— Идем, — пропыхтела из-под челки.

— Идем, — согласился он, цепляясь за ее плечи. — Прости меня.

— Ничего, главное дойти.

Она крепко держала его за талию. Лишь бы не уронить.

Шли они очень долго, под дождем. Хотелось плакать, только она боялась еще больше расстроить Ярослава. Их качало, они спотыкались, но каким-то чудом держались на ногах. Земля противно чавкала, цеплялась за обувь, и казалось, они никогда не выйдут на дорожку, посыпанную привезенной из какого-то живого мира галькой.

А потом завеса дождя раздвинулась, и откуда-то появился Ярен. Он хмуро осмотрел представшую перед ним престранную парочку, чему-то улыбнулся и молча закинул руку ученика себе на плечи. Дальше они пошли втроем. Помощь Ладанэ больше не требовалась, но она так и не отпустила талию своей находки. Так ей было спокойней. Так он никуда не денется. Не растворится в струях дождя.

В эту минуту Ладанэ как никогда завидовала Сан.

Сан была идеалом.

Она смела, честна сама с собой, никто и никогда не сможет заставить ее делать что-то такое, что ей не нравится. Отцу Сан в голову не придет подыскивать ей подходящего жениха, пока она не состарилась. Самой Сан не захочется выйти замуж за первого парня, показавшегося подходящим, только потому, что она безумно боится стать женой человека, который запрет ее в своем доме и превратит в еще одно семейное украшение. В крайнем случае Сан есть куда бежать. Она может сбежать в тысячу миров. Она не побоится оказаться вдали от знакомых мест и людей.

Ладанэ в свое время безумно боялась идти учиться в Академию Разума. Если бы не насмешки Киого, она никогда бы не решилась на это. Ей нравилось дома. Нравилось быть жительницей мира, который не менялся тысячелетиями, большая часть населения которого ничего не знала о тоннеле и других мирах.

Сейчас родной мир уже не казался настолько привлекательным.

Ей не хотелось быть ценностью, которую следует оберегать.

Ей хотелось научиться оберегать кого-то. Кого-то, без кого мир станет грустнее, обыкновеннее и скучнее. Яро на эту роль годился. Его поступки невозможно предугадать, он всегда во что-то влипает, кому-то помогает, его мысли летают в неведомых далях, а когда возвращаются, приносят с собой нелепые решения и странные выводы, зачастую оказывающиеся правильными. Рядом с ним не может быть скучно. Просто потому, что никогда не знаешь, с какой стороны тебе на голову свалится очередная проблема.

Если проблема не спешит падать, Яро идет искать ее самостоятельно. И находит. Или создает.

Дождь закончился к вечеру. К тому времени Ярослав успел согреться, обзавестись насморком, выслушать сочувствия от знакомых и поучительные нотации от Ярена, больше всего похожие на отборнейший мат, хотя кто этих эльфов знает, может у них, как и у японцев, табуированных слов почти не существует. Потом появились незнакомые люди и заставили Ярослава поклясться, что он больше так делать не будет. Ярослав послушно поклялся, надеясь, что после этого они навсегда исчезнут из его жизни. Совесть его не мучила, он понятия не имел, чего эти странные люди добивались, заставляя его приносить такие абсурдные клятвы. Уточнять он не собирался. Им нужно, пускай сами и уточняют.

Потом опять пришел Ярен. Очень серьезный и задумчивый. С таким лицом хорошо на похороны ходить, родственники умершего обязательно оценят. Ярославу сразу стало не по себе.

— Я должен тебе объяснить одну вещь, — сказал эльф.

Ярослав кивнул и постарался сосредоточиться. Было очень похоже, что любимый учитель собирается огорошить своего несчастного ученика очередной неприятной новостью.

— Ты знаешь, что такое Город? — спросил эльф.

Ярослав зачем-то покачал головой.

— Город — это место, где на очень маленькой территории собрано очень большое количество очень талантливых магов из множества миров. Чтобы сюда попасть, не хватит никаких денег и связей. Учиться здесь могут только исключительно талантливые студенты вне зависимости от их происхождения. Работать — только сильнейшие из множества миров маги. Заметь, независимые от Великих Домов маги. Учить — только те, на кого не могут влиять Дома. Собственно, большинство учителей здесь в той или иной степени преступники. Город — единственное место, где им не посмеют предъявить обвинения в нарушении каких-то дурацких законов какого-то захолустного мирка.

