— У кого-то не все в порядке с чувством юмора, — решил Ярослав.
Он выудил из сумки припасенный для катакомб светляк — круглый фонарик с ручкой как у ведра, способный работать без подзарядки до пяти суток, и стал внимательно изучать оба цветка.
— Найдите пять отличий и будет вам счастье. Когда-нибудь.
Кроме размера других отличий не было.
Ярослав печально вздохнул и стал обклеивать воском цветок поменьше. Свечи хватало впритык. Если не дай бог где-то пониже найдется еще несколько цветочков уменьшающихся в геометрической прогрессии, придется обдирать предыдущие и думать над размягчением воска без помощи огня. Или начинать жечь хлам, что чревато. На пожар обязательно зеваки сбегутся.
— Ну вот, — Ярослав приклеил последний кусочек и приготовился ждать реакции. Он наивно думал, что отодвинется стена, как в заброшенном храме со ступенечками, но создатели Города оказались более изобретательными. Стена двигаться не стала, вместо нее задвигался пол. Что-то тихонько щелкнуло, пол резко откинулся вниз, как крышка ненадежно закрытой шкатулки перевернутой вверх дном, и Ярослав, в компании остатков хлама, крепко вцепившись в сумку, с хорошей скоростью бобслеиста-чемпиона заскользил в темноту. Где-то на полпути он понял, что поиски артефакта были не самой лучшей из идей, и что он плохо подготовился к предстоящему походу. Нужно было взять с собой побольше подушек, несколько стогов соломы и одеться в фуфайку и идущие с ней в комплекте ватные штаны, а главное — нельзя было забывать про шлем, мотоциклетный, как у гонщиков. К счастью, нашлись люди попрактичнее Ярослава. Спуск закончился приземлением в воду и обошелся без переломов и сотрясений мозга. Ярослав, правда, начинал сомневаться, что там есть что трясти.
Сумка попыталась утонуть, но Ярослав не позволил ей довести до конца задуманное и вытащил вместе с собой на берег, неизвестно каким чудом этот берег отыскав. Светляк спасти не удалось, второго не было, так что пришлось пользоваться прихваченным на всякий пожарный флакончиком с сомнительным варевом, к счастью, засунутым в карман. Разобрать названия зелий в темноте было бы проблематично. А глотать все подряд — неразумно. Хотя, где он тот разум?
Варево было вонючее, густое и комковатое. Выуживать из флакончика его полагалось тоненькой палочкой. Употреблять в маленьких дозах и надеяться на чудо.
Помолиться еще можно, если заняться совсем нечем.
Ярослав с трудом проглотил содержимое флакона и стал ждать результата. Это у него входило в привычку. Оказалось, что ждать результата, не имея ни малейшего представления о том, каким этот результат будет — весьма увлекательное занятие. Автор варева обещал, что проглотивший его изобретение будет видеть в темноте. Как долго эффект будет длиться, как быстро проявится и как хорошо клиент будет видеть, изобретатель не знал. Он умело ссылался на особенности организма и отказался давать гарантию. Но ведь альтернативы нет. Альтернатива утонула в местном водоеме и теперь весело светится на дне, довольно глубоко, надо сказать, свет скорее угадывается, чем просматривается. Нужно было купить несколько светляков, не такие они и дорогие. Так нет же, решил сэкономить. Зачем покупать несколько фонарей, когда и одного хватит на несколько таких походов? Он ведь не собирался бродить по катакомбам дольше необходимых четырех часов.
С полчаса уже потратил. Сначала плавал, теперь вот ждет неизвестно чего, стучит зубами в мокрой одежде. Даже побегать нельзя, чтобы согреться. В этой темноте можно с одинаковой вероятностью переломать и ноги, и шею. Несколько раз Ярославу начинало казаться, что он видит, но стояло протянуть руку и нащупать ближайшую стену, чтобы убедиться, что это не так.
Настроение давно перешагнуло отметку ноль и теперь никак не могло остановиться на уже достигнутой минусовой отметке, хотя при достижении очередной цифры казалось, что дальше уже некуда. Замерзнет он здесь, и никто никогда его не найдет. Да и кому он нужен? Родственники далеко.
