– Ишь, какой жадный. И двадцатой доли семечка тебе хватит, чтобы обеспечить себя на всю жизнь.

Джонни вежливо улыбнулся. Семечко нужно ему, чтобы стать Преображенным трилистником, для чего он должен проглотить все семечко, а не одну кожуру. Объяснять это Ранкену он не стал. Тот вовсе не нуждался в его объяснениях.

– Смотри, как знаешь, – произнес Ранкен. – Имей в виду, мы покидаем Нью-Кантор завтра.

Тем более он не мог присоединиться к группе Ранкена, подумал Голд, дожидаясь лифта. Ранкен со своей артелью отправляется на поиски семечка завтра, а с него взяли подписку о невыезде.

Поднявшись к себе в номер, Джонни наскоро разогрел еду. Только он потянулся за ложкой, как услышал животный страшный стон, донесшийся со стороны коридора. Он кинулся к двери.

В коридоре никого не было – никого, кроме человека, лежавшего на полу. Не успел Джонни сорваться с места, как кругом захлопали двери, так что Джонни добежал до лежавшего на полу человека далеко не первым.

То, что это Мак Ранкен, Джонни понял в первую же секунду, как только выглянул в коридор.

Затылок Ранкена был раздроблен. Из крошева костей и мозга сочилась кровь.

Истерично завизжали женщины. Кто-то побежал звонить в Службу Скорой помощи. Два или три сердобольца засуетились у тела, пытались делать искусственное дыхание, совали в рот Ранке-ну сердечные таблетки.

Джонни, приблизившись к Ранкену, не стал метаться и кричать. Будучи некогда неплохим квадистом, он повидал немало смертей на арене, раздробленные черепа были ему не в диковинку. Голду было известно, что когда вот так расползался мозг, никакая клиника, никакой врач не могут ничем помочь. Такого бедолагу, конечно, можно было бы подключить к аппарату “Сердце-Легкие”, да что толку, это был бы живой труп без чувств и без мыслей. На такой случай многие квадисты, вступая в лигу, письменно оформляли распоряжение: “Если мне… прошу не использовать аппаратуру поддержания сердечно-легочной деятельности”.

В квади-лиге считалось, что при таком ранении гуманнее всего помочь несчастливцу умереть. И помогали.

Вскоре оказалось, что медицина Трабатора не чуждалась гуманизма земной квади-лиги, прибывшие люди в белых халатах были категоричны: “Труп. Полицию вызвали?”

Кто-то побежал звонить в полицию, а кто-то стал уверять, что пострадавший еще дышит. Седовласый доктор внимательно вгляделся в лицо Ранкена, пощупал пульс, велел сделать какую-то инъекцию. После этой инъекции отпали всякие сомнения в смерти Ранкена.

Полицейские прибыли быстро. Джонни опять увидел лейтенанта Шона, видно, специализировавшегося на происходивших в этой гостинице происшествиях. На этот раз Шону не пришлось ворчать, что труп тронули с места: мистер Оберс, видя, что уже ничего не скроешь, самолично оборвал двух истеричек, призывавших перенести труп Ранкена с пола на стоявший в коридоре диван.

Расследование, проведенное лейтенантом Шоном по горячим следам, увы, не дало ему повода немедленно арестовать кого-то. Никто не видел, что раздробило череп Ранкена, все увидели его уже безжизненно растянувшимся на полу. Кто-то подал идею, что Ранкен поскользнулся на мокрой, только после влажной уборки, поверхности пола и при падении разбил себе голову без помощи чьего-либо злого умысла. Хотя все понимали, что заключение эксперта вряд ли подтвердило бы это, мистер Оберс громко объявил о своем незамедлительном распоряжении покрыть полы в гостинице специальным нескользким покрытием.

Удостоверившись, что сию минуту бежать по следу преступника не придется, лейтенант Шон переписал толпившихся в коридоре и велел всем разойтись по своим номерам, дожидаться его визита. Сейчас, только они закончат с трупом, он всех обойдет и переговорит с каждым.

Джонни ждал своей очереди говорить с офицером полиции больше часа. Шон как будто не торопился увидеться с ним с глазу на глаз. Не то полицейский не придавал особой важности их предстоящей беседе, веря в невиновность Джонни, не то тщательно пытался скрыть, насколько она для него значима. Впрочем, все это пустые домыслы, сказал себе Джонни, к чему ломать голову над тем, что должно вот-вот раскрыться.