Ярослав кивнул. Чего уж тут непонятного. Законы бывают разные и дурацких среди них куча. В мире Ладанэ, например, незамужняя девушка обязана подчиняться отцу вплоть до замужества или до самой смерти, если муж не подвернется. Некоторые отцы даже чихнуть лишний раз своим дочерям не позволяют, как тут не сбежать.

— Теперь о Табади, — зло сказал Ярен. — Табади наблюдатель. Настоящий. Потомок какого-то божества. Об этом божестве давно забыли, а его потомки бегают по мирам и везде суют свои любопытные носы. Они врожденные интриганы. Адепты своей собственной справедливости. Следящие. Так вот. Табади давно перестали нравиться Дома. И Великие, и малые. Все. Дома заигрались до такой степени, что от них ощутимо стало пованивать. Как из трясины в жаркую пору. Вода застоялась. Мусора накидали. Чистить водоем никто не собирается. Воняет пока не очень, можно делать вид, что никто ничего не замечает. И тут приходит наблюдатель, который по природе своей не может не видеть, во что превращаются старые миры. Он думает, что же делать? Как привлечь внимание Домов к непорядку? Ночами не спит. Мучится осознанием собственного бессилия. Раздражает своим непонятным поведением окружающих. А потом происходит чудо — ему в руки попадает здоровенный булыжник. Он ухмыляется. Размахивается. И швыряет его в застоявшуюся водичку. Догадываешься, что будет дальше?

— Вони станет больше? — предположил Ярослав.

— Да. И вони тоже. И грязи на головы великим мира сего плеснется изрядно, — удовлетворенно сказал эльф.

— Я здесь при чем? — хмуро спросил Ярослав, подозревая, что кто-кто, а он окажется при всем. Карма у него такая. Он с завидным постоянством влипает во что-то дурно пахнущее.

— Ты и есть тот самый булыжник, — не стал его разочаровывать эльф. — Табади единственный кто все понял с самого начала, даже я не сообразил. Ты создатель. Создатель без Дома, без обязательств, без глупых предрассудков о плетениях и стихиях. Ты единственный не знаешь своих пределов. Ты никогда их для себя не устанавливал, ты не знал, что пределы есть у каждого мага. У создателя пределов быть не может в принципе. Они, к сожалению, эти пределы выстраивают для себя сами, а потом разрушить их не получается, как ни старайся. Вот только ты другой. Ты такой глупости не сделаешь, не станешь себя ограничивать. Ты не видишь разницы между сильным плетением и слабым. Тебе не с чем сравнивать. Родители не успели вбить тебе в голову всем известные истины. Учителя, впрочем, тоже. Булыжник из тебя получится — загляденье, все Ветви Разума всколыхнет. Только не плюхайся сразу всей массой и со всей дури. Утонешь. Сначала привяжи себя к чему-нибудь. К чему-то такому, куда будет приятно возвращаться.

— Бред, — сказал Ярослав. Ему хотелось заткнуть уши и громко заорать, хотелось стукнуть эльфа чем-то тяжелым, а потом пойти выяснять отношения с добрейшим Табади, чтоб ему не икалось. Только он знал, что никуда не пойдет. Бесполезно.

— Ты подумай над всем хорошенько. И постарайся больше никого заранее не пугать. Тебе пока некуда возвращаться. Даже Город тебя пока не примет. Ты просто глупый ребенок, в чем-то гениальный, но все равно очень глупый и капризный. Постарайся повзрослеть.

Ярослав ровным тоном пожелал дорогому учителю не болеть и послал его так далеко, что эльфу всей жизни бы не хватило, чтобы туда дойти. Ярен в ответ только улыбнулся и ушел, вряд ли туда, куда его послал ученик. Эльфы очень странные существа. А может, просто Ярославу настолько повезло.

Дорогой адресат, вы жаловались, что ваша жизнь становится скучной и предсказуемой? Вам не хватало интриги и собственного величия? Вам хотелось приключений и достойных противников? Считайте, что вам повезло. Только сегодня и только у нас все оптом и почти даром. Получите и распишитесь. Только потом не жалуйтесь. А лучше бы вы внимательно почитали документ, на котором столь лихо поставили свою подпись. Избежали бы многих потрясений.