … хватит спать! Я тут надрываюсь, а он … спит! Совсем уже …! Фер-зе-э-эль!!!

— Какого … ты так орешь? Это же все-таки Лазурь, …, а не твоя … преисподняя!

Я даже подпрыгнула от раздавшегося откуда-то сверху рыка и задрала голову, разглядывая взъерошенного шестикрыла. Одно крыло помято, уши хищно прижаты, глаза горят.

— О! Проснулась жуть перелетная! — Заметив зверя, Тар широко улыбнулся и радостно направился к нему.

— … … … … — вот ты кто! А еще друг называется! — Уйдя в штопор, шестикрыл шлепнулся в траву.

— Так, стоп! — Ничуть не боясь оскаленной пасти, Тар сцапал его за нижнюю челюсть и заглянул в глаза. — Во-первых, я твой хозяин, и это уже без вариантов.

Ферзель прорычал что-то вроде «не было печали», но смертный, не слушая его, как ни в чем не бывало продолжил:

— Во-вторых, мне нужна твоя помощь, ну и в-третьих: что случилось? У тебя вид, словно тебя кто-то пожевал и выплюнул!

— Что случилось?! Ты у меня случился со своим шаляпинским басом! И главное, как всегда, вовремя! Только я в сад к одному архангелу залез яблочек натырить, слышу: … … …! Ты бы хоть даму постеснялся!

— Ты хочешь сказать, что так быстро летел, ради того чтобы спасти уши этой прелестной девушки, что даже вывихнул себе крыло? — Тар уже без зазрения совести хохотал.

Я пыталась оставаться серьезной, изо всех сил стараясь соответствовать образу «прелестной девушки», но вырывающиеся изредка надсадные пофыркивания выдавали меня с головой.

— Нет! Я, наоборот, хотел отсидеться в ветках, но, как на грех, меня застукал тот самый архангел… ну и послал пару молний в… гм… вдогонку… короче, с тебя отпуск за моральный ущерб и полный курс реабилитации!

— Он тебе зубы заговаривает! Да на этих тварях все как на собаке зарастает! — не выдержала я, заметив, что вывихнутое крыло уже ничем не отличается от остальных.

Зверь в ответ шкодно сощурился:

— Откажешь в помощи пострадавшему от несанкционированных действий незаконно пробравшегося в Лазурь смертного?

Вот ведь шантажист!

— Ферзель, друг, прости. — Тар вдруг стал серьезным и обнял за шею едва не замурлыкавшего от такого обращения шестикрыла. — Просто первое, что пришло на ум, было то, что в раю вряд ли любят не нормативную лексику и, даже если ты меня не услышишь, тебе обязательно передадут, что тебя ищут. Хотя бы для того, чтобы меня заткнуть.

— Ха, подмечено верно. Да я и не в обиде, если не считать неудачную охоту за яблоками. Просто стало интересно, кто же это так надрывается!

— Надрывается? — Не сводя с него глаз, смертный недоуменно нахмурился. — Ты был где-то рядом?

— Ага. Туточки. — Ферзель указал копытом на возвышающуюся вдалеке щетку леса. — В Славдале. Мы же вроде как в Инквизеле расстались, но я тебя там не нашел, зато подслушал разговор Лайлы с каким-то побитым молью блондином и направился в Славдаль.

Я только с усилием захлопнула открытый в изумлении рот.

— Нет, я никогда не пойму логику шестикрылое.

Если ты подслушал наш с учителем разговор, то должен был узнать, что Тар упал в Огненную Чашу. А это значит что?

— Что он решил прогуляться в Красный мир?

— Что он развопло… Что?! Откуда ты узнал, что он из перерожденных демонов?!

Ферзель задумчиво срезал зубами травинку, пожевал.

— Почувствовал.

— А если не врать?

Зверь потупился:

— Высший архангел подсказал. Пока я ему весь Храм Правления не разнес.

— Понятно.

Неужели шестикрыл так привязался к Тару, что даже поплелся вслед за мной вершить правосудие? Ничего больше не говоря, я развернулась и направилась к лесу. Точнее, к Славдалю.