Наконец появился полицейский.

– Второе убийство за одну неделю в одной и той же гостинице и даже на одном и том же этаже. Вряд ли это – случайное перекрещивание двух не связанных между собой цепочек событий, как вам кажется, мистер Голд?

– Вы можете продолжить перечень совпадений: добавьте, что оба убитых были мне знакомы.

– Оба были вам знакомы, но не с одним из них вы не были в ссоре, так ведь?

– Спича я прогнал, если хотите, можете назвать это ссорой. А с Ранкеном мы были хорошими соседями. За несколько минут до его смерти мы виделись в холле гостиницы и разговаривали вполне мирно, портье может подтвердить.

– О чем разговаривали? Вы должны понимать, мистер Голд, мои вопросы – не простое любопытство.

– Я вас понимаю. Ранкен предложил мне войти в его артель и сообщил, что завтра они отбывают из Нью-Кантора на поиски семечка.

– И вы?

– Я отказался. Знаете ли, мне нужно семечко целиком. Можете назвать это жадностью.

– Так, ясно. Мистер Голд, не слышали ли вы от Ранкена, что ему что-то угрожает? Не говорил ли при вас Ранкен, что он чего-то боится?

– Ничего такого я от Ранкена не слышал.

После минутной паузы полицейский сказал:

– Вы знаете, как со мной связаться. Если что-то вспомните, потрудитесь сообщить.

Полицейский ушел.

Джонни задумался. Оба трупа были обнаружены в непосредственной близости от него, вполне возможно, и оба убийства произошли рядом с ним, так не будет ли он следующей жертвой?..

Если предположить, что оба убийства как-то связаны с ним, продолжал рассуждать Джонни, значит, убийцей был один и тот же тип или одна и та же банда, но почему убийца (или убийцы?) выбрал жертвой таких разных людей, Спича и Ранкена? Спич был отвратителен Джонни, а Ранкену он симпатизировал, между тем рука убийцы настигла их обоих.

Устраиваясь в постели на ночь, Джонни положил игломет у изголовья.

Ночь прошла спокойно. Джонни проснулся полным сил, готовым встретиться с любой опасностью, – встретиться и, черт возьми, победить.

В ресторане он взял комплексный завтрак А-5. Комплекс для уроженцев Земли включал две свиные отбивные с грибным соусом, картофель, жареный на тресковом жире, большой кусок пирога с вишневым вареньем, тонизирующий безалкогольный напиток. Не успел Джонни испробовать свой завтрак, как к нему за столик подсел без всяких любезных околичностей старик Пол Маркер, тот самый бродяга, продавший Джонни за десятку собственный секрет удачного поиска семечка: заинтересуй чем-то трилистник, он и выставит глаз-семечко, тут семечко и хватай.

На этот раз старик не пытался морочить Джонни голову дешевыми секретами.

– Пить хочу! – Он нагло вытаращил на Джонни красные воспаленные глаза.

– Хоть ты и старый человек, придется взять тебя за шиворот, – сказал Джонни. Для острастки он начал приподниматься, и старик тут же захныкал:

– Сынок, в горле пересохло, голова трещит… дай хоть глоточек…

Пол Маркер выглядел неважно: слезящиеся глаза, морщинистые руки в фиолетовых пятнах, подрагивающий в такт рыданиям кадык на худой шее. Джонни с отвращением кинул старику монету в полкреда. Маркер схватил монету, рассыпался в слюнявых благодарностях и заспешил к стойке.

Джонни думал, что отвязался от попрошайки и сможет спокойно позавтракать, да не тут-то было. Маркер вскоре вернулся к его столику с бутылкой в руке:

– Выпьешь со мной, а?

В другой руке Маркер держал две кружки, вероятно, взятые им со стойки, почти наверняка немытые. Откупорив бутылку, он плеснул дешевое пойло в одну кружку, потом в другую.

– Поехали!

Старик вылил содержимое кружки себе в глотку и уставился на Джонни с ожиданием. Или Маркер принялся гипнотизировать стоявшую перед Джонни кружку, уже жалея о том, что налил Джонни, тем самым обделив себя?

Или старик совсем по другой причине вытаращил глаза?