– Это единственное, что мне остается сделать, – отозвался Пино и добавил голосом, в котором прозвучала безнадежность: – Я это сделаю, хотя теперь уверен в противоположном.

Пино сел в автомобиль и поехал на виллу Хирна, а сам Хирн отправился в кабачок, где он за эти восемь дней уже сделался завсегдатаем. Он доверился одному молодому парню по имени Антон. Он его хорошо знал – смышленость этого парня превышала общий уровень мелких воришек.

Хирн начал с того, что открыл свое инкогнито, и это было нелегко сделать. Его паспорт находился у его камердинера Петера, а все, что он сказал в подтверждение своих слов, звучало правдоподобно, но меньше убедило недоверчивого Антона, чем пачка денег, которую Хирн предусмотрительно сунул ему в руку.

Наконец Антон согласился. Хирн вынул из кармана кусок бумаги, набросал несколько строк, положил записку в конверт, заклеил его и написал на нем:

Затем он положил письмо Антону в карман и сказал:

– Смотри, не потеряй его.

– Да нет же, – ответил Антон и отправился своей дорогой.

Хирн купил себе ливрею, надел ее, поехал на Штеттинский вокзал и встретил Петера, который согласно предписанию прибыл в Берлин в 10 часов 32 минуты. Вслед за ним из вагона вышла расфранченная дама. Хирн заметил тотчас же, что они приехали вместе.

– А где же тюлень?

Это был первый вопрос Хирна. У Петера затряслись коленки.

– Ах, да! – сказал он, дрожа. – Я впопыхах совсем забыл о нем.

Хирн указал на расфуфыренную особу, которая, выжидая, держалась на некотором расстоянии.

– Тогда я запру ее в клетку к нашему тюленю, – сказал он решительно.

Расфранченная особа со страху упала на руки кому-то из пассажиров, который передал ее одному из чиновников.

– Простите! – умолял Петер. – Но это моя невеста.

Хирну пришлось примириться со свершившимся фактом.

Он посадил Петера и растерявшуюся женщину в автомобиль, нагруженный сундуками. По дороге он обменял свою ливрею на платье Петера и отвез его спутницу в гостиницу. Потом он в дорожной шубе и шапке, точно так же, как он уехал восемь дней назад, поехал на свою виллу. Рядом с шофером восседал Петер.

Между тем Антон добрался до виллы Хирна. После непродолжительных поисков он заметил Пино, который стоял в одной из боковых аллей. Антон перелез через забор так, чтобы Пино мог его увидеть. Пино не верил собственным глазам. Он прошел несколько шагов вперед и ясно увидел, как Антон крался по саду и потом влез в дом в одно из задних окон.

В Пино вспыхнула последняя надежда. Он неслышно пошел за ним. И так как Антон старался держаться вблизи Пино, то вскоре тот догнал его.

Антон пробрался по коридору, потом вверх по черной лестнице и прошел по прихожей до кабинета Хирна. Он осторожно приоткрыл дверь, неслышными шагами добрался до письменного стола, достал отмычку из кармана и начал вскрывать один из ящиков.

– Негодяй! – закричал Пино, бросился на него, схватил его за шиворот и несколько раз с силой тряхнул его.

– Наконец-то! – сказал он, и в его тоне почти прозвучала благодарность.

Внизу подъехал Хирн в своем автомобиле. Фрау Орта и собравшаяся прислуга встретили его. Опираясь на руку Орты, он вошел в дом, поднялся по лестнице и остановился в огромной прихожей первого этажа, как вдруг дверь его кабинета распахнулась, и на пороге появился Пино с Антоном, у которого руки были скручены на спине.

Торжествующим движением Пино указал на Антона и сказал:

– Разрешите мне, господин Хирн, согласно моему обещанию представить вам человека, совершившего ограбление в вашем доме.

Все слуги отступили назад, изумленно взглянули на Антона, потом на Пино, открыли от удивления рты и сказали хором:

– Ах!

– Вот этого? – спросил Хирн и небрежным движением руки указал на Антона.

– Да! – ответил Пино уверенным голосом. Хирн покачал головой, улыбнулся и сказал:

– Боже упаси!

Пино вызывающе посмотрел на него.

– Ведь это же Антон! – сказал Хирн.

– Кто? – спросил Пино.

– Вы обыскали его карманы? – в свою очередь

спросил Хирн.

– Нет!

– Но ведь это же первое, что делают сыщики. Пино сунул руку в карманы Антона; в правом он не

нашел ничего, из левого вытащил письмо и прочел:

Он вздрогнул.

– Что с вами? – спросил Хирн. – Надеюсь, что не случилось ничего неприятного?

Пино распечатал письмо и прочел:

Пино уронил письмо и опустил голову.

– Ну, что вы скажете? – спросил Хирн. Пино ответил глухим голосом:

– Я признаю себя побежденным.

Хирн приветливо подошел к Пино, протянул ему руку и сказал:

– Вы задали мне нелегкую работу. – Потом он повернулся к фрау Орте: – А теперь мы уютно поужинаем втроем.

Но Пино было не до этого. Когда же фрау Орта и Хирн стали сердечно упрашивать его, он решил остаться и даже старался сделать довольное лицо, несмотря на проигранную им игру.

– Извините, я отлучусь на несколько минут, – сказал Хирн. – Я хочу привести себя в порядок после дороги.

Фрау Орта и Пино расположились в углу гостиной, а Хирн удалился.

Он переоделся в свой излюбленный костюм апаша и приклеил бороду.

– А вот и я! – сказал он, как будто ничего не случилось. Пино растерянно уставился на него.

– Кто вы? Кто? – спросил он. Хирн передал ему закрытый конверт.

– Разрешите вернуть вам деньги, которыми вы меня снабжали в течение восьми дней.

Пино взял конверт, не соображая, что делает.

– Вы?! – сказал он протяжно и с удивлением посмотрел на Хирна.

– Да, я!

До поздней ночи они просидели втроем и расстались лучшими друзьями.

На следующий день Хирн поехал в Копенгаген, чтобы привезти тюленя. Фрау Орта и камеристка Фифи сопровождали его. Петер остался дома. Зато они по дороге заехали за расфуфыренной особой, жившей в гостинице, взяли ее с собой и отвезли туда, где Петер нашел ее неделю назад.