Эхо давно перестало повторять голоса, а золотистая ящерка все сидела на маленьком валуне, не мигая глядя в шевелящийся мрак, охраняющий вход в пещеру.

Ортехр и его слуга привели сегодня наследного князя рода Рубин. Сайдарг. Один из его сыновей. Пожалуй, тогда, в те давние годы, он мог стать его преемником: сильный, умный, тщеславный и грезящий властью. Но… он не захотел ждать.

Воспоминания ожили, возвращая его в ту ночь…

— Отец! Беги! — Взволнованный голос дочери пробился в его сознание, вырывая из дымки сна. Точнее, он называл сном те мгновения, когда покидал тело, уходя за рамки созданного им мира. Секунду спустя он уже смог почувствовать ее у своего ложа. — Сайдарг и Берфеллаг хотят развоплотить тебя. Я опередила их, но они уже идут сюда.

Развоплотить? Но он и сам хотел уйти, как только почувствовал бы в сыновьях мудрость и силу, способную возвеличить созданный им мир. В отличие от брата он любил быть свободным, и эти миры, получившиеся в результате вечного спора, сейчас тяготили его, заставляя испытывать непривычное чувство ответственности.

И угораздило же его уйти так далеко! Как они узнали, что именно в эти минуты он так беспомощен? Слишком много требуется силы, чтобы путешествовать по мирам. Вот и сейчас он был еще очень далеко и даже не мог ответить дочери.

Шаги сыновей. Он слышал их, но пока ничего не мог поделать. Охранное заклинание, стоявшее на двери его покоев, не спасет. Пусть Сайдарг — воин, но Берфеллаг — маг. Надо признать, довольно сильный маг… Нет, ему не успеть вернуться.

Достойно победить в схватке — вот гордость, развоплотить беспомощное тело — позор! Как уйти, зная, что твои сыновья выбрали путь бесчестия? Как оставить на них этот мир?

— Сиа на рок ти маай йя! — с усилием прохрипел он слова призыва. Как и у всех из рода Творцов, у него была иная ипостась, настолько другая и, как ему казалось, беспомощная, что он никогда никому о ней не говорил и уж тем более никогда ею не пользовался.

— Что, отец? — Тариймаар склонилась над ним.

— Возьми на столе мой перстень и подвеску с изображением дракона. Надень.

Наконец его глаза открылись, и он уже смог увидеть, как дочь кинулась исполнять его приказание. С каждым вздохом он возвращался в привычное для этого мира тело, но медленно… Очень медленно! Почувствовав медальон на теле дочери, он слился с изображенной на пластине крылатой тварью, ощущая, как сжимается, втискиваясь в непривычную для него плоть. Как оживает талисман, готовый вот-вот выпустить в этот мир… кого? Крылатую ящерицу?

Теперь последний штрих, пока он еще владеет этим телом. Этим миром.

— Наклонись ко мне.

Дочь послушно опустилась на колени, испуганно заглядывая ему в глаза.

Шаги сыновей уже звучали в ушах наковальней. Насколько же нужно быть самоуверенными и глупыми, чтобы так явно показывать противнику свое пренебрежение?

Усилие, и рука словно на невидимой нити поднялась ко лбу дочери, вырезая когтем знак.

— Тира сат ле рат.

Иероглиф власти заполнился кровью, которая в следующую секунду засияла золотом.

— Отец, они уже рядом! — Шепот дочери оглушил.

— Потайная дверь. Уходи. Корона Всевластия сама укажет на следующего правителя этого мира.

— Но как же ты?!

Дитя… он любил их всех, но душа Тариймаар словно сбежала из поднебесного мира брата. Чтобы спасти его. Всех…

— Быстро!

Она всхлипнула и с совершенно сухими глазами бросилась к указанной им двери…

Тихий стук перевернутого неосторожной ногой камня заставил крылатую ящерку очнуться от воспоминаний и взмыть под потолок, с удивлением разглядывая шагающую к нему фигуру.