Потом Ярославу надоело себя жалеть. Он поднялся на ноги, стал прыгать на месте, махать руками и горланить песню про Владивосток 2000. В душе он надеялся, что его кто-то услышит и спасет. Зря. Спасать его не стали, может, не услышали, может, побоялись. Мало ли кто и почему там орет. Вдруг какой-то буйный сумасшедший?
Пение и прыжки помогли согреться и Ярослав решил не останавливаться на достигнутом. «Мумий Тролля» сменил на «Арию» и вдохновенно, минут пять, кричал о том, что здесь куют металл. Слова он знал плохо, половину пришлось придумать на ходу, но было весело. Как мало оказывается нужно человеку для счастья. Потом пришел черед «Агаты Кристи» и их урагана. Получилось хорошо, даже появились мысли о певческой карьере. После «Агаты Кристи» его потянуло на лирику, почему-то на «Плач Єремі» и Ярослав вдохновенно пел о том что «вона буде пити не п'яніти від дешевого вина». Стало себя жалко, захотелось составить компанию девушке и ее выпивке. Пришлось менять репертуар на «Ногу свело» и таинственный ремемба хару мамбурум. Потом припомнился «Бумбокс» и их бездарный гитарист. Песню о гитаристе он знал еще хуже, чем репертуар «Арии», поэтому с чистой совестью украинские слова, которые не помнил, заменял на русские, которые приходили в голову. Получилось довольно мелодично и свежо. Суржик лучшее из изобретений человечества. Последним номером концерта стала песня «Чеки», называвшаяся «Космонавт». Эту песню Ярослав по странному стечению обстоятельств знал целиком (возможно, ему только казалось, что он знает), но, пропев что-то невнятное, он сразу перескочил на ту строчку, которая заканчивалась звуком «пи». Ярослав так страстно кричал эту строчку, подфутболивая лежавшие рядом камешки, что только после десятка повторений понял, что видит эти камешки, причем, видит хорошо, с уклоном в розовый цвет, правда, но ведь это мелочи.
— Почти час угробил, — удивился парень, разглядев стрелки часов.
Пришла разумная мысль плюнуть на драконьи призы и вернуться в общагу. Мысль была тут же с позором изгнана. Отступить после спуска, заплыва, а особенно пения? Ну, уж нет. Ярослав достал рисованный собственной рукой план катакомб, сложенный из разномастных обрывков в разных книгах и, вместо того, чтобы искать ближайший выход на поверхность, стал искать нужную для поисков артефакта развилку. Мысль о том, что план может не соответствовать действительности решила не приходить, наученная горьким опытом предыдущей разумной мысли.
Катакомбы были скучные. Новенькие какие-то. Без обвалов, следов пребывания человека, в виде наскальной живописи из трех букв, хлама времен Великой Отечественной и забытых кем-то бутылок из-под пива. Без сомнительного происхождения водоемов эти катакомбы обойтись не смогли, но и они были недостаточно мрачными, да и мелкими какими-то, едва до колена. Таинственных узких дыр, в которые норовили залезть разные исследователи подземелий под Одессой, тоже не встречалось. Не было ни резких поворотов, ни провалов, ни понижения потолка. Да и серый камень катакомб под Городом ничем известковые остатки доисторического океана не напоминал. Ярославу местное подземелье нравилось все меньше. В нем не было ничего лишнего, словно рыли его по четкому плану, не отступив от плана ни на шаг и не давая природе вмешиваться в свое творение.
Развилка нашлась довольно быстро. Первая развилка за все то время, что Ярослав шел от места приземления. Захочешь, не заблудишься.
— Что-то я недоверчивый, — сказал Ярослав и нарисовал на стене хода ведущего к Храму Забытого Бога жирную стрелку. Дверь, ведущую из храма в катакомбы, он заблаговременно открыл и очень надеялся, что ее не закроют. Храм — малопосещаемое место. Лестница, ведущая в подвал, наполовину разрушена, так что вряд ли какой-то идиот туда сунется и обнаружит отсутствие одной из стен. Никому не может настолько не повезти.
Вопреки оптимистичным надеждам Ярослава подземелье меняться не стало ни после первого поворота, ни после десятого. Препятствий тоже не попадалось. Было скучно. Ярослав начал сочувствовать героям драконовых сказок. Бедняги так маялись, рисковали свернуть челюсти из-за зевков и все впустую. Ему очень хотелось спать, очень не хотелось никуда идти, но он шел, из чистого упрямства.
